Командир Красной Армии (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 21

С другой стороны колонны, в поле у наших разбитых танков уцелевшие члены экипажей собирали по полю своих раненых и убитых. Помощь им не требовалась, я спрашивал, скоро должна подойти санитарная колонна.

После подсчета выяснилось, что на наш счет можно записать все шесть танков, так же два бронетранспортера, одиннадцать грузовиков и один бензовоз.

Закончив с журналом, я стал составлять рапорт командиру дивизиона о прошедшем здесь бое, не забыв несколько представлений на ордена и медали, сто процентов выкинут их, но о том, что я готовил наградные на батареи будут знать. Специально спрашивал у Индуашвили его имя и отчество, а уж он разнесет слух. Мне нужно было чтобы бойцы знали о том что я о них забочусь.

Карабины я приказал не брать, только пулеметы, автоматы, боеприпасы к ним и гранаты. Про бинокли планшеты с картами и говорить не стоило. Бойцы притащили даже ракетницы и пару ящиков осветительных ракет.

— Вот, товарищ лейтенант. Мы в поле нашли. Вроде станковый, — притащили водитель и один из бойцов расчета Индуашвили станковый пулемет МГ-34, а к нему еще были патронные короба и полная улитка.

— Молодцы, грузите в машины… Сержант, да заткни ты его! Ведь ранет, а то и убьет кого? — рявкнул я.

Вот уже минуту откуда-то с конца колонны по нам и танкистам грузивших своих раненых в санитарные машины работал одинокий стрелок. Убитых пока не было, но у нас прострелили лобовое стекло, а у танкистов две пули попали в уже убитого бойца в темном комбинезоне и шлемофоне.

Видимо Индуашвили смог разобрать откуда ведётся огонь потому что дав две пристрелочные очереди, выпустил еще одну, но длиннее. Это помогло, обстрела больше не было.

— Вот, товарищ лейтенант, вы просили, — протянул подошедший старший сержант-танкист лист бумаги.

— Сколько тут?

— Двенадцать убитых, еще двое умерли. Не дождались медиков, я их тоже записал.

— Спасибо сержант. Нашего раненого забрали?

— Да его ваши бойцы уже погрузили в машину.

— Хорошо. Спасибо.

При отходе один из бойцов расчета Ольнева из взвода Сазанова, получил ранение в спину, видимо прицельная или случайная очередь. Ранение серьезное и никакой возможности забрать его с собой не было, Медведева сказала его нужно срочно под нож хирурга, штопать сосуды.

Внеся в журнал список имен двенадцати погибших танкистов, а то вдруг станут без вести пропавшими, и велел нашим собираться. Делать тут больше было нечего.

— Товарищ лейтенант, кажется та наша полуторка. Вот по дороге сюда пылит, — остановил меня сержант, когда я собирался сесть в кабину.

— Вижу. Вроде посыльная, — согласился я.

Мы подождали и не ошиблись, машина, замедлив скорость, свернула к нам, мы стояли на бывшей позиции взвода Андреева, и были видны издалека.

Из кабины с пассажирского места выскочил тот же сержант-посыльный что передавал мне приказ во дворе хлебопекарни.

— Товарищ лейтенант. Вам пакет из штаба дивизиона, — козырнув, он протянул мне не конверт, а действительно больше пакет. Там внутри кроме двух новеньких карт района Ровно еще был и приказ.

Изучив его, я мрачно спросил:

— Почему подписано комиссаром?

— Капитан Матвеев и старший лейтенант Ёлкин погибли вчера во время бомбардировки города. Дивизион принял батальонный комиссар Ковыль. Вот распишитесь в получении документа.

Расписавшись, я отдал ему рапорт о наших боевых действиях за последнее время и отправил посыльного обратно.

— Плохо дело командир? — спросил Индуашвили.

— А-а-а, — махнул я рукой. — У нас все через задницу. Возвращаемся в расположение.

Доехав до леса, заметно иссеченного осколками за последние четыре дня, я велел Индуашвили замаскировать машину, а сам пошел к батарее, где у одной из машин суетились расчет Ольнева. Он уже взял себе замену из резервных бойцов.

— Сазанов, Андреев, Непейборода, ко мне, — скомандовал я, подойдя к тяжело нагруженным полуторкам обеспечения.

— Товарищ лейтенант… — начал было докладывать Сазанов, но я оборвал его.

— Садитесь, не до устава сейчас. Значит так, от командования дивизиона пришел приказ. Приказ не однозначен, продолжать держать оборону и обстреливать пролетающие мимо самолеты.

— Обстреливать? — непонимающе переспросил Сазанов.

— После гибели капитана Матвеева и начштаба, дивизион принял батальонный комиссар. А он как вы знаете в артиллерии ни в зуб ногой. В общем, мы продолжаем держать этот перекресток. Старшина разгружайте машины. Как вы понимаете, смены рубежа не будет. Остальным заниматься по распорядку. Я его уже накидал в журнале. Теперь по трофеям, что нами собрано…

С трофеями у нас было отлично, кроме шести ручных пулеметов и одного станкового, с приличными количеством боеприпасов, было девять автоматов с боезапасом в кожаных чехлах.

И если пулеметы я распределил по одному в каждый расчет, отдав остальные «нахлебникам», то с автоматами поступил проще. Их получили все командиры орудий, оба взводного, старшина и я. Два оставшихся получили повар и санинструктор, будет у нас в тылу хоть кто-то с автоматическим оружием. Кроме этого все командиры еще получили пистолеты, их собрали семнадцать штук и бинокли. Последних, правда, было всего шесть штук. Пока бойцы изучали новое вооружение, мы занялись остальным распределением трофеев, продолжив с гранат. Их было всего восемьдесят три, половина в ящиках, что мы нашли в разбитом грузовике.

Старшина услышав о трофеях, упросил у меня разрешения еще раз съездить к колонне. Получив его, он взяв обе разгруженных полуторки, машину Индуашвили в прикрытие, четырех бойцов, и уехал на сбор трофеев.

Пока было время, экипажи почистили орудия и, перезарядив обоймы, были готовы к бою. В это время пришло время обеда, поэтому отдав приказ, я сам отсел чуть в сторону, наворачивая наваристый борщ. Хлеба не было вторые сутки. Прямое попадание в пекарню. Повар пару раз пытался испечь узбекские лепешки, но мука кончилась и от бросил это дело, хотя получалось у него не плохо.

— Матвей, откуда такая роскошь? — услышал я радостный вопль одного из подносчиков взвода Андреева.

— Так на дороге корову убило. Вот я ляжку и отрезал, — честно пояснил повар. — Я еще гуляш на второе сделал, с макаронами.

— Да ты кудесник, Матвей, — продолжал восхищаться боец.

Я улыбнулся, мне было приятно, что у бойцов приподнятое и веселое настроение. После второго попив чаю, я вышел к опушке, от которой как раз в нашу сторону отъезжало несколько машин. Кроме трех наших, к моему удивлению была трофейная немецкая с небольшим прицепом странного вида. И только когда они приблизились, я понял что это немецкая полевая кухня.

Так что возвращение старшины я ждал с довольной улыбкой, хотя настроение отнюдь было не радостное, так как понимал еще день или два и батареи не станет, если мы не сменим позицию, о которой уже наверняка знало все командование Люфтваффе.

— Товарищ лейтенант, разрешите доложить? — стараясь перекричать рев проезжающих мимо машин, спросил старшина.

— Докладывайте, — кивнул я.

В это время последняя полуторка с набитым чем-то кузовом проползла мимо и можно было говорить нормальным тоном.

— За время изучения расстрелянной колонны было обнаружено еще два десятка убитых, у которых присутствовали документы личности. Так же два были взяты в плен.

— Сами сдались?

— Нет. Они под машиной прятались, вот мы их оттуда и выгнали. Я гранату кинул не взведённую. Они с воплями бросились в разные стороны, бойцы их и поймали.

— Молодец, хитро. У нас в батарее трое говорят на немецком, позже допросим. Давай дальше.

— Был обнаружен грузовик с прицепленной кухней, он за большим трейлером стоял, сразу и не заметили. Грузовик и кухня целы и готовы к использованию. Водителем туда я Горина посадил, он умеет. Еще было обнаружено восемьдесят карабинов, шесть автоматов, восемь пистолетов, двадцать шесть гранат, два бинокля, три планшета с картами и несколько ящиков с продовольствием. Так же было собрано восемьдесят три пары сапог, шесть из них мы были вынуждены оставить на месте, так как они полностью пришли в не пригодность. Из тяжелого вооружения есть два ротных миномета с сотней мин.