Любовь - яд (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 11

"Черт, а Ваське не позвонил, она там с ума сходит. Пашка приедет, попрошу его заскочить в клуб и забрать ее домой"

Но вместо Пашки приехал Рахманенко. Неожиданное явление в этом тухлом местечке. Посмотрел на Артура своими белесыми глазами и увел опера в кабинет. Артура освободили через час на поруки Рахманенко и его адвоката, низенького лысоватого типа. Потом, спустя время, Артур узнал, что адвокат ни кто иной, как Юрий Вирецкий, у такого один прием стоит целую зарплату Артура, а она у него немаленькая. Рахманенко молчал всю дорогу, пока адвокат выспрашивал у Артура подробности аварии. Дотошно так выспрашивал, каждую деталь записывал и уточнял по нескольку раз. Артуру стало известно, что пострадавший скончался на месте от полученных травм, но есть подозрение, что скорей всего тот мужчина был пьян, но это станет известно только через несколько дней. Пока что Чернышев под домашним арестом. Рахманенко подвез адвоката домой, а потом заговорил с Артуром. Заговорил свысока как будто Чернышев и не человек вовсе, а так пешка, назойливое насекомое.

— Вляпался ты конкретно, дружок. И скажу сразу — мне тебя не жаль. Вот отсидел бы пару годков вся спесь с тебя бы сошла, но моя Аленка любит тебя. Хоть убей, не знаю за что, но любит. Это она мне позвонила вся в слезах: "освободи его папа!"

Артур угрюмо молчал. С отцом Алены ему доводилось общаться только один раз. Особой химии не произошло, они изначально друг другу не понравились. А потом Артур бросил Алену и забыл и об ее папочке и о ней.

— А я вот думаю, сядешь ты, и забудет она тебя как страшный сон. Что скажешь Чернышев? Отсидеть хочешь?

— Если надо будет — отсижу.

— Э храбрый, какой выискался. Ты кем потом выйдешь? Думаешь на нарах валяться это санаторий? Там тебе зубы быстро повыбивают и серьги с ушей повыдергивают, а вообще там, таких как ты очень любят.

Артур понимал, что Рахманенко пытается его запугать, унизить и не просто так.

— Я за тебя круглую сумму выложил и выложу еще немало. Как возвращать будешь?

Артур пожал плечами:

— Да, я вас и не просил, можете вернуть меня обратно.

Рахманенко остановил машину у обочины:

— Значит так, Чернышев. Ты вот прямо сейчас забудь про свой гонор, потому что обратно я верну тебе очень быстро, а еще могу не просто вернуть, но и глухарей на тебя столько спишут, что сидеть будешь пожизненно. Так что заткнись и слушай, как долг возвращать будешь.

Артур понимал, что такой человек как Рахманенко слов на ветер бросать не станет и его угрозы не простые слова. Только Артуру все больше казалось, что он понимает, к чему клонит отец Алены.

— Я тут на досуге справки о тебе навел и скажу, удивил ты меня, Артур, ох как удивил и не в плохом смысле этого слова. Для такого желторотого юнца ты очень даже цепкий и хваткий. Так что мне такой бы в команде не помешал. Значит так — тянуть резину не буду. Я человек деловой и люблю сразу карты на стол. У меня они в этот раз все козырные. Ты женишься на моей Алене и получишь долю в компании. Не сразу, конечно, но получишь. Только не торопись бить себя в грудь и кричать о том, что любишь свободу. Я предлагаю тебе подумать. Сейчас, ты можешь валить домой, и разбираться со свой личной жизнью. Только времени у тебя, Артурик, очень мало. Так что ты своей "личной жизни" скажи " прости-прощай" и позвони мне. С Аленой встретишься завтра. Купишь букет цветов и скажешь, что хочешь к ней вернуться, а то мне надоело слезы ей вытирать. Она у меня дочь единственная и очень любимая. Я не привык ей в чем-то отказывать.

Артур слушал молча. Закурил, приоткрыв окно.

— То, что вы мне предлагаете, называется — шантаж. Я вашу дочь не люблю, и как вы думаете, мы будем жить вместе, если она мне вусмерть надоела еще несколько месяцев назад? Вы мужчина, как и я, неужели вы не понимаете, что я превращу ее жизнь в ад.

Рахманенко обернулся к Артуру и нахмурил брови:

— Она покончить с собой хотела, сопляк. Из-за тебя. Неделю назад я мечтал тебя найти и отрвать тебе яйца. Только она не позволила. Так что ты на ней женишься. Какой будет ваша жизнь, не знаю, но я не хочу больше видеть свою дочь в таком состоянии.

Артур усмехнулся — Алена любила выкидывать подобные фортели и ему тоже: то на подоконник влезет, то таблеток наглотается, только с Артуром такие номера не проходили, а вот с отцом наверняка — да.

— У меня может планы на будущее есть, я с девушкой живу, я может жениться хотел.

— С девушкой своей расстанешься. Можешь ей денег дать. Скажи сколько, я тебе наличные выделю. А то ведь и я могу с ней разобраться уже по-своему. Мне единственная дочь дороже твоей очередной пассии. Так что решать тебе, Чернышев. Даю месяц. Через месяц либо под венец, либо на нары. Все. Пошел вон из моей машины.

Артур быстро открыл дверцу и вдруг обернулся:

— Вы Ваську не трогайте, я с ней сам разберусь. С Аленой встречусь завтра, как вы велели. Только одно я вам скажу, Алексей Андреевич, не будет ваша Алена со мной счастлива, вы еще не раз пожалеете, что заставили меня на ней жениться.

— Это мы посмотрим, время покажет. Сопливый ты еще мне указывать да жизни учить. Как деньги большие унюхаешь и Алену полюбишь и жизнь свою новую.

5 ГЛАВА

Инга.

Утро выдалось довольно солнечное, душное. Я шла по знакомым улицам, которые успели измениться, вдоль разросшихся магазинов и думала о том, как же я все-таки ненавидела этот город. Хотя, я бывала здесь как минимум раз в год. Проведывала Ивана Владимировича и еще одно место, куда шла, куда рвалась всей душой, где бы я ни была. Я остановилась возле магазина детских игрушек, потопталась у входа и решительно вошла. Молча, проходила возле рядов с аккуратно сложенными игрушками, школьными принадлежностями. Ко мне подошла продавщица, но когда увидела мой взгляд, тут же ретировалась. Один раз в году ко мне нельзя было подходить, со мной нельзя было разговаривать, на меня нельзя было смотреть. Я выбирала долго. Даже не знаю, сколько времени провела возле прилавков. Когда подошла к кассе, в моей тележке лежал новенький рюкзачок с вини пухом на переднем кармане, большая полицейская машинка и вислоухий огромный белый заяц. Именно о таком зайце я мечтала в детстве.

— Вам завернуть на подарок или так заберете?

— Не заворачивайте, просто скажите сколько.

Но она не унималась:

— А у нас новые модели рюкзаков появились с трансформерами. Вы ведь для мальчика подарок выбрали? Для братика, наверное? Вы такая молоденькая.

— Для сына, — отрезала я, — мне с вини пухом больше нравится.

Продавщица обиженно дала мне сдачу и проводила недовольным взглядом, я чувствовала его спиной. Взгляд полный презрения и зависти, а еще непонимания.

Припарковав машину на совершенно пустой стоянке, я тяжело вздохнула, достала пакеты с игрушками и ступила на раскаленный асфальт. Как странно, ни смотря на жару, именно здесь всегда было прохладно, чирикали птицы и царила тишина. Я зашла за массивные ворота и пошла по узеньким, посыпанным песком тропинкам. Я могла здесь идти с закрытыми глазами, я могла бы ползти к этому месту в предсмертной агонии и никогда бы не ошиблась.

— Василиса? Ты ли это?

Я быстро обернулась и заметила сторожа в неизменной потрепанной куртке, залатанных спортивных штанах. С годами он не менялся. Удивительно как человек мог сохранять все тот же потасканный облик и оставаться мужчиной без возраста.

— Николай Федорович? Признали?

Сторож улыбнулся щербатым ртом, на меня пахнуло перегаром, но я даже не заметила. Пожала перепачканную землей руку.

— Как же не признать. Конечно, признал. Кормилица вы моя. Я все сделал, как вы велели, цветочки посадил, землички присыпал. Убирался каждую неделю.

Он ждал награды, несмотря на то, что я ежемесячно присылала ему деньги. Но мне было не жалко, я бы присылала их ему каждый день, если бы могла. Порывшись в кошельке, я протянула ему несколько купюр. Сторож снова улыбнулся, сунул деньги в карман куртки. Сегодня у него пир, напьется до беспамятства и будет спать в своей каморке.