Научи меня (СИ) - Молчанова Людмила - Страница 4

   - Катюх, ты чего? - он оторвался от своих записей и повернулся ко мне, вглядываясь в мое лицо и стараясь уловить мое настроение. Когда я поспешно отвела глаза и не сдержала мелкой дрожи, Ванька отложил тетради, уперся руками в колени и многообещающе начал: - Садись. И рассказывай.

   Она и рассказала. Брат долго и внимательно слушал, не перебивая и не сбивая с мысли, а потом решительно поднялся.

   - Ты куда? - испуганно вскинулась я и попыталась загородить дверь, боясь, что с Вано что-то случится. - Что ты задумал?

   Брат никогда, впрочем, как и все мы, не отличался особой вспыльчивостью или импульсивностью, но за своих готов был глотку порвать, если потребуется. Поэтому я опасалась обоснованно и уже не считала, что рассказать все Ваньке - отличная идея.

   - Поговорю с ним, - спокойно ответил брат и взял со стола ключи. - Катюх, не волнуйся ты так. Сядь и сиди спокойно. К экзаменам своим подготовься или ужин приготовь. Я скоро приду.

   Скрипя сердцем я его отпустила, но о каких экзамене и готовке могла идти речь? Я психовала, нервничала, заламывала руки и постоянно прислушивалась к шагам на лестнице. По идее, надо все было матери рассказать, но та бы начала только нервничать, себя изводить. Только хуже было бы.

   Поэтому когда мама пришла с работы, я сделала вид, что ничего особенного не произошло и все просто замечательно. Мама ничего не заметила, хотя в этом моей заслуги не было . На заводе, на котором она проработала лет двадцать, шли жестокие сокращения, и мама вполне могла оказаться в списке сокращенных, и никто бы не принял во внимание, что у нее есть несовершеннолетний сын, а сама она полжизни отдала этому предприятию. Поэтому она становилась дерганой, рассеянной и грустной. В обычной ситуации меня это только угнетало, но сейчас я почти радовалась тому, что она ничего не замечает.

   Ванька пришел поздно вечером, и хотя белых ночей пока не было, я четко увидела его фигуру, высвеченную луной и уличным фонарем. Шел вроде нормально - на своих двоих, не шатался и не падал, что уже хорошо. Тогда я облегченно выдохнула и позволила себе смахнуть со лба мешающую челку дрожащей рукой.

   - Господи, слава Богу, - кинулась я ему на шею, как только он переступил порог квартиры, даже дверь закрыть не успел. - Ты где был столько времени? Ваня... - потрясенно выдохнула я и костяшками пальцев слегка коснулась багровеющей скулы, на которой хорошо виднелся отпечаток мужского кулака. - Ваня, ужас какой...

   Ваня мягко, не менее решительно расцепил ее руки и отстранился, с облегчением припадая к обклеенной пенопленом стене.

   - Мать дома? - когда я, все еще охваченная ужасом, заторможенно кивнула, брат продолжил: - Тащи в комнату все, что надо. Мазь какую-нибудь, перекись, что там обычно тащат, - махнул он рукой и начала, не наклоняясь, снимать кроссовки. - Что стоишь? Бегом давай, пока маму не разбудили.

   Я тихо прошла на кухню, вытащила всю коробку с лекарствами, которая у нас была и так же тихо прокралась в нашу комнату, где Ваня уже успел снять футболку и теперь, слегка подсвечивая себе настольным светильником, рассматривал ребра. Изредка проводил по ним пальцем, заметно морщась и чертыхаясь себе под нос.

   - Прости меня, - покаянно опустив глаза, попросила я. - Я не думала, что все так выйдет. Честное слово, Вань, если бы я знала, что так будет...

   - То что? - насмешливо изогнул бровь Ванька, меньше всего напоминая тринадцатилетнего мальчика. - Что бы ты сделала? - я не знала ответа, и брат это понимал как никто. - Вот именно, - грубовато буркнул он. - Запомни, Катюх, если кто обидит, у тебя есть я. Мы же семья. Поняла?

   - Поняла, - послушно повторила я и начала обрабатывать его боевые ранения, как ласково окрестил их Ванька.

   Мама про синяки ничего не знала, вернее, про синяки на теле - на лице-то их не спрячешь. Нам с Ваней пришлось придумать историю о том, как мы шли по улице и полезли за кошкой, а я случайно задела брата локтем, и теперь у него синяк на пол-лица. Мама хмыкнула недоверчиво, чуток пожурила, но успокоилась.

   После этого случая ко мне никто никогда не лез, а тот парень с параллельного даже извинился на выпускном и пригласил на танец, который я еле вытерпела, потому что он не то что не умел танцевать - он даже приспособлен для этого не был.

   Наступила пора поступать в университет. Проблема состояла в том, что я совершенно не знала, чем заняться после окончания школы. Я была довольно прилежной и способной ученицей, хорошо закончила школу - всего две четверки было, но душа ни к чему по-особенному сильно не лежала. Да, мне неплохо давалась химия, да, я терпеть не могла историю, так как считала, что все в ней относительно, а значит, неправда, так зачем учить неправду. С такими же критериями я могла разложить любой предмет и...В общем, я не знала, чем буду заниматься.

   Мама сказала, что я должна выбирать сама и думать сама, потому что это моя жизнь. Если бы она хоть немного направила меня, то, наверное, я бы с охотой и удовольствием подчинилась ее решению, но она проявила колоссальное равнодушие в этом вопросе. А время поджимало, надо было точно определяться, куда поступать.

   Я выбрала химико-фармацевтическую академию. Не знаю, вспомнила, наверное, как брата пыталась подлатать, вот и выбрала. Но особой тяги к медицине не испытывала, с трудом могла спокойно на кровь смотреть, детей лечить не хотела, я их вообще избегала, и каждый в нашей семье старательно отводил глаза в такие моменты, но никогда не пытался на меня надавить.

   Хирург бы из меня вообще аховый получился, а про гинекологию или стоматологию я вообще молчу. А фармация интересно вроде, опять же, резать и непосредственно лечить никого не надо. В общем, со спокойной душой я определилась, вздохнула и отправилась готовиться ко вступительным экзаменам.

   Брат и мама оказались удивлены моим выбором, но не стали меня переубеждать или заставлять снова мучиться сомнениями. Мама даже пошла и тортик купила.

   - Не каждый год моя дочь школу заканчивает, - мама подошла ко мне и крепко обняла, прижимая к себе, а я с удовольствие втянула в себя запах ее волос. - Ты рада, что школу закончила?

   - Да, - честно призналась я, не разделявшая наигранных и ненаигранных слез одноклассников. - Конечно рада. Мам... - просительно протянула я, и от такой интонации, которую в нашей семье каждый знал, мама разулыбалась, отчего по лицу побежали лучики морщинок. - Купи нам "Киевский"...

   - Я так и знала, что ты это скажешь, - со смехом призналась мама и еще раз притянула меня к себе.

   - Я тоже знал, - отозвался Вано.

   - Все то ты знал, - ребячась, показала ему язык. - Сам больше всех съешь и еще возникаешь.

Мы рассмеялись и пошли провожать маму в магазин за тортом. "Киевским", само собой. И такой же торт, только уже от брата, я получила в тот день, когда меня приняли в академию. Семья радовалась даже больше, чем я. Я, конечно, тоже радовалась, но значительно скромнее и тише. А мама чуть не расплакалась, а под конец, виновато шмыгая носом, попросилась отдохнуть. Брат прыгал по всей квартире, так что люстры, наши и соседей, страшно раскачивались, грозя вот-вот рухнуть, и орал какие-то песни, фразы, да и просто "Поступила!". Особенно они гордились, что я прошла на бюджет, потому что наша семья никогда бы не потянула платное обучение, но брат и мама намекали, что "если что-то пойдет не так, то не смей расстраиваться, мы обязательно справимся". После таких слов я еще усерднее начинала готовиться и трудиться, вознамерившись, во что бы то ни стало поступить на бюджет.

   - Что вы меня заранее настраиваете так? - возмущалась я вечерами. - Вон, Бондаренко же прошла на свой юрфак, а туда конкурс побольше будет. А вы помните Бондаренко? Если уж она поступила - я тоже поступлю.

   - Вспомни, кто у Бондаренко родители, - хмуро осаживала меня мать, подливая мне и себе чаю. - Папа у нее в посольстве работает, а мама преподавателем в университете. Еще бы твоя Бондаренко не поступила. А у нас блата нет, тебе все самой придется делать.