Возрождение (ЛП) - Боуден Оливер - Страница 37

– Что за дрянь, – проворчал он.

Потом он повернулся и посмотрел прямо в направлении Эцио, усмехнулся и крикнул: «Можешь выходить, Ассассин! Извини, что увел приз из твоих рук!»

Прежде чем Эцио успел среагировать, его схватили два охранника, чьи мундиры были украшены красным крестом на желтом фоне – гербом его заклятых врагов. Он воззвал к Гамбальто, но ни один из его людей не отозвался. Его выволокли на сцену древнего театра.

– Приветствую, Эцио! – сказал Родриго. – Сожалею о твоих людях, но ты, правда, полагал, что я не буду ждать тебя здесь? Что я не планировал, что ты придешь? Ты полагал, что Стефано де Баньоне сообщил тебе точное время и место этой встречи без моего ведома и согласия? Конечно, мы должны были все усложнить, иначе ты почувствовал бы ловушку! – он рассмеялся. – Бедный Эцио! Видишь ли, мы играем в эту игру куда дольше, чем ты. Я приказал своим людям спрятаться в лесу еще до вашего появления. И я боюсь, твои люди были столь же удивлены, как и ты, – но мне хотелось увидеть тебя живым, прежде чем ты покинешь нас. Назовем это прихотью. И теперь я удовлетворен. – Родриго улыбнулся и обратился к охранникам, державшим руки Эцио – Благодарю вас. Теперь можете его убить.

Вместе с Эмилио Барбариго он сел на коня и поехал прочь, в сопровождении охранников, с которыми он приехал сюда. Эцио смотрел ему вслед. Он лихорадочно думал. Его держали двое здоровенных мужчин, – и кто знает, сколько еще спрятано в лесу? Скольких людей Борджиа послал, чтобы устроить засаду на отряд Эцио?

– Помолись, малыш, – сказал один из захватчиков.

– Постой, – проговорил Эцио. – Я знаю, вы всего лишь выполняете приказ. Если вы отпустите меня, я сохраню вам жизнь. Ну, так как?

Охранник, с которым он говорил, выглядел удивленным.

– Ты только послушай себя! Не думаю, что когда-то встречал кого-нибудь, кто сохранил бы в такой момент чувство юмора…

Но он не закончил фразу. Скрытый клинок выскочил, и Эцио, пользуясь удивлением противников, ударил державшего его справа человека. Яд сработал, и мужчина отшатнулся назад, а потом рухнул недалеко. Прежде чем второй стражник успел понять, что произошло, Эцио вонзил клинок глубоко в его подмышку, единственное место, которое не закрывала броня. Освободившись, он отпрыгнул в тени на краю сцены и замер. Ему не пришлось долго ждать. Из леса вышел десяток охранников Родриго, некоторые из них осторожно осматривали границы театра, другие склонились над упавшими товарищами. Двигаясь со смертельной скоростью рыси, Эцио кинулся на них, нанося им раны, подобные порезам от удара серпом, сосредоточившись на том, чтобы попасть по любой обнаженной части их тел. Половина стражников была перепугана и захвачена врасплох, солдаты Борджиа дрогнули перед Эцио, и тот убил пятерых из них, прежде чем остальные бросились наутек и скрылись, панически крича, в лесу. Они не вернутся к Родриго, если не хотят быть повешены за некомпетентность. Пройдет некоторое время, прежде чем их отсутствие обнаружат, и Родриго узнает, что его дьявольский план провалился.

Эцио склонился над телом Якопо Пацци, избитым и потерявшим достоинство. Все, что осталось от него – оболочка жалкого, отчаявшегося старика.

– Бедняга, – проговорил Эцио. – Я разозлился, когда увидел, что Родриго лишил меня законной добычи, но теперь… теперь…

Он замолк и потянулся, чтобы закрыть глаза Пацци, и тут понял, что они смотрят на него. Чудо, но Якопо все еще был жив. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но из горла не вырвалось ни звука. Было ясно, что он находится на краю агонии. Эцио сперва хотел оставить его медленно умирать, но глаза просили об обратном. Проявляй милосердие, вспомнил он, даже когда ты сам того не желаешь. Это тоже было частью Кредо.

– Да упокоит Бог твою душу, – сказал Эцио, целуя Якопо в лоб, и вонзил кинжал глубоко в сердце своего старого врага.

Глава 11

Когда Эцио вернулся во Флоренцию и принес новость о смерти последнего Пацци Герцогу Лоренцо, тот обрадовался, но был огорчен тем, что за безопасность Флоренции и Медичи пришлось заплатить слишком кровавую цену. Лоренцо предпочитал находить дипломатические решения улаживания разногласий, но это стремление делало его исключением среди знати – правителей других городов-государств Италии.

Он наградил Эцио церемониальным плащом с капюшоном, который давал тому полную свободу во Флоренции.

– Это слишком щедрый подарок, Ваша Светлость, – сказал ему Эцио. – И я боюсь, что у меня почти не будет возможности воспользоваться привилегиями, дарованными мне.

Лоренцо был весьма удивлен.

– Что? Ты планируешь скоро уехать? Я надеялся, что ты останешься, вернешься в семейный дворец и займешь место в городской администрации, работая вместе со мной.

Эцио поклонился и ответил: "Извините, что говорю это, но я считаю, что с падением Пацци наши проблемы вовсе не закончились. Они были всего лишь одной из голов громадной гидры. Сейчас я намереваюсь отправиться в Венецию."

– В Венецию?

– Да. Человек, который вместе с Родриго Борджиа встречался с Франческо, – член семьи Барбариго.

– Это одна из влиятельнейших семей в Серениссиме. Ты утверждаешь, что он опасен?

– Он союзник Родриго.

Лоренцо на мгновение задумался, а потом развел руками.

– С величайшим сожалением я отпускаю тебя, Эцио. Но я знаю, что не вправе вставать между тобой и твоим долгом, и, в свою очередь, это означает, что я не могу приказывать тебе. Кроме того, я чувствую, что в конечном итоге твоя работа пойдет на пользу нашему городу, даже если я не проживу достаточно долго, чтобы увидеть это.

– Не говорите так, Ваша Светлость.

– Надеюсь, – улыбнулся Лоренцо, – что я ошибаюсь. Но жить в нынешнее время в этой стране – все равно, что жить на краю Везувия, опасно и очень ненадежно!

Прежде чем уехать, Эцио заскочил к Аннетте, чтобы передать новости и подарки. Ему все еще было слишком тяжело смотреть на свой бывший дом, и он не стал входить внутрь. Кроме того, он старательно избегал особняка Кальфуччи, но навестил Паолу, которая была вежлива, но задумчива, словно мысли ее были в другом месте. Последним местом, куда он планировал зайти, была студия его друга Леонардо, но когда он пришел туда, то обнаружил там лишь Аньоло и Инноченто, а сама мастерская выглядела давно закрытой. И там не было ни малейшего признака присутствия Леонардо.

Когда он вошел, Аньоло улыбнулся и радостно поприветствовал его.

– Здравствуй, Эцио! Давно не виделись!

– Да, очень.

Эцио вопросительно посмотрел на него.

– Хочешь узнать, где Леонардо?

– Он уехал?

– Да, но не навсегда. Он взял с собой часть работ, но не смог захватить все, так что Инноченто и я приглядываем за домом, пока он не вернется.

– Куда он уехал?

– Это было забавно. Маэстро вел переговоры в Милане со Сфорца, когда Конте де Пезаро пригласил его какое-то время провести в Венеции, – Леонардо как раз заканчивал серию из пяти семейных портретов. – Аньоло понимающе улыбнулся. – Кажется, Совет Венеции заинтересовали его механизмы, так что они предоставили ему мастерскую и слуг, очень много. Так что, дорогой Эцио, если он тебе нужен, туда-то тебе и надо.

– Но именно туда я и направлялся! – воскликнул Эцио. – Это великолепная новость. Когда он уехал?

– Два дня назад. Но для тебя не составит труда нагнать его. Он отправился на большой повозке, полностью загруженной оборудованием, которую тянут два вола.

– С ним еще кто-нибудь есть?

– Только возчик и пара верховых, на случай опасности. Они отправились по дороге на Равенну.

Эцио взял с собой только то, что смог уложить в седельные сумки, и ехал в одиночестве всего полтора дня, когда на повороте дороги заметил тяжелую повозку, запряженную волами. Повозка была покрыта парусиновым пологом, под которым были аккуратно уложены множество механизмов и моделей.

Возчики стояли в стороне от дороги, почесывая головы, и выглядели раздраженными и взволнованными. Всадники, два щуплых парня, вооруженных арбалетами и копьями, следили с соседнего холма. Леонардо стоял рядом с повозкой и, по-видимому, пытался приладить к ней своего рода рычаг, когда поднял глаза и заметил Эцио.