Вопреки судьбе - Глумов Виктор - Страница 6

Судя по взрывам, операция шла полным ходом.

– Пусто, – хрипели голоса командиров отделений в наушнике, – пусто, пусто, пусто.

Деревня будто вымерла. Улицу заволокло пылью, тянуло гарью – после взрывов всегда начинаются пожары. Дым дал своему отделению команду остановиться, вызвал Нагана:

– Деревня пуста, прием.

– Ушли «чехи», – откликнулся командир. – Думаю, недалеко. Продолжайте, не исключено, они скрываются в каком-то здании. Как меня поняли, прием?

– Понял хорошо, – откликнулся Дым и передал своим приказ, – продолжаем.

На худеньком, длинноносом личике Мыша читалось недоумение: сражаться с фантомным врагом он не привык. Происходящее напоминало дурной сон – праздничная, кипучая летняя жизнь, абсолютно пустая деревенька и – взрывы. Как на учениях, только хуже, бессмысленней, и все время ждешь нападения из-за угла.

Куда могли подеваться местные жители, то есть террористы? Конечно, был шанс, что они узнали о готовящейся зачистке и дружно ушли в горы, где и будут скрываться, откуда и будут нападать. И есть шанс, что узнали о приближении бойцов они совсем недавно, далеко уйти не успели, укрылись где-то поблизости.

Но вот где?

Единственная улица уже практически кончилась. Через несколько метров она изгибалась под тупым углом, следуя складкам местности, но Дым не верил в то, что за поворотом встретит толпу чеченских террористов в поясах шахидов.

Его отделение шло первым. Внимание за время операции рассеялось, Дым с трудом заставил себя сосредоточиться и чувствовал, что Алан и Мыш тоже дергаются, нервничают и устали.

Поэтому, наверное, они и допустили ошибку – вместо того, чтобы вскрыть угловой дом так же, как остальные, Алан вошел в комнату. И тут же вылетел спиной вперед, открыв огонь из пулемета. Из дома огрызались. Мыш и Дым, растерявшись на секунду, упали на землю. К ним уже спешила подмога. Но Алан, похоже, справился, в помещении затихли.

Повисла нехорошая тишина, которая обычно заполняет внезапную паузу в бою. Слышно, как куры где-то квохчут, как пчела жужжит, как сопит напарник.

Алан вошел в дом. Дым и Мыш – следом.

Битое стекло, раскрошенная пулями мебель и на полу – одетая по мусульманскому обычаю девушка лет восемнадцати, безусловно, мертвая – Алан стрелял практически в упор. К подобному облику террористов Дым за годы службы привык. Это в глазах обывателя Чечня – практически мирный регион, но вот из таких забытых богом горных сел и выползает, выражаясь языком агитки, гидра терроризма, молоденькие смертницы и воины Аллаха…

– Больше никого, – доложил Алан, обойдя помещение – в домике было всего две комнаты.

На улице началась стрельба. Эфир забили приказы и невнятные крики.

Дым отдал команду залечь в здании. К сожалению, пули легко пробивали тонкие стены, свистели над головой. Кто палит – свои или чужие – понять было невозможно. Дым подполз к окну, осторожно выглянул: коллеги держали оборону, нападали, кажется, со всех сторон. Запертый в четырех стенах, Дым не мог толком действовать, не мог даже оценить обстановку, но выходить сейчас было самоубийством.

Сквозь ругань и шум пробился голос сестры:

– К деревне с юга движется вооруженный отряд. Как поняли?

С юга – это оттуда, куда силы миротворцев не добрались. Дым прикрыл глаза и досчитал до десяти, чтобы успокоиться и прогнать лишние мысли, упаднические и декадентские: понесло же на эту операцию… слили, точно слили… Хана теперь всем, хорошо, если Аня уйдет. Наган отдал приказ БТР, запросил огневую поддержку. Сюда бы вертолетов пару, да вот беда – миссия тайная.

Подразделение, в котором служили Дым и Аня, занималось грязными и непопулярными в народе и мировой общественности вещами: уничтожало террористов. Фанатичные мрази, окопавшиеся в горах, портили жизнь и всей России и ее части – Чечне. Но в глазах СМИ оставались «повстанцами», которых душил «кровавый диктаторский режим». Именно поэтому знакомым брат с сестрой представлялись аналитиками.

И Дым очень хотел уйти на покой. Сменить специальность на мирную. Он давно уже не мстил – убил достаточно бандитов, чтобы успокоиться. Но вот беда – толком ничего, кроме как воевать, не умел. За столом они с Аланом, Капустой и Наганом часто говорили об этом: вот бы уйти на пенсию, да хоть охранную фирму открыть…

Заорал Мыш – тонко и жалобно. Дым развернулся на месте и пополз к товарищу.

Мыш зажимал живот – из-под броника так и хлестало темно-красным, заливая штаны. Вот же черт! Дыма обдало чужой болью, разъедающей, утробной. Мыш уже ничего не соображал, только кричал и сучил ногами. Подполз Алан, вместе с Дымом они перевернули раненого: так и есть, входное отверстие пули – в районе крестца, крови в месте попадания не очень много. Значит, прошла в таз, разворотила там все… Судорожно сжатые руки удалось с трудом развести, содрали броник. Рубашка от пупка до паха была пропитана кровью – не алой, артериальной, а густой, смешанной.

Алан потянулся за ножом – разрезать одежду, а Дыма замутило. Он и так знал, что увидит. Перламутровые, беззащитно-мягкие, вываливающиеся сквозь рану кишки.

Мыш зашелся воем, его дугой выгнуло.

Кишки были перемазаны содержимым и кровью – пуля действительно разворотила все.

Алан и Дым переглянулись. Первую помощь, естественно, умели оказывать оба – жгут наложить, шину… Знали, что делать при ранении в живот: не трогать и смачивать кишечник, чтобы не пересыхал. Тут полевая медицина была бессильна.

– Как же ты так, Мыш? – вздохнул Алан. – Кверху жопой, что ли, полз? Эй, дружише, посмотри на меня, не засыпай?

Осмысленности во взгляде раненого было ноль. Он постепенно затихал, и натекло с него уже порядочно. Когда-то Дым читал, что самураи, совершающие харакири без помощника, умирали часами – мучительно, в дерьме и грязи. Мышу досталось не мечом: раневой канал другой, пуля в теле движется отнюдь не по прямой, разрывая все на своем пути. У него вместо внутренностей было месиво.

Алан заплакал. Он еще что-то делал, держал руки Мышу, доставал фляжку, открывал аптечку… Бинт, перекись, ненужная ерунда. И – шприцы с наркотическим обезболивающим. Единственное, что сейчас имело смысл использовать.

Дым вызвал Нагана, обрисовал обстановку, получил в ответ напряженное:

– Держитесь. Помощь скоро будет.

Он все ждал рокота БТР, выстрелов, но ничего подобного слышно не было. В чем дело? Куда девалась «бэха»?

Мыш, получив инъекцию, затих. В себя не пришел, даже не бредил, только что-то бормотал неразборчиво. Дым ловил бессвязные обрывки его мыслей – про девчонок, про маму. Находиться рядом было невыносимо.

– Алан, оставайся с ним. Я узнаю, что происходит.

Он подполз к двери и высунулся наружу. Увиденное было полной неожиданностью для Дыма: солдат окружили. Террористы наступали со всех сторон, лезли из-за пустых, проверенных домов, и Дыма запоздало озарило: все это время «чехи» прятались в горах и оттуда пошли в наступление. Слили, точно слили операцию.

Помощи ждать не приходилось.

У стены соседнего дома сидели Наган и Капуста, отстреливались. Дым, наугад стреляя в стороны, согнувшись, подбежал к ним, плюхнулся рядом в пыль:

– Где «бэха»?! У меня солдат умирает!

– Да у нас половина личного состава умирает! – заорал Наган, слегка оглохший от выстрелов. – Я поддержку с воздуха запросил! Экипаж «бэхи» вырезали, пока мы тут копошились – покурить ребята вышли, раздолбаи, мир их праху! Один механик выжил, сначала залег, потом высунулся, гранату, не поверишь, под брюхо сунул, герой, млять. Подорвал свой же транспорт, удрал в холмы, оттуда доложил!

«А Нагана-то не погладят по голове за эту операцию, – подумал Дым. – Он же отвечает за подготовку, проведение, а значит, и смерти». Лишь бы Аня выжила. Глядишь, родит мальчишку от хорошего человека, в честь дяди назовет – хоть какое бессмертие.

Ласковое поутру солнце жарило немилосердно. Террористы были, наверное, хуже вооружены, да и шмотки на них были попроще, и обувь – не тактическая, за дикие деньги, как у контрактников «особого назначения», и выучкой они не вышли – но на их стороне было численное преимущество.