Возрожденный любовник (ЛП) - Уорд Дж. Р. - Страница 40

Когда ее хрупкие плечи еле заметно задрожали… будто она почувствовала его голод… в нем ожил хищник. Он вдруг обнаружил, что хочет перепрыгнуть через кухонный остров, за которым она стояла, так чтобы он смог…

Сделать что?

Ну, это же очевидно.

И хотя его сердце и разум представляли собой пустой каток, застывший и чертовски плоский, остальная часть его тела была жива, оно пульсировало от цели, которая грозила смести все добрые намерения, приличия… и его горе.

Сделав еще несколько шагов к ней, Тор с ужасом подумал, что Лэсситер имел в виду под словом «отпустить»: в это мгновение он оставил Велси позади. Он видел лишь миниатюрную женщину перед собой, которая пыталась не сдвинуться с места, будучи преследуемой Братом.

Он остановился в каком-то футе от нее. Опустившись мимо ее склоненной головы, взгляд Тора задержался на едва различимом пульсе яремной вены.

Она дышала так же тяжело, как и он.

И сделав вдох, Тор уловил ее запах.

И это был не страх.

***

Дражайшая Дева-Летописеца, он был огромен.

Стоя в тени огромного воина, который подошел к ней, Ноу-Уан чувствовала жар, исходящий от его массивного тела, будто стояла возле бушующего пламени. И, тем не менее… оно не обжигало. И она совсем не испытывала страха. Где-то внутри себя она ощущала тепло, так глубоко, что сперва не поняла, что это происходит в ней.

Ноу-Уан была уверена лишь в одном: спустя несколько мгновений Тор возьмет ее вену, и она позволит ему… не потому, что об этом ее попросил ангел, не потому, что она поклялась, и не для того, чтобы загладить вину за ошибки прошлого.

Она… хотела этого от него.

Когда в его горле зародилось шипение, она поняла, что Тормент открыл рот, обнажая клыки.

Время пришло. И Ноу-Уан не стала закатывать рукав. Она ослабила мантию, широко раскрывая ее на плечах, и наклонила голову набок.

Предоставляя ему свое горло.

О, как билось ее сердце.

– Не здесь, – прорычал он. – Пойдем со мной.

Взяв ее руку, он завел Ноу-Уан в кладовую и закрыл их внутри. Небольшая тесная комната была заставлена полками с яркими банками консервированных овощей и фруктов, теплый, недвижимый воздух пах недавно перемолотым зерном и сухой сладостью муки.

Когда лампа на потолке зажглась, а замок закрылся сам по себе, Ноу-Уан поняла, что они уступили воле Тормента.

И потом он просто смотрел на нее, его клыки удлинились еще сильнее, выступая, а его глаза сияли.

– Что мне сделать? – хрипло спросила она.

Тор нахмурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Что мне сделать… для тебя? – Симпат брал что хотел, нисколько не считаясь с ней. А ее отец, разумеется, никогда не разрешал мужчинам питаться от нее. Был ли определенный способ для…

Казалось, Тор внезапно выбрался из водоворота, что-то привело его к иным мыслям. Но, тем не менее, его тело оставалось полностью включенным в процесс, он переминался с ноги на ногу, его ладони сжимались в кулаки, разжимались… и снова сжимались.

– Ты никогда не…

– Отец берег меня. И когда меня похитили… я никого не кормила должным образом.

Тормент коснулся рукой головы, будто его охватила боль.

– Слушай, все это…

– Скажи, что я должна сделать.

Когда Тормент снова обратил к ней свой взгляд, она подумала, что это имя[1]очень подходило ему. Он испытывал огромные муки.

– Я нуждаюсь в этом, – сказал он, будто обращаясь к самому себе.

– Да, нуждаешься. Мне больно видеть твою жажду.

Но он собирался отступить, подумала Ноу-Уан, когда его взгляд затуманился. И она знала причину.

– Ей здесь рады, – сказала она. – Воскреси свою шеллан в памяти. Позволь ей занять мое место.

Что угодно, дабы помочь ему. За великую доброту Тормента к ней прежней, за суровые испытания судьбы, посланные ему, она сделает для него все.

– Я могу сделать тебе больно, – хрипло сказал он.

– Боль не будет сильнее той, что я уже пережила.

– Почему...

– Перестань говорить. Прекрати думать. Сделай, что должен, чтобы позаботиться о себе.

Повисла долгая, напряженная тишина. А потом лампа потухла, комнатку охватил полумрак, единственным источником света служило мутное стекло на двери.

Она втянула воздух.

Он задышал еще тяжелее.

А потом рука коснулась ее поясницы, рывком увлекая Ноу-Уан вперед. Врезавшись в его грудь, словно в скалу, она вслепую вскинула руки, пытаясь ухватиться за что-нибудь…

Его руки были гладкими и горячими, гладкая кожа покрывала жесткие мускулы.

Рывок. Он дернул ее косу. Потом скрутил… и ее волосы оказались распущенными, голова, свободная от давления косы, откинулась назад.

Широкая ладонь зарылась в ее волосы, спутывая их, оттягивая вниз. И когда ее шея откинулась еще дальше, позвоночник был вынужден последовать за ней, и в итоге ее держала только его сила.

Дезориентированная, лишенная равновесия, Ноу-Уан мгновенно позабыла о поставленной цели, то же самое случилось с ним перед тем, как свет погас.

Она искала его лицо взглядом и нашла. Но опереться было не на что: она не видела лица, не могла разглядеть его в том мужском теле, к которому ее прижимали.

В одно мгновение черты стали абсолютно безликими. А его тело, оно принадлежало не Торменту, Брату, который пытался спасти ее. А незнакомцу.

Но пути назад не было, невозможно остановить механизм, которому она дала ход.

Его тело, руки, хватка усилились еще больше, Ноу-Уан оказалась буквально смятой под ним. И когда она напряглась, он опустил голову, грубый рык вырвался из его грудной клетки, темный, богатый аромат практически пропитал ее чувство страха.

Снова раздалось шипение, за которым последовало острое, словно бритвой, царапание, когда он прошелся клыками по ее ключице, поднимаясь выше.

Ее охватила паника.

Его присутствие, его хватка на ней, тот факт, что она плохо видела, предыдущий опыт – все это вернуло ее в прошлое, и Ноу-Уан начала вырываться.

Именно тогда он укусил.

Яростно.

Ноу-Уан вскрикнула и попыталась отодвинуться, но его клыки уже вошли глубоко в плоть, боль жалила, словно укус пчелы. А потом он вбирал ее кровь под аккомпанемент дрожи в его теле.

Что-то твердое выступило вперед из его бедер. Прижалось к ее животу.

Используя всю свою силу, она снова попыталась освободиться, но усилия были подобны легкому ветерку перед лицом штормовой бури.

А потом… его таз начал волнообразно двигаться, эрекция потиралась о ее мантию в поисках входа, пока он делал глубокие глотки, в воздухе между ними витали стоны его удовлетворения.

Он даже не учуял ее страха, настолько был поглощен.

А ее ясный разум был не в состоянии снова ухватиться за тот факт, что она сама хотела этого.

Уставившись в потолок, она вспомнила другие случаи, когда тщетно боролась и молилась, как в былые времена, чтобы это как можно скорее закончилось.

Дражайшая Дева-Летописеца, что она натворила…

***

Тело в руках Тора давало все, что могло – кровь, дыхание, плоть. И будь они оба прокляты, но он брал все, грубо и алчно, делая жадные глотки и желая взять больше, чем просто вену.

Он хотел взять лоно этой женщины.

Он хотел быть в ней, пока пьет ее кровь.

И это оставалось правдой, даже если он ясно осознавал, что перед ним была не его Велси. Ее волосы на ощупь были совсем другими… у Ноу-Уан они рассыпались гладкими прядями, а не густыми локонами. Вкус ее крови, богатый букет на его языке и покалывание на задней стенке горла были совсем другими… И ее тело было тоньше и изящней, не таким крепким и сильным.

Но он все равно хотел ее.

Его проклятый член бесстыдно ревел… готовый взять, взять и… овладеть. По крайней мере, в плане секса.

Дерьмо, этот огненный клубок желания и нужды в никоей мере не мог сравниться с бледным анемичным кормлением, которое он разделял с Избранной Селеной. Все должно быть именно так: эта развязность, сброс цивилизованной оболочки и обнажение глубинного зверя.