Мир После (ЛП) - И Сьюзен - Страница 1

Сьюзен И

Мир после

Глава 1

Все думают, что я мертва.

Моя голова покоится на коленях матери в кузове большого грузовика. Из-за стремительно наступающего рассвета горе на лице мамы становится видно все отчетливей, а гул двигателей заставляет вибрировать каждую кость в моем безвольном теле.

Мы часть автоколонны Сопротивления. Полдюжины военных грузовиков, фургонов и внедорожников мчатся сквозь стоящие на дороге мертвые автомобили подальше от Сан-Франциско. Позади нас все еще видна ангельская обитель, полыхающая после удара Сопротивления.

Витрины магазинов и стоящие вдоль дороги автомобили завалены газетами, что напоминает всем о Великой атаке. Мне не нужно читать газеты, чтобы понять, что в них написано. Все они были изданы еще в первые дни Нашествия, когда журналисты все еще пытались зафиксировать события, происходящие в мире. Я по-прежнему помню эти кричащие заголовки:

ПАРИЖ В ОГНЕ, НЬЮ-ЙОРК ПОД ВОДОЙ, МОСКВА РАЗРУШЕНА.

КТО СТРЕЛЯЛ В ГАВРИИЛА, ПОСЛАННИКА ГОСПОДА?

АНГЕЛЫ СЛИШКОМ ПРОВОРНЫЕ ДЛЯ РАКЕТ.

НАЦИОНАЛЬНЫЕ ЛИДЕРЫ ПОТЕРПЕЛИ ПОРАЖЕНИЕ.

КОНЕЦ СВЕТА.

Мы проезжаем мимо трех лысых мужчин, завернутых в серые простыни. Они расклеивают грязные и мятые листовки одного из культов Апокалипсиса. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем уличные банды, различные культы и члены Сопротивления, наконец, объединятся? Мне кажется, даже наступление Апокалипсиса не может удержать нас от желания сбиться в группы.

Члены культа останавливаются на тротуаре и смотрят, как мы проезжаем в своем переполненном грузовике. Моя семья, должно быть, выглядит крошечной — испуганная мама, темноволосая девушка-подросток и семилетняя девочка, сидящие в кузове, полном вооруженных людей. В любое другое время мы выглядели бы овцами в компании волков. Но теперь мы имеем то, что люди могли бы назвать «обществом».

Некоторые мужчины в нашем фургоне носят камуфляж и держат в руках винтовки. Некоторые люди все еще целятся из пулеметов в небо. Несколько новичков выжигают у себя на теле татуировки, обозначающие убитых ими. Тем не менее, эти люди держатся от нас на приличном расстоянии.

Весь последний час, что прошел после взрыва ангельской обители, моя мама раскачивается взад-вперед и скандирует нечто на выдуманном ею же самой языке. Ее голос поднимается и опускается, словно она ведет свои собственные дебаты с богом. Или, может быть, с дьяволом.

Слезы капают с ее подбородка мне на лоб и на пол грузовика, и я знаю, что ее сердце сейчас разрывается на части. Это ломает меня, ее семнадцатилетнюю дочь, обязанностью которой была забота о семье.

Она думает, что я просто безжизненное тело, которое принес ей сам дьявол. Вероятно, она никогда не сможет выбросить из головы воспоминание о том, как я лежала на руках у Раффи, а его демонические крылья подсвечивал огонь.

Интересно, что бы она подумала, узнай о том, что Раффи самый настоящий ангел, которому достались крылья демона из-за предательства сородичей? Наверное, это будет более странно, чем, если бы ей сказали, что на самом деле я не мертва, а просто парализована жалом ангельского монстра-скорпиона. Мама бы просто решила, что этот человек еще более сумасшедший, чем она сама.

Моя младшая сестренка сидит у моих ног, словно замороженная. Ее глаза совершенно пусты, а спина неестественно прямая, несмотря на тряску в грузовике. Выглядит все это так, будто Пейдж закрылась в себе. Грозные мужчины продолжают поглядывать на нее, словно испуганные мальчишки, выглядывающие из-под своих одеял. Она похожа на помятую, сшитую куклу из кошмара. Я очень не хочу думать о том, через что она прошла, прежде чем стать такой. Какая-то часть меня хочет знать больше, но остальная радуется блаженному неведению.

Я делаю глубокий вдох. Рано или поздно мне придется встать. У меня просто нет выбора — я должна повернуться к миру лицом. К моему телу наконец-то вернулась чувствительность. Я сомневаюсь, что смогу сейчас бороться или делать что-то в этом роде, но, насколько я могу судить, я уже в состоянии двигаться.

Я сажусь.

Я предполагаю, что если бы все тщательно обдумала перед этим, то была бы подготовлена к ужасающим крикам. Главный среди крикунов — моя мать. Ее мышцы застыли от ужаса, а глаза неестественно широко распахнуты.

— Все хорошо, — говорю я. — Все в порядке.

Мои слова звучат невнятно, но я благодарна тому, что мой голос не как у зомби. Это было бы забавно, за исключением одной отрезвляющей мысли, надоедливо звучащей в моей голове: Сейчас мы живем в мире, в котором ты можешь быть убит лишь за то, что не похож на всех остальных.

Я протянула руки в успокаивающем жесте, попутно стараясь заверить их в том, что я не представляю опасности, но мои слова теряются в крике. Очевидно, паника распространяется молниеносно в таком маленьком пространстве, как кузов грузовика. Некоторые солдаты буквально расшвыривают друг друга, стараясь пробраться в заднюю часть грузовика. Многие из них выглядят готовыми выпрыгнуть из движущегося транспорта.

Солдат с сальным, прыщавым лицом нацеливает на меня свою винтовку, выглядя при этом так, словно собирается совершить первое в своей жизни убийство.

Я серьезно недооценила уровень первобытного страха, циркулирующего вокруг нас. Эти люди потеряли все: свои семьи, свою безопасность и даже своего Бога. И теперь на их глазах оживает труп и тянется к ним свои руки.

— Со мной все хорошо, — говорю я так ясно, как только могу. Мой взгляд направлен на солдата с намерением убедить его в том, что ничего сверхъестественного сейчас не произошло. — Я жива.

В данный момент я не знаю, расслабятся ли они или вышвырнут меня из грузовика, стреляя при этом вслед. Меч Раффи все еще у меня, привязанный к спине и скрытый под курткой. Он дарит мне хоть какое-то утешение, но все же не сможет уберечь от пули.

— Послушайте, — мягко сказала я, стараясь не делать резких движений, — я просто была обездвижена. Вот и все.

— Ты была мертва, — возразил бледный солдат, который выглядел моим ровесником.

Кто-то постучал по крыше. Мы все подпрыгнули от неожиданности, и мне повезло, что солдат случайно не нажал на курок.

Заднее окно открывается, и из него выглядывает Тру. Наверное, он бы выглядел строгим, если бы не его рыжие волосы и лицо маленького мальчика, покрытое веснушками. Трудно всерьез относиться к парню с такой внешностью.

— Эй! Отойди от мертвой девочки. Она — собственность Сопротивления.

— Да, — произнес его брат-близнец Тра из машины. — Она нужна нам для вскрытий и других опытов. Вы думаете, так легко найти девушек, убитых демоническими принцами?

Как и всегда, я не могла различить близнецов, поэтому просто называла одного из них Тра, а другого Тру, особо не задумываясь, кто из них кем был.

— Не убивай мертвую девушку, — сказал Тру. — Я с тобой говорю, солдат!

Он указывает на парня с винтовкой и впивается в него взглядом. Можно подумать, что сходство с Рональдом Макдональдом[1] и такие прозвища, как Труляля и Траляля, лишат их власти. Но у этих парней, похоже, есть способности быстро переходить от шутки к смертельной угрозе. По крайней мере, я надеюсь, что они шутили о вскрытии.

Грузовик останавливается на стоянке. Это привлекает наше внимание, и мы озираемся вокруг. Возвышающееся перед нами глинобитное здание мне знакомо. Это не моя школа, но я видела ее множество раз. Перед нами средняя школа Пало-Альто, или, как ласково ее называют, Высокая Пэлли. Полдюжины грузовиков и внедорожников останавливаются на школьной автостоянке. Солдат все еще следит за мной, но, по крайней мере, он опустил свою винтовку на сорок пять градусов. Многие люди уставились на нас, пока остальная часть нашей автоколонны искали, где припарковать автомобили. Все они видели меня в объятиях существа с демоническим крыльями, коим для них являлся Раффи, и все они думали, что я умерла. Их взгляды меня смущают, поэтому я сажусь на скамейку рядом со своей сестрой.