Знак фараона - Бекитт Лора - Страница 58

— Недоволен? — Мериб усмехнулся. — С чего бы это? Что ты о нем знаешь? Мать Джедхора родила его неизвестно от кого. Мой отец великодушно принял ее на службу кормилицей. Джедхор всегда был своевольным и упрямым. В юности он часто попадал в переделки и мне приходилось его выручать. В сравнении с ним я всегда отличался благоразумием. Мой отец дал ему образование, а я сделал его своим помощником и не прогнал до сих пор, хотя он много раз меня подводил.

— Тебе известно, что Джедхор хочет жениться на Анок? — осведомилась Тия.

— И что? Только безумец способен отдать свою сестру такому человеку!

— Почему она до сих пор не замужем?

— Ей никто не нравится. Да и я не вижу достойных претендентов.

— Ты хочешь выдать Анок за богатого и знатного человека?

Мериб вздохнул и поднялся со скамьи.

— У меня достаточно денег, и меня уважают в обществе. Главное, чтобы моя сестра была счастлива.

Тия задумалась. Мериб и Джедхор говорили об одном и том же по-разному. Кто из них лгал? Правда не на устах, правда — в человеческом сердце, но сердце одного смертного отличается от сердца другого, потому в каждом живет своя истина.

— Когда твоя мать умирала, ты был рядом с ней? — прошептала молодая женщина.

— Да, я держал ее за руку до последнего вздоха. Это было ужасно! Вот почему во время родов возле тебя дежурила целая армия врачей.

Тия затаила дыхание.

— А твой отец?

Архитектор нахмурился.

— Он не смог приехать. Он был зодчим царя. Слуги фараона не распоряжаются собой. — Мериб выдержал паузу, а затем твердо произнес: — Не стоит вспоминать прошлое.

Взгляд мужа сделался равнодушным, отстраненным. Он хотел забыть свою историю. Но Тия не могла не помнить своей.

Подавленная разговором, молодая женщина вышла из беседки. В ее сердце вновь поселилось неверие. Она дала жрецу Амона, жрецу, который славился предсказаниями, много золота. Возможно, поэтому он поведал ей то, что она желала услышать?

Хнут поджидала госпожу в саду. В ее темных глазах читался безмолвный вопрос. Взяв рабыню за руку, Тия промолвила:

— Жрец утверждает, что человек, о котором я думаю, жив. Он помнит обо мне и любит меня. Он сказал, что нам суждены большие испытания. Но мы будем вместе.

Глава 3

Тамит открыл глаза. Прежде ему казалось, что он слышит сквозь пелену забытья звон подков, бряцание оружия, ржание лошадей и короткий разговор воинов на странном, непонятном языке, и не мог понять, где находится. Теперь юноша видел, что лежит в шатре, на мягкой подстилке, что на стене висит украшенная бляхами кольчуга, а рядом с ней — узорный щит.

Грудь Тамита обвивали плотные повязки. Молодой человек поднял руку и встревоженно завозился, не обнаружив пекторали. Тут же чьи-то нежные пальцы заботливо вложили украшение в его ладонь, а женский голос, в каждом звуке которого была ласка, заставил Тамита окончательно очнуться.

На него смотрела девушка. Смотрела так, как смотрит женщина на мужчину, мысли о котором присутствуют во всем великом и малом, что есть в ее жизни. Ее волосы были золотистыми, как солнечные лучи, а глаза отливали серебром. Она что-то защебетала на чужом языке и осторожно провела рукой по его щеке.

Тамит не успел ничего сказать, как в шатер ворвался третий человек, рыжеволосый, как и незнакомка, без доспехов, но с повадками воина. Тамит с удивлением узнал Кармела. Значит, он в лагере хеттов? Он потерял сознание, и его взяли в плен... Почему тогда он лежит в богато убранном шатре и с ним обращаются как с дорогим гостем?

— Очнулся? Я рад! Ты заставил нас поволноваться! Удар был нацелен в сердце, но тебя спасла твоя пектораль. Лезвие кинжала застряло между звеньями и отклонилось вбок. — Молодой человек от души рассмеялся. — Ты ловко меня провел! Я знал, что ты не тот, за кого себя выдаешь, и все же не подозревал, что ты царского рода!

Слова Кармела заставили Тамита съежиться: его будто окатили холодной волной.

— Я не царского рода, — прошептал он.

Хетт упрямо тряхнул головой.

— Тебя нашли на поле боя, ты был без сознания, но никто не сомневался в том, что ты — принц. Такую штуку на шее может носить только член семьи фараона! Неужели тебе неизвестно об этом? Мне стоило большого труда забрать тебя к себе, чтобы выходить. Я пообещал, что не спущу с тебя глаз. Когда ты окончательно выздоровеешь, тебе придется предстать перед Муваталли.

— Перед царем хеттов?

— Да. Перед моим старшим братом.

Тамит устало прикрыл глаза и промолвил:

— Вот как?

— Не сердись! — Кармел опустился на подстилку и примирительно похлопал его по плечу. — Тогда я не мог открыть тебе правду. Так же, как ты — мне. Счастье, что ты попался мне на глаза и я сумел тебя узнать. Надеюсь, Инара хорошо ухаживает за тобой?

— Повторяю, я не принц. Я сын одного из военачальников армии фараона, — терпеливо произнес Тамит и в свою очередь спросил: — Кто такая Инара?

— Моя младшая сестра.

Египтянин повернул голову и встретился взглядом с рыжеволосой девушкой, чьи серебристо-серые глаза напоминали тающие звезды.

— Она не понимает, о чем мы говорим, — заметил Кармел.

Тамит кивнул. Ему не терпелось узнать правду об исходе сражения, в котором он едва не погиб.

— Ты можешь сказать, чем закончилась битва? Наш фараон жив?

Хетт нахмурился и упрямо сжал губы.

— Она закончилась ничем. Твой фараон жив. Мы потеряли много воинов, вы тоже. Твоему царю не удалось взять Кадеш, но наше войско обескровлено, и наши союзники разбежались. Я потерял одного из братьев.

Видя, как потемнели глаза хетта, Тамит с надеждой промолвил:

— Полагаю, ты помнишь свои слова: «У нас разные обычаи и разные боги. Думаю, они разберутся между собой. Мы тоже можем встретиться в честном бою или... договориться. Мы никогда не будем врагами!»

Лицо Кармела смягчилось. Он улыбнулся и ответил:

— Я помню. И я умею держать свое слово. Ни о чем не думай. Поправляйся, отдыхай. С тобой будет Инара. А я стану приходить каждый день.

Тамит усомнился, прилично ли девушке столь высокого происхождения оставаться наедине с пленником-египтянином, но решил промолчать. Он ничего не знал об обычаях хеттов.

— Поклянись, что не сбежишь, — добавил Кармел.

Тамит улыбнулся.

— Не сбегу. Скажи, как тебе удалось преодолеть пески и горы?

— Мне помогли мои боги, — серьезно ответил хетт. — Если человек по-настоящему стремится к своей цели, он непременно ее достигнет.

Последующие дни текли как во сне. Тяжелое и непослушное тело постепенно становилось легким и гибким. Запахи пыли, конской сбруи, травы возбуждали сердце и тревожили душу.

Вскоре Тамит начал выходить из палатки и гулять по лагерю, после — ездить верхом. Сначала хетты косились на египтянина, а потом перестали. Он разделил с ними пищу и кров и стал другом одного из братьев царя. Кармел сообщил, что египтяне и хетты заключили мир. Тамит понимал, что соглашение было временным и непрочным, и все же вздохнул с облегчением. Теперь он жил среди недавних врагов на положении не пленника, а гостя и с любопытством постигал их обычаи.

Большинство из них имело светлую кожу и длинные темные волосы, которые воины царя Муваталли заплетали в одну или две косы. Хетты делали отличные боевые колесницы и разводили породистых лошадей. Они носили не доходящие до колен, подпоясанные ремнем туники, поверх которых надевали отделанные металлическими пластинами доспехи. Их женщины пользовались еще большей свободой, чем египтянки, что и объясняло присутствие среди воинов молодой и красивой сестры царя, которой стало скучно дома и которая решила немного попутешествовать. Их вера была непонятной, многие ритуалы — жестокими, и благодаря этому в душе Тамита не было ощущения превосходства. Он знал, что этот народ достоин уважения.

Молодой человек сдружился с Кармелом, который научил египтянина править знаменитой хеттской колесницей, владеть боевым топором и копьем. Тамиту очень хотелось подробно описать обычаи этого народа, но хетты писали не на легком папирусе, а на тяжелых глиняных табличках, поэтому юноша решил подождать возвращения на родину.