Знак фараона (сборник) - Бекитт Лора - Страница 70

– Я тоже, – ответил Тамит, глядя в глаза молодой женщины. – Что тебе нужно, Джемет?

– То, что мне нужно, я никогда не получу. Ты слишком честен для этого. Возьми, – сказала она и протянула ему сплетенный из ремешков браслет. – Сначала я думала, что ты его потерял, а после поняла: ты не хочешь, чтобы она знала, ты боишься причинить ей боль.

– Ты могла отдать мне браслет, когда я вернусь домой.

– Я хотела на нее посмотреть.

Тамит видел в глазах Джемет то самое отчаяние, какое, случалось, испытывал сам. Но он не мог ей помочь.

– Я обещал отвести Амени в школу. Я сделаю это сегодня.

– Его примут?

– Я в этом уверен. Джемет усмехнулась.

– Говорят, твой отец – фараон!

– Мой отец – человек. Я по-прежнему сделан из плоти и крови. И у меня все та же душа.

– Только все это принадлежит не мне. Оно принадлежит Тие.

– Поверь, Джемет, желания Тии тоже не сбылись, – с горечью произнес Тамит.

– По крайней мере, она знает, что ты ее любишь.

Тамит не стал продолжать разговор. Он выполнил свое обещание: отвел сына Джемет в школу при храме Амона. Туда принимали не всех. Тамит видел длинную очередь родителей с детьми, терпеливо ожидавших назначенного часа. Некоторые из них приехали в Фивы издалека и стояли во дворе храма по нескольку часов. Одежда многих была покрыта пылью, а лица выглядели усталыми. По большей части это были небогатые люди, с трудом скопившие немного денег и мечтавшие о том, чтобы их детям выпала лучшая доля, нежели им самим.

Тамиту и Амени не пришлось ждать. Крепко держа за руку оробевшего мальчика, молодой человек прошел к одному из жрецов. Тот принял их с величайшим почтением и попросил Амени изобразить на письменной доске несколько знаков. К счастью, ребенок легко справился с заданием. На обратном пути он выглядел радостным, возбужденным и простодушно заявил Тамиту:

– Как бы порадовался мой отец, если бы узнал о том, где я буду учиться!

Тамиту сделалось не по себе.

– Что ты о нем знаешь?

– Почти ничего. Мама говорит, он живет где-то рядом, и мы ждем, когда он вспомнит о нас.

Амени опустил голову, а Тамит задался вопросом: отчего даже мелкие пятна на его совести порой кажутся огромными черными дырами? «Кому много дано, с того больше спросится», – говорил Шеду. Разве ему, незаконному сыну Сети и непризнанному брату Рамсеса, тайному любовнику женщины, которой он был готов отдать свою жизнь, удалось получить все, о чем он мечтал?

Тия вернулась домой. Осторожно вошла в калитку и сразу поняла, что Мериб еще не приехал. Молодая женщина облегченно вздохнула.

Тия подумала о Тамите. Быть может, им выпадет еще одна ночь? У нее сжалось сердце. Он был для нее всем – миром, небом, радостью, счастьем, совершеннейшим даром, какой только способна подарить человеку судьба.

Тия была так поглощена своими мыслями, что не заметила, как к ней подошла Хнут. Молодая женщина подумала, что рабыня снова станет ее осуждать, но та взволнованно произнесла:

– Госпожа! Я думала, что не смогу вас дождаться, но вы пришли вовремя! Несколько дней назад госпожа Анок спросила меня, не знаю ли я кого-нибудь, кто помогает женщинам избавляться от нежеланных детей. Она очень плохо выглядела. Я ответила отрицательно, и она отослала меня. Но после куда-то отлучалась, а сегодня снова покинула дом.

– Она давно ушла?

– Нет. Возможно, вы сумеете ее догнать.

Тия метнулась к воротам, выбежала на улицу и устремилась в сторону, противоположную той, откуда пришла. Ей повезло – вскоре до ее обоняния долетел аромат душистого масла, а затем мелькнуло льняное платье богатой египтянки. Тия узнала Анок, хотя та шла, непривычно ссутулившись и потупив взор.

Тия решила за ней проследить и вскоре очутилась в квартале городской бедноты, недалеко от Верхних пристаней, где разгружались торговые корабли. Здесь было грязно, берега завалены камнями и мусором. Пахло сыростью и отбросами. Однако воды Нила слепили взор пронзительной голубизной, а ветер весело звенел в небесной вышине. Рыбья чешуя, прилипшая к побуревшим сетям, что сушились на берегу, сверкала серебром.

Анок упорно шла вперед, не сбавляя шага, не обращая внимания на грязные улицы и толпы бедноты. Когда она скользнула в крохотный двор какой-то хижины, Тия, немного подождав, направилась следом.

В хижине было темно и тесно. Неопрятная женщина перебирала какие-то зловещие инструменты. Полуобнаженная Анок лежала на полу, на чистой белой простыне, которую, скорее всего, принесла с собой.

Увидев Тию, она не вскрикнула, не шевельнулась. Анок выглядела опустошенной, лишенной мыслей и воли, погруженной в мертвенное оцепенение. Тия нагнулась и решительно протянула руку.

– Пойдем!

Незнакомая женщина пробовала возмутиться, но Тия бросила на нее такой взгляд, что той пришлось замолчать.

Тия вывела пошатывающуюся Анок на улицу и спустилась вместе с ней к берегу реки. Потом она помогла девушке умыться и усадила ее на обросший мохнатыми водорослями камень.

Жара набирала силу. Синева неба казалась застывшей и резала взор. Паруса барок были окрашены в золотой цвет. Птицы, расправив крылья, взмывали ввысь и кружили там подобно хлопьям пены.

Черты лица Анок заострились, лоб покрылся испариной, девушка тяжело дышала.

– Ты что-то пила? – искренне волнуясь за нее, спросила Тия.

– Да, эта женщина дала мне настойку каких-то трав, от которой у меня закружилась голова. Она сказала, что благодаря этому я не почувствую боли. Сейчас мне уже лучше, – прошептала Анок.

– Ты не должна была туда приходить!

Тия взяла холодную руку девушки в свою, затем обняла Анок и принялась осторожно гладить ее напряженную спину.

– Мне не оставалось ничего другого.

– Отец ребенка Хетес?

– Да.

– Он знает?

– Он сказал, что придет, и обманул.

Несколько минут Анок сидела, тупо глядя перед собой. Потом внезапно заговорила:

– Меня никто никогда не любил. У меня не было матери. Когда я подходила к отцу, он морщился и кричал служанкам: «Уберите ее от меня!» В его сердце жила ненависть, а в моей – страх. Отец часто говорил о мумиях. Рассказывал, что иные покойники обманывают богов, покидают свои усыпальницы и преследуют живых. По ночам я забиралась под простыню с головой и ждала, что за мной придут эти обмотанные льняными лентами чудовища. Мне казалось, я вижу, как они тайком выбираются из своих гробниц и крадутся к нашему дому. Я боялась, что они схватят меня и уволокут во тьму. Я представляла, как стану защищаться, как начну срывать с них повязки, разрывать на части их мертвые тела! Когда наступало утро, мне не становилось лучше. Меня все сторонились, я все время была одна. Потом отец погиб и я осталась с Мерибом, который тоже не обращал на меня никакого внимания. Как и отец, он увлекался постройкой гробниц, а еще – женщинами. Приглашал в дом этих продажных тварей и проделывал с ними всякие гнусные вещи! Чтобы я не видела всего этого, он меня запирал. Да, он дарил мне подарки, но лишь для того, чтобы я ему не докучала. Он постоянно твердил, что хочет удачно выдать меня замуж. С тех пор как мне исполнилось четырнадцать, в наш дом приходили мужчины и сватались за меня. Молодые, старые – все они казались мне одинаковыми. Похожие лица, ничего не стоящие слова. Они вызывали у меня отвращение. Я говорила им гадости, смеялась над ними, они уходили и больше не возвращались.

– А Хетес? – осмелилась спросить Тия.

Анок задумалась. Выражение ее лица смягчилось.

– Он повел себя иначе. Его не смутило мое поведение, он не испугался моей ругани. Мне казалось, он принял меня такой, какая я есть. Он приходил каждый день, и я чувствовала, что он хочет меня видеть. Я не понимаю, почему он изменился, когда я сказала о ребенке. Вместе с тем я предвидела, что это случится, потому повезла его в пустыню. Я решила, что если он меня отвергнет, то лучше нам погибнуть, чем я вновь буду страдать в одиночестве. Хетес все понял и решил меня обмануть. – Она тяжело вздохнула. – Меня по-прежнему никто не любит. Я снова одна.