Большой словарь мата. Том 1 - Плуцер-Сарно Алексей - Страница 5

хуй до колена: Я беден, нет у меня ни полена, только и богатства, что хуй по колена!

хуй пятивершковый: Самые страшные хуй – это пятивершковый и с пятью зарубками;

хуй с аршин: – Тебе привет передавал Лапшин! – …(?) – У которого хуй с аршин!

хуй с мою ногу: Матери твоей хуй с мою ногу, так скачет – слава Богу;

хуй с (в) оглоблю: Заявленье подавала / Нашему начальнику, / Чтобы выдал хуй с оглоблю, / Два яйца – по чайнику!

О мужчине с повышенной сексуальной потенцией говорят, что у него "хуй поднимается до неба" (В двадцать лету дяди Глеба / Поднимался хуй до неба. / Да и после сорока / Достает до потолка!)

Актуальность идеи большой величины хуя порождает выражение "меряться хуями" (говорят, что это выражение – "Не будем меряться хуями!"-любил употреблять Сергей Довлатов).

Обладатель фаллически-нарциссического характера Хуй ведет крайне праздную жизнь, он в определенном смысле бонвиван, что также неоднократно подчеркивается в обыденном языковом поведении и фольклоре.

Знаменитое выражение "хуем груши околачивать" означает ничего не делать, проводить время в праздности, "ни хуя не делать", или "забивать на все хуй", как правило на работу. Или же делать что-то "через два хуя вприсядку", кое-как, "жевать хуй" или "плевать на хуй", "полоскать хуй в щах", то есть "совершать действия, воспринимаемые как праздное времяпрепровождение" ("Завязывайте хуй жевать и начинайте работу"), "пинать или валять хуй" (то же самое). С идеей праздности связан также знаменитый анекдот брежневского времени:

Луна. Тихая прозрачная ночь. Графиня стоит на балконе, закутавшись в шаль. Вдруг из гостиной раздаются вдохновенные звуки игры на фортепиано. Графиня вбегает в комнату. "Что это, граф? Это Шопен?", – восклицает она восторженно. "Да нет – это я так просто по клавишам хуярю", – отвечает граф.

(Обыгрывание слова 'хуй' в конце текста, до тех пор казавшегося вполне приличным, см. также в рассказе Владимира Сорокина "Прощание" (это хороший пример того, что мы ниже называем "фаллической трансгрессивностью хуя"):

Еще одной особенностью мира, в котором живет и действует хуй, является при позитивности его нормальных непервертных сексуальных контактов, то есть контактов с пиздой, чрезвычайно негативная оценка его перверсивных контактов, во-первых, с анусом ("Хуй тебе в жопу!"), то есть гомосексуализма, и, во-вторых, ртом, то есть оральной перверсии ("семь хуев тебе в глотку", "насовать хуев в ебало", "хуй тебе по всей роже" и так далее). Бытовое объяснение этого феномена непрестижностью, низким социальным статусом пассивного гомосексуала в тюремной среде кажется недостаточным. С психоаналитической точки зрения Хуй – носитель фаллической стадии психосексуального развития – в своем негативизме по отношению к жопе и глотке отрицает хронологически предшествующие стадии психосексуального развития – соответственно оральную (когда основным инфантильным сексуальным объектом является грудь матери (поэтому выражение "Пососи мой хуй" (или, например, более изощренное "Соси ты хуй у пожилого ежика!") подразумевает некий позорный инфантилизм, регрессию, возвращение к пройденному психосексуальному этапу) и анальную, когда основным сексуальным действием становится испражнение и игра с фекалиями, которые на этом этапе отождествляются с членом (см., например, наш анализ слова Herffalump в "Винни-Пухе" Милна[Руднев 2000]).

Так же пренебрежительно оценивается как нечто неважное и второстепенное вторая по значимости функция этого органа – выводящая, функция ури-нирования. В мире Хуя предполагается, что его дело – это сексуальный контакт с пиздой, а пописать – это нечто детское и поэтому не то чтобы позорное, но не имеющее прямого отношение к главному занятию Хуя. Поэтому выражение "Отнеси мой хуй поссать!" со значением категорического отказа выполнить просьбу (" – Дай прикурить. – Отнеси мой хуй поссать!") выражает презрение говорящего к этой вроде бы необходимой, но какой-то несущественной процедуре.

С другой стороны, хуй, вернее, его отсутствие, соотнесенное с комплексом кастрации, – это символ смерти как абсолютного ничто. Отсюда выражения типа 'ни хуя' и 'хуй тебе' и т д. То есть хуй в обыденном речевом поведении может служит стигмой не только сверхприсутствия, но сверхотсутствия. С этой точки зрения в аспекте комплекса кастрации выражение "Хуй тебе!" может быть реконструировано как – (надо, следует) хуй тебе (оторвать, отрезать, отрубить)!

Срав. окончание советской частушки про серп и молот (это, конечно, не что иное, как пизда и хуй) брежневского времени:

Получить хуй, то есть ничего не получить, в свете сказанного можно интерпретировать как деривацию выражения "хуй получишь" с интонационным ударением на слове "получишь", то есть "не получишь". Эта амбивалентность соответствует динамике инфантильной кастрационной тревоги, колеблющейся в диапазоне от "очень много" (надежда на обладание большим пенисом – таким же большим, как у отца) и до "ничего" (отчаяние от ожидания возможной кастрации).

Соответственно, выражение 'нет ни хуя' может означать, что нет даже хуя, то есть отсутствует самое главное.

3. Вместо заключения

(Хуй трансгрессивный)

Ю. М. Лотман в своих лекциях приводил такой пример. "Однажды Горький приехал в гости в Ясную Поляну к Льву Толстому. Во время разговора Толстой обильно уснащал свою речь нецензурными выражениями. Горький, которому хотелось выглядеть в глазах великого писателя не босяком, а русским интеллигентом, очень обиделся: он подумал, что Толстой, разговаривая таким образом, подделывается под народную речь. Но Горький, –заканчивал свой рассказ Юрмих, – ошибался. Толстой этим наоборот хотел показать ему, что он свой, потому что он говорил так, как говорят в высшем обществе".

Действительно, точка зрения в соответствии с которой употребление матерной лексики – прерогатива низких слоев общества, совершенно неадекватна. Можно сказать, что мат поляризован в своем употреблении – он употребляется без ограничений либо ворами и пьяницами, либо рафинированными интеллектуалами. Обычно матерной речи боится обыватель, воспринимающий мат не как обогащение языка, а как нечто неприличное, чего нельзя произносить при дамах.

Обывательское сознание здесь совершает онтологическую ошибку, отождествляя речь человека с его нравственным обликом. Примерно так поступал обыватель по отношению к Фрейду и его ученикам, о чем мы упоминали в начале статьи. Между тем из воспоминаний известно, что Фрейд не только не был развратником, но был человеком скучным, суховатым, скорее пуританских взглядов, практически очень мало интересовавшимся в своей личной жизни сексуальными проблемами. Второй пример я приведу из жизни современного искусства. Александр Бренер, который прославился своими "хулиганскими" акциями, из которых самая знаменитая состояла в том, что он вступил в сексуальный контакт со своей женой на Пушкинской площади при огромном стечении народа, на тех, кто его не знал лично, производил пример нравственного монстра. Между тем, он был (я говорю "был", потому что Саша давно уже не приезжал из Австрии, где он сейчас живет постоянно) в личном общении скромным до застенчивости, мягким, чрезвычайно теплым, добрым, глубоким человеком, любящим разговоры на серьезные психологическиетемы.