Эшафот забвения - Платова Виктория - Страница 76

Впрочем, эта история закончилась, так и не начавшись.

Братны, используя свое магнетическое влияние на людей как таран, успел обаять всех: от руководителя группы до двух симпатичных овчарок, специально натасканных на поиск наркотиков.

Следствие же по делу об убийстве Бергман продвигалось вяло, пока не зашло в тупик совсем. Следователи все еще работали на студии, несколько раз я встречала в кафе “рядового оперативника” Костю Лапицкого, но мы делали вид, что незнакомы. Но следовательский пыл носил скорее формальный характер. Никаких улик, кроме совершенно стерильной рукоятки орудия преступления. Само же орудие было изготовлено кустарно, а не фабричным способом, поэтому проследить историю его возникновения не представлялось никакой возможности. Свидетельские показания были путаными, содержали массу противоречий и нестыковок. Но главным препятствием было отсутствие мотива. Убийство актрисы не было выгодно никому. Некоторое время циркулировала фантастическая версия о недоброжелателях Братны, которые пытаются сорвать ему съемки таким экстравагантным образом. Но недоброжелателей у Братны было через одного, и, если следовать логике этой версии, в круг подозреваемых можно было вовлечь весь Союз кинематографистов России.

Пилюлю подслащивал лишь отборочный комитет Каннского фестиваля, который слал в Госкино факсы с подтверждением заинтересованности в участии фильма Братны в конкурсном показе.

Скандал вокруг Братны приобрел затяжной характер, но с новой силой вспыхнул тогда, когда из Праги приехала вновь утвержденная исполнительница главной роли – известная в прошлом актриса. Совсем недавно ей пришлось пережить такую же газетную травлю, и именно поэтому она уехала работать в Чехию. В одном из серьезных чешских киножурналов она прочла новый сценарий Братны и Новотоцкой. И именно поэтому послала факс в Москву. Ей хотелось сыграть эту роль.

Я знала историю этой актрисы. И я знала ее не из газет, которые могли извратить все, что угодно.

Я поняла это, как только актриса появилась в съемочной группе и воспрявший духом, а потому особенно привлекательный Братны представил ее.

Это была Марго.

Та самая культовая актриса, которую я уже видела когда-то из-за полуприкрытой дверцы шкафа в одном из московских особняков. Я была знакома с молодым актером, любившим ее. Вместе мы участвовали в одной из операций Кости Лапицкого. Тогда ему не повезло, тогда ему не хватило жалких нескольких секунд, чтобы спастись, – именно потому, что он слишком любил Марго. И был вынужден на ее глазах убить человека, которого полюбила она сама.

Та самая Марго… Ничуть не изменившаяся, с тем же трагическим сломом бровей, с теми же тяжелыми серебряными перстнями на пальцах, с той же горькой складкой у рта. С теми же властными глазами, с той же седеющей головой, – ей по-прежнему не приходит в голову закрашивать седину. Когда я увидела ее первый раз, она показалась мне красивой. Теперь же я нашла ее ослепительной.

Та самая Марго.

В день, когда убили Олега Куликова, ей было сорок девять. Сейчас ей пятьдесят.

Слишком молода для роли в фильме Братны, меланхолично подумала я, у Анджея совсем крыша поехала. Невозможно играть увядание, невозможно играть беспомощное ожидание смерти с таким полным жизни, таким еще не прожитым лицом. Ей ничего не будет стоить заставить своего партнера влюбиться без памяти, вместо того чтобы обворовывать и методично изводить ее, – ау, Братны, как же твоя концепция?

Та самая Марго.

Почему именно она? Почему я все время встречаю людей, которых уже знала когда-то, почему они появляются в моей нынешней жизни и напоминают обо всех прошлых жизнях сразу?

Я пыталась найти ответ и так и не могла его найти. Когда-то давно, еще во ВГИКе, Иван рассказал мне странную теорию о том, что все знакомы со всеми через пять человек. То есть – пятый, встреченный тобой, обязательно знает кое-что о тебе.

Я тоже знала кое-что о Марго.

Я знала это от Олега Куликова, молодого актера, который боготворил ее; я знала, что она пережила трагическую любовь, что она много курит, что складывает свои серебряные перстни в пепельницы, чтобы их легче было найти, – это были его слова, и я хорошо запомнила их… Я даже могла бы нежно шантажировать Марго этими только ей одной принадлежащими привычками. Я могла бы многое порассказать ей о самом Олеге, о том, почему он стал убийцей, и это разрушило бы его образ ревнивого романтика.

Бойтесь пятых по счету в своей жизни, тупо подумала я, вспомнив сейчас теорию Ивана. Не исключено, что они знают о вас такое, что вам самим хотелось бы забыть.

Я – самый идеальный вариант. Даже Лапицкий ничего не знает обо мне до конца…

Зачем Братны пригласил ее на роль? Или он тоже не устоял перед складкой у губ и седеющими волосами?..

– Знакомьтесь, это Марго, – представил Братны актрису. Раздались громкие хлопки и одобрительное посвистывание. Марго знали все – она никогда не пребывала в забвении, как Бергман или Александрова, она была еще слишком молода, чтобы быть забытой.

А потом произошла совсем уж удивительная вещь – все мужчины в группе, включая шофера Тему, вечно околачивающегося в гуще творческой массы, почтительно поцеловали ей руку. Даже Володя Чернышев смотрел на нее глазами, которыми он обычно смотрел только на Братны: смесь благоговения, преданности и внезапно вспыхнувшей всепоглощающей страсти. И даже всегда скептичная гашишница Светик попросила у Марго автограф.

– Идеальная женщина! – толстым басом прошептал стоящей рядом Музе Вован Трапезников.

– Угу! – мрачно ответила Муза, недолюбливающая Вована за открытую пропаганду наркотиков и приснопамятный “героиновый лубок” – Женщина XXI века. Только рост подкачал и голова не квадратная.

– Пошлая ты баба, Музон. – Зато пивной подставкой я не буду никогда…..Вот и все, завтра съемки возобновятся, уже с совершенно другой актрисой: Братны нельзя отказать в настойчивости, сейчас он пойдет напролом, он снимет фильм, чего бы этого ему ни стоило. Сейчас же к его извечному фанатизму примешивался еще и азарт. Кто-то или что-то противостоят картине самым варварским способом, каждый раз убирая ведущую актрису. Это противостояние нужно сломить во что бы то ни стало. Возможно, Братны хотел заслониться Марго, как шитом: она была слишком известной, слишком яркой фигурой в кино. Интересно, как сейчас будут выглядеть взаимоотношения персонажей? Внесет ли Братны коррективы или заставит Марго играть по уже предложенным правилам?

"ИЗМЕНИТЬ ПРАВИЛА – НЕ ЗНАЧИТ ИЗМЕНИТЬ ИГРУ”.

Почему этот доморощенный дурацкий афоризм с сигаретной пачки не дает мне покоя? И дело даже не в том, кто его написал. Я могу никогда не узнать этого или узнать слишком поздно. С чем связана “игра”, что, если она не закончится с окончанием съемок? Келли прав, убийства совершал человек, подчиняющийся только своей извращенной логике. Входит ли сам Братны в цепь его логических построений? Почему он так упорно сводит счеты именно с Братны? Почему убивают только его актрис? Может быть, все дело в сценарии? Может быть, в нем есть что-то такое, что провоцирует убийцу, толкает его на бессмысленные преступления? Какая-нибудь случайная фраза, произнесенная героиней? Какой-нибудь с виду безобидный поворот сюжета? Нужно внимательно перечитать сценарий еще раз, почему эта мысль до сих пор не приходила мне в голову? Я даже почувствовала легкое покалывание в пальцах. Мне вдруг показалось, что я ухватила тоненький конец ниточки, которая поможет размотать весь клубок. Почему все вертится вокруг того, как совершены эти убийства? Я называла их ритуальными. Лапицкий же – интеллектуальными. Не здесь ли стоит искать мотив? Сценарий тоже интеллектуален, как ни странно, но расплывшейся тетехе-сценаристке Новотоцкой нельзя отказать в утонченности.

Конечно же, сценарий. Как я не подумала об этом раньше? Лапицкого не интересует эта буря в стакане кинематографической воды, равно как и мертвые старухи: для него они недостаточно масштабны, их не имеет смысла загонять в угол и шантажировать. Другое дело – Кравчук. Кравчук – это тот масштаб, который может удовлетворить чье угодно самолюбие. Наша последняя встреча с Костей в кафе носила более обстоятельный характер: он позволил себе улыбнуться и взять солонку с моего стола: “Вы позволите, девушка?” Значит, он что-то действительно нарыл, сукин сын!..