В тихом омуте... - Платова Виктория - Страница 43

…На испанца Педро Альмодовара с его очередным буйством анилиновых красок и героином в качестве действующего лица, я даже не взглянула.

В Доме кино было несколько точек общепита, разделенных холодным неуютным залом, включая демократичное кафе для молодых киноснобов и безработных редакторов с “Ленфильма”, и вечно задымленный бар для публики побогаче. Я внедрилась в бар, заняла угловой столик, взяла бокал самого дорогого вина и стала терпеливо ждать.

Я знала ее повадки – сейчас она отсмотрит своего Альмодовара и обязательно заглянет выпить – это было в ее стиле, рюмашка в полубогемном баре. Если, конечно, ей не придет в голову отправиться куда-нибудь еще, если у нее не назначено свидание, если у нее не кормлен попугай, собака, кошка, рыбки, если, если, если… Увидеть ее сейчас было бы лучшим вариантом, но я согласна была и на другие, мне понравилось наблюдать за кем-то, держа чашку остывшего кофе в руках.

Но она появилась – как раз в то самое время, когда я мужественно отгоняла от столика очередную отару жаждущих познакомиться подвыпивших молодых людей. “Здесь занято”, – сквозь зубы говорила я и для пущей убедительности поглядывала на часы.

Она появилась и сразу же выдернула из всей укутанной сигаретным дымом тусовки именно меня. Через минуту, заказав коньяк, она была уже у моего столика, совершенно естественно; он единственный не был занят. Я отметила ее хищно блеснувший взгляд, уже готовый к атаке (если во ВГИКе она и была немножко ханжой, то теперь уж точно раскрепостилась).

Алена мгновенно оценила меня – так, как могут оценивать понравившуюся женщину только мужчины.

– Не помешаю? – светски спросила она. “Ну как ты можешь помешать, моя дорогая!"

– Нет, – равнодушно сказала я, пододвигая колени.

Несколько минут я сидела, прикрыв глаза и потягивая вино. Теперь у меня была возможность поближе рассмотреть Алену, которую я не видела шесть лет.

Она действительно не изменилась, только подбородок стал жестче и губы вытянулись в решительную, почти мужскую линию. Но она была чертовски хороша, нужно признать, роскошная сука из моего вгиковского прошлого.

Я допила вино, в полном молчании резко поднялась, отодвинув стул; между столиком и стеной была слишком узкая полоска пространства, и я – невольно – задела Алену грудью и – случайно! – положила руку ей на плечо.

– Извините.

Я была близко – настолько, чтобы она уловила аромат духов, тех самых, которые так нравились ей. Не затягивая сцену, я подошла к стойке и заказала себе еще бокал вина.

Вернувшись, я натолкнулась на откровенно оценивающий взгляд Алены (“Да ты стала профессионалкой, Алена Гончарова!”). Теперь она предупредительно сдвинулась, чтобы пропустить меня в угол.

Несколько минут мы молча сидели рядом, лишь изредка она поднимала руку, отвечая на чьи-то многочисленные приветствия.

Я посмотрела на часы с обеспокоенным видом, застегнула сумочку (“Ну, давай, разве ты не видишь, что смутный объект желания уже готов сделать ноги!”) – и только тогда Алена решилась:

– Эти духи называются “Надругательство”. Я права? Вот оно! Я сделала небрежно-удивленное лицо.

– “Изнасилование”. Мне больше нравится изнасилование.

– Правда?

– А вам?

– Вообще-то, у меня другие эротические фантазии. Еще бы!

– Никогда раньше вас здесь не видела. “Здесь-то нет, но не ты ли утирала мне мокрую рожу после мелких ссор с Иваном?.."

– Конечно. Я вообще первый раз здесь.

– Вы кого-то здесь ждете?

"Тебя, кого же еще. Дождалась, слава Богу!"

– Да. Должен подойти один молодой человек.

– Я бы на его месте не запаздывала.

– Почему?

– Уведут. Такую девушку обязательно уведут.

"Уж не ты ли?"

Я посмотрела на нее хорошо отрепетированным взглядом, смесь удивления и удовлетворения, красотка, привыкшая к комплиментам; что же здесь такого…

– Вам взять вина? Или чего-нибудь покрепче?

– Чего-нибудь покрепче, – я снова посмотрела на часы, – раз вечер не удался.

– А по-моему, он очень даже ничего. Алена вернулась с коньяком, и я благосклонно приняла его.

– Меня зовут Алена.

– Ева.

Да, имя было выбрано удачно, я видела, как прихотливо изогнулись губы Алены.

– Многообещающее имя.

– Вы находите?

– Нахожу. Я вообще нахожу вас многообещающей. – Ого, сильно сказано – кому-то чертовски повезет в жизни!

Мы чокнулись. Она цедила коньяк, не спуская с меня глаз: коротко стриженная девочка в свободно облегающем костюме – ровно настолько, чтобы подчеркнуть фигуру, – зеленые глаза, почти черные от помады губы; ну, конечно, с Аленой я попала в яблочко, мне бы не по городам бегать, а заведовать аналитическим отделом в конторе частного сыска…

Я провела языком по губам и достала из сумки пачку голландского табака, мундштук, машинку для свертывания сигарет и маленькую пепельницу.

Не обращая внимания на изумленный взгляд Алены, я непринужденно, почти ритуальным жестом свернула сигарету (на то, чтобы вот так легко свертывать сигареты, я потратила вчера полночи) и вставила ее в мундштук. Одобрительно вздохнув, Алена поднесла зажигалку.

"Все должно быть красиво обставлено, любые жесты должны быть ритуальными – за этим стоит история, и это не может не заинтриговать”, – вспомнила я великого мистификатора Ивана – Вам свернуть? – спросила я у Алены, вполне естественно реагируя на ее пристальный взгляд.

Локачав головой, Алена достала из сумки точно такой же табак и почти такую же машинку, вот только мундштук у нее был совсем другой, длинный, выточенный из вишневого корня. Проделав ту же операцию, что и я, она выпустила колечко дыма.

– Что скажете?

Я приподняла брови и улыбнулась – ну, что тут скажешь?

– Вы не находите, что мы похожи?

Еще бы мне не находить, этим табаком был забит весь наш блок в общаге; она и здесь, спустя сколько лет, не изменила себе, завидное постоянство.

– Поразительно похожи, – безразлично сказала я.

– Он брюнет? – вдруг спросила Алена.

– Кто?

– Ваш парень. Он должен быть брюнетом.

– Почему вы решили, что он брюнет?

– Потому, что мы похожи, – это прозвучало скорее страстно, чем убедительно. – А мне нравятся темные волосы. Еще коньяку?