История Икс - Моллой А. Дж. - Страница 34

L’amor che move il sole e l’altre stelle.

На следующий день я валяюсь на кровати, в своей квартирке, и жую кончик ручки. Противная привычка. Именно на кровати мне лучше работается, ведь постель напоминает о Марке. И о том, чем мы здесь занимаемся.

Хотя, может, это и отвлекает. Я беру блокнот и просматриваю ключевые факты, которые узнала о мистериях. Каким-то образом моя диссертация перешла на тему мистерий, но пока меня это устраивает. Мистерии действительно пленяют, особенно сейчас, когда я принимаю в них участие.

Во-первых, я узнала, что территория вокруг Неаполя — Наполи, Капуя, Кумы — всегда славилась оргиями. Здесь было средоточие утех Римской империи. В Помпеи же удалялись, чтобы отдохнуть на старости лет. Летний дом Юлия Цезаря находился в нескольких милях севернее вдоль побережья, хотя его давно затопило из-за поднимающегося уровня моря. С первого века до нашей эры здесь собирались шумные вечеринки.

Поэтому и неудивительно, что мистерии, с пьянством, оргиастическим сексом и духовной эротикой, укоренились именно здесь.

Возможно. Возможно, и так. Подчеркиваю этот отрывок.

Есть еще один примечательный факт.

Выпивка и наркотические вещества являются ключевыми для мистерий, во всех проявлениях. В Элевсинских мистериях во время церемонии пили особое зелье, которое называлось «кикеон». Историкам известно, что этот напиток вызывал сильное опьянение. Даже приводится пример из древнего письма, как один греческий философ умер, выпив сразу две чаши кикеона.

Что это за напиток? В одном месте, в «Гимне Деметре» Гомера, даже дается рецепт кикеона: ячменная вода, мята и глекон.

Но конечно, никто понятия не имеет, что такое глекон.

Постукиваю ручкой по блокноту. Незнание меня раздражает, но, с другой стороны, подталкивает двигаться дальше.

Что бы я ни искала, везде натыкаюсь на пробелы, на большой знак вопроса. Чего-то не хватает. Что-то по-прежнему неизвестно. Каков точный рецепт? Как они хранили все в тайне? К тому же столько времени?

Согласно книгам по истории, два семейства элевсинских священников, которые передавали знания о мистериях от отца к сыну и от матери к дочери, смогли хранить этот секрет два тысячелетия. Две тысячи лет! Внушительно!

Либо его готовили особым образом, либо священники сами не до конца все понимали.

Слышу, как возвращается с уроков Джессика. Она резко хлопает дверью и, напевая, направляется в душ. Мне даже не надо смотреть на часы, знаю, что сейчас около пяти. Через час или два приедет Марк, чтобы выкрасть меня. Обожаю эти похищения. Похить меня, лорд Роскаррик, прошу. Сегодня вечером он снова ведет меня на ужин, но говорит, что сперва хочет показать кое-что в Неаполе: места, где я еще не была. Опять смотрю на свои записи и жую ручку, слишком поздно понимая, что паста попадает мне в рот.

Я перестаю жевать ручку и пишу следующий отрывок:

«Очевидно, существовал тайный наркотик или напиток, являющийся неотъемлемой частью обрядов. Наверное, он приводил к некоему мощному озарению, которое делало боль от инициации в мистерии — а они были как болезненными, так и приятными — довольно сносной. Но в чем заключалась последняя, пятая мистерия? Что это было за озарение? Что такое катабазис?»

Я останавливаюсь и перечитываю последние записи. Они относятся к правилам о соблюдении секретности мистерий.

«Согласно законам Афин и Рима, считалось серьезным преступлением рассказывать про то, что происходит на мистериях в Элевсине. В 415 году до н. э. произошло разглашение информации о мистериях афинской элитой, что привело к жестоким мерам. Раскрывших тайну подвергли пыткам и убили».

Подвергли пыткам и убили?

Вся эта информация мучает и искушает меня. Самое привлекательное то, что, кажется, мистерии сохранились в своем первозданном виде. А теперь я — Александра Бекманн, скромная студентка из Дартмута, — приблизилась к разгадке тайны греко-римских мистерий.

Я отгоняю докучающие голоса, раздающиеся в моей голове, и пролистываю последние страницы блокнота. Голоса эти кричат, что мистерии опасны!

Ой да ладно! Они существуют не один век. И я всего лишь провожу исследование. Правда ведь?

Да. Поднимаюсь с кровати, пора собираться. Джесс уже перестала напевать, а значит вышла из душа. Пришло время помыться и мне. Я уже поняла, что система водоснабжения в наших квартирах не может справиться одновременно с двумя душами.

Вдруг звонит телефон. Это Марк.

— Buona sera.

— Икс… Как ты?

Я несколько секунд молчу. Его нежный глубокий голос, в котором слышны веселые нотки, делает меня на несколько градусов счастливее. Я по-прежнему не знаю, как это работает. Всего лишь голос. Но голос Марка.

— Я закончила. Узнала все, что смогла, о ритуалах Элевсина.

— Впечатляет.

— Ты знал, что я мист? Так греки называли участника инициации, который еще не прошел все обряды. Они считали, мистерии настолько серьезны, что даже не давали им имен, а называли Ta Hiera: священные.

Марк хвалит меня за старания. Очень вежливо. Я смотрю из окна на солнце, нависшее над отелем «Эксельсиор».

— Икс, ты действительно потрудилась на славу.

— Да. Этим я и занимаюсь.

Слегка замешкавшись, он все-таки говорит:

— Вообще-то, есть одна цитата, которая может оказаться полезной для тебя.

— Продолжай.

— «Счастлив тот, кто, увидев это, сходит в подземный мир: ему ведом и конец жизни, и ее благодатное начало».

— О! — восклицаю я. — Здо-о-о-о-орово! Чья она?

— Пиндара, греческого поэта. Он говорит о последней мистерии.

— «…в подземный мир…» Ничего себе!

Беру ручку и записываю имя Пиндар в своем блокноте.

— Carissima…

— Да… — слушая вполуха, говорю я.

— Ты получила мой подарок?

Я замираю, откладываю ручку в сторону:

— Да, получила.

Он у меня на столе. Небольшая плоская коробочка, обернутая дорогой серебристой бумагой. Подарок прибыл еще утром.

— Я пока не открывала его. Что там? От твоих подарков можно потерять голову, Маркус.

Он вежливо и сдержанно усмехается:

— Открой.

— Сейчас?

— Per favore.

— Хорошо-хорошо.

Я тянусь к коробочке, возвращаюсь к кровати и опираюсь спиной на подушки. Быстренько развязываю бант и срываю красивую обертку. Внутри обыкновенная серая коробка. Открываю ее и смотрю на предмет, покоящийся на мягком поролоне. Прижимаю мобильник к плечу:

— Что это?…

— Тебе нравится?

— О да! — отвечаю я. — Всегда о таком мечтала. — Замолкаю. — Так что это?

— «Байбуре-та».

— Алло?

— Это вибратор, carissima. Самый лучший вибратор в мире, из Японии.

Хоть я и одна в комнате, но все равно краснею. И очень сильно.

— Но он… э… а… не выглядит как вибратор. А как… — Беру блестящий металлический предмет из коробочки. Он на удивление тяжелый и имеет изящную форму. — Выглядит как орудие пыток для эльфов.

— Опробуй его.

— Марк!

— Пробуй же.

— У меня для этого есть ты.

— Всего лишь попробуй… Один раз.

Хмм… Стоит ли? Я хихикаю как ненормальная. Но по-прежнему заливаюсь румянцем.

Зажимая телефон подбородком, я верчу в руках секс-игрушку. Местами металл серебристый, почти прозрачный. А это что? Жемчужины или блестящие металлические шарики? Никогда раньше не пользовалась вибраторами. Знаю, что у Джессики он есть, я даже восхищалась им, хихикала вместе с ней, а потом напрочь забыла. Но этот выглядит иначе. Намного меньше, тяжелее и особенной формы. И без сомнения, намного дороже. Но я, кажется, начинаю понимать, как он работает. Нужно поместить его туда…

— Марк, я почти полностью одета.

— Тогда разденься.

— Si, Celenza!

— Икс, это не мистерия.

— Знаю. Мне просто нравится называть тебя Celenza. Нравится, когда ты приказываешь мне. Но только в сексе. Сделаешь что-нибудь такое в ресторане — и получишь кулаком в нос, Марк Роскаррик.