Цвет любви - Тейлор Кэтрин - Страница 53

Но на этот раз, кончая, я хочу чувствовать его в себе, поэтому я опускаю ногу, притягиваю его к себе, целую в губы, блестящие от моей влаги. Чувствую собственный вкус на губах, не отодвигаясь, расстегиваю его ремень, затем ширинку, опускаю его штаны, высвобождаю пенис, жарко тычущийся мне в живот, когда Джонатан притягивает меня к себе.

— Я хочу тебя. — Мой стон вырывается у самых его губ. — Возьми меня. Здесь. — Я чувствую, что совершенно потеряла стыд — и освободилась. Стала мужественной.

Он смотрит на меня затуманенным взглядом.

— Боюсь, здесь не получится. Презервативы наверху.

Он вздыхает, пытается снова застегнуть штаны, чтобы пойти со мной наверх, но я снова притягиваю его к себе, к дверному косяку, провожу руками по его груди, целую его теплую кожу, медленно опускаясь на колени.

— Грейс, — удивленно произносит он, когда я беру его пенис в руку и целую роскошную головку.

— Я тебе кое-что должна. — Я смотрю на него, вижу желание в его глазах, которое, похоже, продолжается во мне. На этот раз я подарю ему наслаждение и толкну на грань безумия.

Приоткрыв губы, я медленно касаюсь его члена, втягиваю его в себя, чувствую вкус капельки его жидкости на языке. Осторожно обвожу его языком, привыкая к ощущениям. Затем обхватываю основание члена и начинаю двигаться в медленном ритме.

— Проклятье, — стонет Джонатан, и я чувствую его руки на затылке, придерживающие мою голову. — Как хорошо, Грейс…

Я становлюсь все увереннее, принимаю его в себя еще глубже, увеличиваю темп. Подняв голову, я вижу, что он не отводит от меня взгляда своих голубых глаз. Их выражение возбуждает. В них восхищение. Упоение. Жажда. Но внезапно он отстраняется.

— Сними платье, — произносит он. — Я хочу видеть тебя всю.

Я поспешно сбрасываю платье и оказываюсь перед ним на коленях, в одном кружевном бюстгальтере и сапожках.

Это невероятно заводит его, я вижу это и наслаждаюсь полученной властью, снова беру его член в рот, продолжаю, наращивая темп.

Джонатан быстрыми движениями входит в мой рот.

— Грейс, я сейчас кончу. — Это предупреждение, но я кладу руку на его зад, подталкиваю его, еще глубже принимая его в себя. Я наслаждаюсь зрелищем его возбуждения, вижу, что он вот-вот потеряет контроль над собой, и я хочу попробовать это, хочу узнать, каково это — удовлетворять его ртом.

Он начинает дышать тяжелее. Сильно входит в мой рот, но на этот раз я выдерживаю. А затем я слышу громкий стон, его пенис подрагивает, наполняя меня своим солоноватым семенем. Я глотаю, сколько получается, и другого варианта у меня нет, потому что он крепко держит мою голову, не давая мне отодвинуться. Количество удивляет меня, кажется, будто этому не будет конца, но это не так неприятно, как я думала, и меня страшно возбуждает выражение его лица, удивление, которое вознаграждает меня за все. Толчки слабеют, и, вздрогнув последний раз, он высвобождается из моей железной хватки, я выпускаю его из своего рта.

Грудь его покрыта потом, он тяжело дышит, но тут же поднимает меня, прислоняет к дверной раме, поднимает мне ногу и входит пальцами в мою разгоряченную щелку.

— Тебе не обязательно было делать это, — хриплым голосом произносит он.

— Я хотела этого, — с трудом переводя дух, отвечаю я, чувствуя, как его большой палец касается моей жемчужины. Я настолько возбуждена, что мои внутренние мускулы сжимаются вокруг него, предвещая новый сильный оргазм.

— Ты такая горячая, Грейс, — шепчет он мне на ухо, усиливая темп своих движений, — тебе так тяжело противостоять.

— А тебе и не нужно делать этого, — шепчу я, едва дыша, целую его, позволяя ему почувствовать собственный вкус. — Я хочу тебя. Я хочу все, что ты можешь мне дать.

По его глазам я вижу, что он еще сомневается, но порывистость, с которой он отвечает на мой поцелуй и безжалостно гонит меня навстречу следующему взрыву, говорит мне, что я победила. Он слишком сильно хочет меня, чтобы отказаться. По крайней мере, пока что, и на первое время этого хватит, чтобы сделать меня счастливой. Потому что я зависима от него. И пусть он не принадлежит мне, и никогда не будет принадлежать, я принадлежу ему с ног до головы.

Всхлипнув, я отстраняюсь от его губ, запрокидываю голову, издаю стон, вздрагиваю и кончаю, отдаюсь на волю волн освобождения, которые намного сильнее меня, позволяя им унести себя прочь.

— Ты серьезно? — спрашивает Джонатан, когда мое дыхание постепенно успокаивается. Он вынимает из меня пальцы, но все еще сжимает меня, и это хорошо, потому что ноги по-прежнему отказываются меня держать.

— Что?

Он скептически смотрит на меня.

— Ты хочешь все?

Я жадно киваю головой, чувствуя под ладонью его сердцебиение.

— И ты сделаешь все?

Я судорожно сглатываю, но снова киваю. Что бы это ни было, я намерена попытаться. Это мой единственный шанс по-настоящему узнать его. Единственный шанс выяснить, есть ли у меня какое бы то ни было будущее с Джонатаном.

— Об этом мы еще поговорим. — Он снова одевается, я натягиваю платье.

Джонатан берет меня за руку и ведет наверх, в спальню.

24

На протяжении последующих дней я словно поселилась в пузыре. Будущим и тем, что произойдет, если мое пребывание в Англии закончится, я еще не занималась, и Джонатан на эту тему тоже не говорил. Я просто наслаждалась возможностью находиться рядом с ним, несмотря на то, что в принципе, не изменилось ничего, кроме того, что о нашей интрижке стало известно.

Впрочем, газетчики отвязались от нас на удивление быстро. Известие о свадьбе представителей европейской элиты вскоре стало важнее, чем моя фотография перед домом Джонатана. Несмотря на то, что ее все-таки напечатали, она имела не такой успех, как первая, и новость довольно быстро сменили другие истории. Александр был прав — пока ты не принадлежишь к королевской семье, интерес журналистов и папарацци довольно переменчив, — и это хорошо, поскольку благодаря этому давление на нас с Джонатаном снизилось. Казалось даже, что настала обычная повседневная жизнь. Только не такая, как раньше.

Мы работаем вместе, я сопровождаю его на встречи — но у нас невероятно много секса. Большую часть времени я теперь провожу с Джонатаном, днем — в офисе, вечером у него дома в Найтсбридже. Очевидно, он решил, что если уж пошел на интрижку, то следует получить от нее максимум. Несмотря на это, я не стала отказываться от своей комнаты в квартире, а Энни заверила меня, что в этом нет необходимости. Для меня это страховочная сетка, мое двойное дно, потому что я не знаю, куда это все меня приведет.

На фирме, конечно же, как и прежде, идут пересуды, но я решила их игнорировать. Все равно Энни — единственная, с которой я веду долгие разговоры, не считая Александра и, конечно же, Сары, которую я регулярно навещаю в больнице. Всех остальных я стараюсь избегать, и у меня почти не остается времени для этого, потому что теперь Джонатан владеет моими чувствами и помыслами.

При этом его отношение не изменилось. Он не допускает никаких проявлений любви, никакой нежности. Он даже не обнимает меня после секса, не целует просто так, не берет за руку.

До сих пор он больше не заговаривал о том, что он имел в виду, когда спросил, готова ли я на все, но этот вопрос не дает мне покоя.

— Джонатан, — обратилась я к нему, когда ближе к вечеру мы лежали в спальне рядом с его кабинетом, тяжело дыша, медленно отходя от кульминации, которую только что пережили вместе.

Такое у нас бывает часто. Как только между двумя встречами появляется немного времени, достаточно одного его взгляда, и вот уже забыты все отчеты, над которыми мы только что сидели. Я оказываюсь в расположенной рядом спальне — или в каком-нибудь другом месте, где можно заняться сексом. В этом плане Джонатан весьма изобретателен. Даже на обратном пути мы часто не можем дотерпеть до дома и занимаемся этим прямо в лимузине.

— Хммм, — мычит он, переворачивается на бок, встает и исчезает в ванной.