Палитра счастья (СИ) - Сергеева Оксана - Страница 14

Снова надел очки и уставился в монитор, попутно делая заметки.

Шум в гостиной стих, но спокойствия это не принесло, скорее наоборот.

Уже хотел выйти посмотреть, что там творилось, как в дверь тихо постучали. Он откинулся в кресле и сказал:

— Входи, Эва!

Она вошла, но задержалась у двери, в руках у неё была папка с чистыми листами. Ян глянул на неё, вернее, привычно осмотрел с ног до головы и кивнул на кресло.

Волосы её были заплетены в слабую косу, перекинутую на одно плечо. Она осторожно села, заправила выбившиеся прядки за ухо и разгладила подол короткого льняного платья. Шоколадного цвета в стиле сафари, с карманами, и спереди на пуговицах. Он уже заметил, что в её в гардеробе много вещей изо льна и других натуральных тканей. Она не носила футболок с блёстками и стразами, а предпочитала простоту и изящество стиля. Этот тёмный цвет, как ни странно, очень шёл ей, подчёркивая лёгкий загар и оттеняя золото волос, и светлые глаза.

Ян уставился на её ноги. Да, с такими ножками она спокойно могла носить платья покороче или быть вообще без платья. Перед глазами, сразу и без спроса, возник её обнажённый образ. Вмиг стало неудобно и жарко.

— Ян, — позвала его она мягким хорошо поставленным голосом.

Эва всегда выражала свои эмоции, её тон был иногда игривый, злой или усталый, хитрый или радостный, но никогда монотонный. Он уже хорошо знал все нотки и оттенки. Сейчас она была чем-то озабочена или расстроена.

Он вздёрнул подбородок, спрашивая, в чём дело.

— Ты носишь очки? — она удивлённо посмотрела на него, улыбаясь игривой улыбкой и вытаскивая из кармана карандаш.

Ян стиснул зубы, наблюдая за её неспешными движениями.

— Ты за этим пришла? Спросить ношу ли я очки? — Он поправил их на переносице и скрестил руки на груди.

Эва смутилась, его тон был сухой и недовольный, но она не стала обращать на это внимания. Один раз его отвлечь — не такая уж и страшная беда. Переживёт, у неё ведь тоже работа.

— Нет, конечно.

— Тогда что?

— Ян, у меня ничего не получается, — обречённо начала она разговор, к которому, собственно, уже давно готовилась.

— В каком смысле?

— Я про фреску. Я не могу точно решить, что писать. Ты должен мне помочь.

— Да? И как же интересно? Кисточки подержать? — Язвительность, с которой он произнёс это, слегка задела её и ещё недавно играющая улыбка сошла с лица. Она сморщила свой маленький аккуратный носик.

— Поговори со мной. Можно я задам тебе несколько вопросов? Просто ответь мне и всё. Это недолго. И я от тебя отстану.

— Валяй!

Она задумалась на несколько секунд, потом подняла глаза, вознамерившись начать расспросы.

— Какие ты любишь цвета?

— Золотой, жёлтый, розовый, шоколадный, белый…

Эва начала записывать, потом остановилась, уставившись на него, когда поняла, что он перечисляет цветовую гамму, которая сегодня была на ней — начиная с волос и заканчивая белыми босоножками на плоской подошве.

Ян даже не улыбался, просто смотрел на неё с непроницаемым видом.

Оптимизма поубавилось, но она решала сделать ещё одну попытку.

— А у тебя есть какое-нибудь увлечение, ну помимо работы, конечно! Что ты любишь, например? Пристрастия какие-нибудь? Может так мне удастся тему подобрать…

— Может и удастся…

— Ну, так, есть?

— Да. Алкоголь и безудержный секс. Много секса, — лениво сказал он.

Кровь бросилась ей в лицо, но она всё же выдавила из себя.

— Я серьёзно, Ян…

— И я серьёзно, Эва. Ещё как серьёзно. Ты не веришь? Хочешь попробовать? Могу продемонстрировать тебе мои увлечения. — В его словах был явный вызов. Никому не нужный вызов и лёгкая злость.

Она даже не стала смотреть на него. Так и не поднимая глаз, медленно встала и вышла из кабинета, прикрыв за собой дверь.

— Эва! — позвал он, но она не остановилась.

Ругнувшись про себя, он швырнул на стол карандаш. Что на него нашло, и зачем он всё это ей наговорил, и сам не понимал. Она выбила его из привычной колеи. Выбила одним махом, не прикладывая никаких усилий.

Медленно Эва прошла на кухню, залпом выпила воды, и так же медленно вышла в гостиную. Мысли носились в голове, а глаза жгли непрошеные слёзы. Быстрым шагом она пошла в свою комнату, и уже выбежала оттуда, направляясь к боковой двери, ведущей в гараж, сжимая в руке ключи от машины.

Рывком открыв дверцу машины, Эва вытащила смятые Лорины листки из бардачка. Перелистав их, вернулась к белой стене и прикрепила к ней набросок, с силой вдавливая канцелярские кнопки, представляя, как пригвоздила бы к этой стене кое-кого другого, проткнув насквозь его толстую кожу.

Услышав, как хлопнула дверь кабинета, она развернулась к своей комнате, но потом передумала и вышла на террасу. Спустившись по ступенькам, пересекла зелёную лужайку и пошла на пирс. Хотелось побыть одной, подумать. В руке она всё так же сжимала листки бумаги.

Он шёл на пирс, не выпуская её из виду. Заколка слетела с её косы, и волосы растрепалась, окутывая её золотистой накидкой. Он сказал ей то же, что даже не задумываясь, мог сказать любой другой, но Эва не была любой другой. Это была Эва, — нежная, женственная, чувственная. В ней не было и капли того, к чему он привык, в ней не было той самой искушённости. Она живая и естественная.

Собственная советь уже через секунду после того, как он нахамил ей стала точить об него свои коготки.

Доски скрипели, как будто от недовольства. То же самое чувствовала и Эва, когда Ян неумолимо приближался к ней. Уйти было некуда, если только прыгнуть в воду, но это было бы форменной глупостью. В душе царила сумятица и обида.

— Эва… — Ян взял её за руку. Ростом она еле доходила ему до плеча. Так близко к ней он ни разу не приближался.

Она тут же развернулась к нему, выдернув руку. Ветер всколыхнул длинные волосы, и она отвела их неосознанно чисто женским отточенным движением.

— Что?!

Она не хотела получать ответ на свой вопрос, просто эта была первая реакция. Но она не хотела даже разговаривать с ним.

— Я не хотел, Эва. Прости. Я не хотел говорить тебе этого.

— Хотел. Ты сказал именно то, что ты хотел, — говорила она резко и прерывисто.

Почему его слова так сильно её задели, почему именно его слова? Она спокойно могла бы что-нибудь съязвить, будучи ещё в его кабинете, но только, если бы на его месте был кто-то другой, а не он. Эва не хотела искать ответ и на этот вопрос, а хотела послать его куда подальше.

Она сделала шаг в сторону, но он преградил ей путь; отступила в другом направлении, но он снова повторил свой манёвр, не выпуская её.

— Я не привык так разговаривать с женщинами. — Он вглядывался в её лицо, пытаясь прочесть что-то по глазам, но она не смотрела на него.

— Ты привык, что женщины падают у твоих ног? — Тон её не изменился, стал жёстче.

— Не падают. Скорее они пытаются залезть мне на шею.

— Ха! Так вот, забудь об этом, Грант! Я не собиралась вешаться тебе на шею! Я хочу лишь сделать то, что должна! Сделать как надо!

— Давай поговорим, Эва, — он взял её за плечи, только слегка дотронулся, но она вздрогнула. Совсем не хотела ощущать тепло его рук, желать большего; не хотела стоять так близко, чувствуя пьянящий запах его одеколона, знакомый и дурманящий.

— Нет, теперь не нужно. Я больше не собираюсь испытывать муки творчества, — язвительно сказала она. — Теперь я нарисую тебе вот это!! — Она с силой впечатала ему в грудь листок бумаги, и он инстинктивно прижал его, чтобы тот не улетел.

Эва быстро сделала шаг назад и невесело сказала:

— Я хотела изобразить то, что нашло бы отклик в твоей душе. И в моей. Но теперь ты получишь вот это! — указав пальцем на бумагу, она развернулась и быстро ушла.

Он так и остался стоять, немного ошарашенный, слегка удивлённый. Посмотрел на изображение — мост в дождливую погоду, тёмные серые, синевато-голубые тона, одним словом, — унылость. Вспомнил встречу с Лорой. Как он мог согласиться на такое?