После любви - Платова Виктория - Страница 83

Фотографии – газетные вырезки – журнальные страницы.

Хотя, скорее – журнальные страницы – фотографии – газетные вырезки.

Они расположены в один длинный ряд или следуют друг за другом, занимая три коротких ряда (один под другим) – о-о!.. «charogne-charogne-charogne», – при этом фотографии всегда оказываются зажатыми между журнальными страницами и газетными вырезками.

Я сосредотачиваюсь на одном из снимков – европейца средних лет с хорошо развитой нижней челюстью, с подбородком, решительно рассеченным надвое. Его лицо пострадало меньше других лиц, и черты не так искажены, и кровь залила лишь правую половину, и не слишком испачкала костюм (пара мелких брызг и одно пятно в форме трилистника – не в счет). Впрочем, какая мертвому разница – пострадал его костюм или остался чистым, дело совсем в другом: решительную складку на подбородке можно идентифицировать.

Складка смотрит на меня с журнальной страницы, прикрепленной рядом с фотографией, она даже не помышляет о пятне крови в форме трилистника, а обладатель складки еще жив. Жив-здоров, жив-живехонек, чего и вам желает.

Крутой парень, настоящий Бэтмен, настоящий Спайдер-мен, настоящий капитан Сорвиголова. Но зовут его по-другому:

Фабрициус Тилле.

Типичный немец, возможно даже – уроженец Нюрнберга.

Статья (или часть статьи) написана на английском, в котором я не слишком-то сильна, но уловить общий смысл удается: mr. Тилле – крупный бизнесмен, владелец концерна, занимающего ведущие позиции на европейском рынке сталепроката; mr. Тилле – большой любитель «малых голландцев»; mr.Тилле – известный коллекционер; mr.Тилле – типичный self-made man, и если Бог создал Землю за пять дней, то mr.Тилле легко обошелся бы тремя. Мг.Тилле дважды совершал восхождение на Эверест. Благотворительная деятельность mr.Тилле позволила сохранить популяцию гималайских носатых обезьян и продвинуться в области исследования стволовых клеток. Имя mr.Тилле легко обнаружить в титрах бесконечного жизненного сериала «Богатые и знаменитые». Мг.Тилле находится в расцвете творческих и жизненных сил и еще долгие годы будет радовать нас и вселять в нас надежду.

Глянцевое пророчество не оправдалось.

Об этом свидетельствует фотография, а из газетной вырезки я узнаю подробности: mr.Тилле был убит в номере одного из отелей Акапулько, куда прибыл с частным визитом. Баллистическая экспертиза установила: пуля выпущена из снайперской винтовки, что явно указывает на заказной характер преступления. В связи с этим разрабатываются сразу несколько версий происшедшего.

Стволовые клетки полны скорби.

Вот для чего существует странный триумвират (фотография, газетная вырезка, статья из журнала) – он делает историю мертвой головы более выпуклой, более объемной и исполненной тайного философского смысла. Быть может, неизвестный мне расклейщик и не преследовал такую цель, а просто составлял наглядный отчет о проделанной работе – этот смысл для меня очевиден:

никто не может чувствовать себя в безопасности.

С тех пор как существуют снайперские винтовки.

Это касается не всех, в основном – богатых и знаменитых, у людей попроще есть множество других способов умереть. Не таких экзотических. Не таких пафосных. Не таких заметных, а иногда и вовсе незаметных. Смерть от голода целого африканского племени? – да и черт с ним, они всегда умирали. Цунами, унесшее жизни десятков, а то и сотен тысяч человек? – да и черт с ним, цунами существовали всегда. Как и землетрясения. Но представить mr.Тилле умирающим от голода, или унесенным волной, или раздавленным балкой в многоквартирном доме невозможно.

Смерть mr.Тилле – штучный товар.

С соответствующим ценником. И за половину стоимости, указанной на нем, можно купить не только винтаж-костюм от Biba, но и реанимировать сам модный дом. И запустить линию по пошиву курток для популяции гималайских носатых обезьян.

Штучного товара, подобного смерти mr.Тилле, – целая пробковая стена. Тех, кто получил пулю в голову, а до этого играл на бирже, или бурил нефтяные скважины, или занимался фармацевтикой, или существовал на ренту от виноградников, или скупал участки под строительство в сейсмически опасных зонах. Изучать их жизнь, а тем более – смерть – в подробностях у меня нет желания, одного mr.Тилле хватило с головой. Да и газетные вырезки, и журнальные описания – не всегда на английском, и далеко не всегда – на французском. То, что можно определить визуально: испанский – с перевернутыми вопросительными и восклицательными знаками в начале предложений; иврит и иероглифы, для расклейщика (фотоохотника, снайпера) границ не существует.

«Я убиваю меньшинство, которое убивает большинство», – говорил мне Алекс, вот черт, нет же!.. Он говорил совсем другое: «Я манипулирую меньшинством, которое манипулирует большинством». И убийства здесь совершенно ни при чем.

Это стена так на меня повлияла. Стена и фотографии на ней.

Я совершенно разбита.

И это при том, что невостребованными остались лотки и поддоны с папками. Сейф и компьютер. Прошло довольно много времени с тех пор, как я оторвалась от него: теперь на экране монитора плавает заставка Windows2000.

Ну хорошо. Последняя попытка.

Поглаживая левой рукой притихшего Сайруса, пальцами правой я набираю на клавиатуре:

«Acapulco»

(именно там смерть настигла mr.Тилле, надеюсь, что слово написано правильно) – никакого результата.

«Фабрициус». «Тилле», «Эверест» и «Джомолунгма», «Las Brisas» (название отеля в Акапулько), «GTR-industry» (название концерна mr.Тилле), – ничего, ничего, ничего!

Очевидно, смерть mr.Тилле не произвела должного впечатления на человека, скрывающегося под именем «Merche – maravillosa!» и это – не та пуля.

И это – не та голова.

– А у тебя какие варианты, Сайрус? – спрашиваю я у кота.

Вариант, который устроил бы Сайруса, – миска с едой и плошка с молоком, я напрасно мучаю бедное животное и себя заодно, пустые хлопоты, мартышкин труд!.. В папках (я заглядываю в них лишь мельком) – проспекты оружейных салонов с пометками «TOP SECRET» – красными, черными; топографические планы каких-то строений, испещренные стрелками и цифрами; панорамные снимки домов и пустынных улиц, следы маркера заметны и на них. Все это лежит вперемешку с проспектами выставок, галерей, фестивалей и биеналле, часто – заляпанными пятнами от еды и вина. Есть даже несколько обширных каталогов, отпечатанных на хорошей мелованной бумаге – пятна на них смотрятся особенно живописно. Похоже, современное искусство не вызывает должного почтения не только у меня.

Надо бы ознакомиться с папками повнимательнее – может, тогда удастся найти хоть что-то, что объясняет их нахождение в потайной комнате, я займусь этим не сейчас, а…

А когда?

Я же собиралась убраться отсюда навсегда – еще когда наткнулась на гардеробную, полную дорогих вещей. Потайная комната – не гардеробная и заключает в себе гораздо больше опасностей, один арсенал чего стоит, одна пробковая панель с фотографиями мертвецов! Невозможно поверить в то, что это добро никому больше не понадобится. Останется невостребованным.

Человек, более искушенный, чем я, наверняка нарыл бы здесь гору полезного материала, запустил бы механизм часовой бомбы, которая рванула бы в самом неожиданном месте и похоронила бы под осколками самых неожиданных людей.

Алекса Гринблата – наверняка.

Я думаю об этом совершенно отстраненно: Алекс остается для меня тем, кем был раньше, – Спасителем мира с чертовски красивыми глазами. Пастухом, выпасающим свой скот на полях, взятых в аренду у Бога. На подошвах его ног – слой дорогой кожи (крокодиловой, змеиной, антилопьей), так что заноза нашей с ним ночи вряд ли серьезно обеспокоила его. Это я не могу вытащить ее до сих пор, а ему – наплевать. Но даже если абстрагироваться от дурацкой ночи, и не думать о нем как о любовнике, и не думать о нем как о проповеднике… зачем Алексу убивать серьезных и почтенных людей? Их легко можно представить клиентами Алекса, скупающими псевдоконцептуальную трихомундию, которую господин Гринблат выдает за шедевры современного искусства. Конечно, я неправа, и современное искусство существует, как существуют по-настоящему серьезные произведения, тогда тем более – зачем? Зачем пастуху резать скот, когда его можно просто доить?