Дети-тюфяки и дети-катастрофы - Мурашова Екатерина Вадимовна - Страница 11

ГЛАВА 2.

Как часто это встречается?

С каждым годом все большему количеству детей ставится диагноз минимальной мозговой дисфункции (помним, что гипо– и гипердинамический синдром – одно из проявлений ММД). Как уже говорилось, скорее всего это обусловлено усовершенствованием диагностических и лечебных методов. А 50 лет назад и самого диагноза не было и в помине. Что же, дети с ММД на свет не рождались?

По данным отечественных специалистов, те или иные признаки ММД обнаруживаются у каждого пятого-шестого ребенка. Очень много, не правда ли? Американский врач Гарольд Б. Леви, много лет посвятивший лечению и реабилитации детей с ММД, называет другие цифры: каждый десятый. Тоже немало.

Надо помнить, что гипер– (гипо-)динамический синдром определяется вовсе не у всех детей с ММД. Но у многих.

Если вам, родителям, удастся вспомнить собственное детство, обучение в начальной школе, то вы легко вспомните и трех-четырех одноклассников, у которых явно присутствовало пресловутое «шило в заднице». Они постоянно вертелись на уроках, отвлекались, все роняли, теряли и забывали, чем вызывали бесчисленные нарекания учительницы. На переменах именно они составляли фундамент любой кучи-малы и эпицентр любой потасовки. А может быть, вы и сами были в их числе?

Труднее будет вспомнить одного-двух незаметных «тюфяков» на задней парте, которые постоянно как будто бы спали, не отзывались на подначки и тихо ненавидели уроки физкультуры (там над ними все смеялись) и ответы у доски (даже зная материал, они мямлили, терялись, вызывая, опять же, жестокое веселье одноклассников).

Вспомнили? Отлично. Вот это и есть они – гипер– и гиподинамичные дети. Давайте считать. Тридцать – тридцать пять человек в обычном городском классе советских времен. Среди них – от 4 до 6 детей с интересующими нас особенностями. Вот вам и каждый пятый-шестой (эти данные взяты из книги 1999 года издания). За двадцать-тридцать лет (время смены одного поколения) – никакого воспетого газетами «лавинообразного нарастания». Но все равно очень много. Даже страшно подумать, сколько у этой книги потенциальных читателей!

У девочек данные синдромы встречаются значительно реже, чем у мальчиков. На 5–6 мальчиков с гипо-(гипер-)динамическим синдромом – всего одна девочка. Почему? Никто толком не знает. Самое вразумительное объяснение – девочки вообще устойчивее ко всяким воздействиям окружающей среды, в том числе и к травмам ЦНС. Стабилизирующий пол – ничего не поделаешь!

Но что-то все-таки изменилось. Если автор прав и количественные показатели остались прежними, то откуда все возрастающие жалобы учителей и родителей?! Да и журналисты не из пальца ведь проблему высасывают! Отвечают на какой-то общественный запрос. На какой?

Все достаточно просто. Двадцать-тридцать лет назад все начальные школы учили всех и всех одинаково. Никто никого никуда не отбирал, около половины детей приходили в школу, абсолютно не умея ни читать, ни писать. Букварь проходили в течение всего первого класса – теперь в иных школах на него отводится всего полтора (!) месяца. Даже подумать нельзя было о том, чтобы перевести «непоседу» или «тормоза» на домашнее обучение или отправить в другую школу. Учитель обязан был научить всех! Он и учил, равняясь на самых «тупых» и отвлекающихся, только в учительской газете читая об учителях-новаторах и их авторских программах. Сколько их было всего на весь огромный Советский Союз? Шаталов, Амонашвили, Ильин… Кто еще?

Вот это как раз и изменилось. Школы, и даже классы в них, стали иметь свое, необщее лицо, и даже выражение этого лица меняется год от года. Где-то с первого класса изучают два языка, где-то ораторское искусство, где-то программирование и экологию. Школы гордятся друг перед другом количеством авторских и прочих программ, стремятся их расширить и углубить. Большинство детей, со свойственной им пластичностью, более или менее легко приспособилось к этим новомодным педагогическим увеселениям. Только вот во дворах стало гулять как-то поменьше детей, весной почти не видно классиков на асфальте, и уже много лет я не видела детей, играющих в прятки, в десяты или в «белку на дереве»… Но может быть, это связано с ухудшением криминальной обстановки? Или с широким распространением компьютеров и всевозможных гаджетов?

А что же те дети, которым нужен был год на качественное усвоение букваря? Они никуда не делись, но их проблемы в условиях конкурса педагогических новаций умножились многократно. Есть совершенно нормальные и даже очень умные дети, которые не могут изучать математику по программе Петерсон. Что же им делать? «Идите в другую школу», – отвечает администрация.

В церковно-приходских школах каждый седьмой ребенок в принципе не мог научиться читать. И не потому, что дети были тупые. Все дело было в методике обучения чтению. «Буки», «аз», «лебедь»… Ну, и кто из читателей сразу понял, что это слово «бал»? Когда от «буквенной» методики обучения чтению перешли к «звуковой», количество «способных обучиться читать» резко возросло.

Аргумент современных педагогов-новаторов: «К счастью, теперь у нас есть много школ, хороших и разных. Пусть родители выбирают школу в соответствии с возможностями ребенка. Никто их насильно в нашу школу не тянет». Сильный аргумент, ничего не скажешь.

А если хочется отдать ребенка не в «разную» школу (где нет половины учителей, а на уроках ученики ругаются матом), а именно в «хорошую»?

«Ваши проблемы, – отвечает администрация «хорошей» школы. – У нас – конкурс. Мы же не виноваты, что у вас ребенок такой “тупой”. Вот и в карточке у вас написано “ММД”. А у нас повышенная нагрузка, английский с первого, испанский с третьего класса. Мы детей с такими диагнозами вообще не берем».

И вот этих именно проблем (а вовсе не детей с синдромами) становится с каждым годом все больше и больше. Есть ли выход?

ГЛАВА 3.

Как это выглядит на практике

Гипердинамический синдром.

Портрет гипердинамического ребенка

Первое, что бросается в глаза при знакомстве с гипердинамическим ребенком, это его чрезмерная по отношению к календарному возрасту и какая-то «бестолковая» подвижность.

Будучи младенцем, такой ребенок самым невероятным образом выпутывается из пеленок. Только что младенчика упаковали, положили в аккуратненько застеленную кроватку, накрыли одеяльцем. Вроде – заснул. Не прошло и часа, как одеяльце смято и скомкано, пеленки валяются сбоку, а сам ребенок, голый и довольный, лежит либо поперек кровати, либо вообще ногами на подушке.

Оставить такого младенца на пеленальном столе или на диване невозможно даже на минуту с самых первых дней и недель его жизни. Стоит только чуть зазеваться, как он обязательно как-нибудь извернется и с глухим стуком свалится на пол. Впрочем, как правило, все последствия ограничатся громким, но коротким воплем.

Не всегда, но достаточно часто у гипердинамических детей наблюдаются те или иные нарушения сна. Ребенок может всю ночь вопить, требуя укачивания, хотя вроде бы и пеленки сухие, и поел недавно, и температуры нет… Может спокойно «гулять» с трех ночи до восьми утра, а потом спать до шести вечера. Может спать не больше двух часов кряду, изматывая мать бесконечными пробуждениями и короткими, но яростными периодами активности. Причем, все описанные сложности могут наблюдаться в разное время у одного и того же младенца. Рационально объяснить их (режутся зубки, болит животик и т. д.) обычно не удается ничем, кроме взаимного расположения звезд.

Иногда наличие гипердинамического синдрома можно предположить у младенца, наблюдая за его активностью по отношению к игрушкам и другим предметам (правда, сделать это может только специалист, который хорошо знает, как манипулируют предметами обычные дети такого возраста). Исследование предметов у гипердинамического младенца носит интенсивный, но крайне ненаправленный характер. То есть ребенок отбрасывает игрушку прежде, чем исследует ее свойства, тут же хватает другую (или несколько сразу) только для того, чтобы спустя несколько секунд отбросить и их. Внимание такого младенца очень легко привлечь, но совершенно невозможно удержать.