Битвы божьих коровок - Платова Виктория - Страница 36

– В каком смысле – материальные?

– Не мне вас учить, дорогуша. Если вы детектив – вы должны это знать. Снимки, пленки, видеокассеты.

– Видеокассеты с чем?

– Со свидетельствами его разнузданности.

– Чьей?

– Да моего мужа, кочергу ему в задницу! Ввергните его в пучину порока, да так, чтобы он там захлебнулся, подонок! Чтобы костей не собрал!

– Я не понимаю… Вы что, предлагаете мне?..

– Почему бы и нет? Я – выгодный клиент. А вы должны бороться за выгодных клиентов, тем более что конкуренция на рынке в детективной сфере довольно высокая.

– Боюсь, это не входит в перечень услуг, которые предоставляет наше агентство.

– А вы расширьте рамки, – елейным голосом пропела Марина. – Проявите творческую инициативу. В конце концов, ваше агентство – не единственное… И я могла бы…

– Думаю, что не могли, – вырвалось у Насти. – Иначе не сидели бы сейчас здесь. И не согласились бы на встречу так легко.

– А вы проницательны. Похоже, я вас недооценила. Настя смущенно принялась теребить нежно-восковой лепесток Papheopedilum. Впервые кто-то публично признался в том, что недооценил ее.

– Я пыталась пробить парочку сходных контор. Встречаются, конечно, биологические нонсенсы в виде женщин-детективов. Но, увы… Либо смазливы, но дуры кромешные. Либо с мозгами все в порядке, но в койку с ними можно лечь только после десятилетнего воздержания. И то если все другие ресурсы исчерпаны, а единственная надувная кукла приказала долго жить. А вы – идеальный вариант!

– Что вы говорите!

– Вы как раз в его вкусе.

– Вы меня интригуете.

Настя положила локти на стол и облизнула губы. Господи прости, неужели это она? Как будто все джанку из цхалтубской и зугдидской преисподней – вырвались наружу и уселись на ее плечи.

– Да какая уж тут интрига! Не говоря уже о вкусе. Натуральная блондинка… Вы натуральная блондинка?

– Да.

– Вот видите! Натуральная блондинка с загорелой мордой… Загар карибский или антальский?

– Карибский, – ляпнула Настя.

– Так я и думала. Ну-ка, улыбнитесь.

"А не пошла бы ты…” – подумала Настя и растянула губы в улыбке.

– Отличные зубы, – похвалила Марина. – Предупреждаю, зубы – это его конек, моего скота. Его иконостас. Определяет круг знакомых по зубам и сам к стоматологам шастает чуть не каждую неделю, как инвалид в бордель.

– Коренные показать? – не удержалась Настя.

– Не стоит. Все ваши?

– Все мои. Без единой пломбы.

– Завидую, – Марина вздохнула. – И как вам только удается?

– Просто грызу иногда молодые вишневые веточки. Это укрепляет десны и счищает налет с зубов. Старинный хевсурский рецепт.

– Да, вы определенно в его вкусе. И глаза дерзкие. Такая не только может раком встать, но и по яйцам врезать, если понадобится.

Настя приоткрыла рот и тотчас же закрыла его. А Марина продолжила как ни в чем не бывало:

– Так. Теперь грудь. С грудью вроде все в порядке. Ну-ка, привстаньте!

"А не пошла бы ты…” – опять подумала Настя и неловко вылезла из-за стола.

– Фигура тоже ничего. – Марина оценивающе прищурила левый глаз. – Не скелет, но и не квашня. Разумное сочетание пропорций. Разве что плечи чуть широковаты… Но сейчас это даже модно, уверяю вас.

– Я могу сесть?

– Конечно.

Настя снова угнездилась за столом. А чертова ломбардная оценщица вперила взгляд в носки ее ботинок.

– Какой размер?

– Груди?

– Да нет же. Ваших ботинок.

– Сорок второй…

– Это ваш настоящий размер?

– А если мой, то что?

– Тогда это несколько усложнит ситуацию. Ластоногих мой подлец не любит. Предельно допустимая планка – тридцать девятый.

– У меня тридцать восьмой.

– Отлично! – Марина откинулась на спинку стула и рассмеялась. – Готова заплатить вам вперед не двести, а триста долларов. Если согласитесь.

Настя прикрыла глаза. Кирюшин-дневник начинался с мужа этой безумной женщины с повадками мясника на бойне. Или какого-нибудь ассистента по актерам… А закончился его собственным безумием. В любом случае сейчас она стояла в самом начале пути, который Кирюша прошел до конца. Она может сию минуту встать и уйти, потеряв всего лишь шесть долларов за “Похищение Венеры”. А может остаться – и тогда неизвестно что приобретет. И приобретет ли вообще. Он очень не нравился Насте, этот путь, усеянный божьими коровками и надписями на стеклах. И вообще – она не готова к таким подвигам. Сейчас она встанет и уйдет. Встанет и уйдет.

– …Я согласна, – сказала она.

– Отлично. Так и я думала. У вас на лице написана склонность к здоровому авантюризму. Выбита аршинными буквами.

– Неужели? – изумилась Настя.

– А это привлекает таких негодяев, как мой драгоценный муженек. Чем непредсказуемее баба, тем легче они на нее летят. Вы ведь непредсказуемый человек?

– Не знаю.

– Во всяком случае, не очень разборчивый в средствах. – Марина по-свойски подмигнула вконец ошалевшей Насте.

– С чего вы взяли?

– Да вы только посмотрите на себя! Вся в коже, загорелая, обветренная; зубы как у ротвейлера… Не удивлюсь, если вы любите сырое мясо и гоняете на мотоцикле.

– Мотоцикл у меня увели, – непонятно зачем соврала Настя. И даже не покраснела. Первый раз в жизни.

– А муж сбежал сам, судя по всему. – Марина протянула руку и бесцеремонно коснулась ее обручального кольца. – С вами жить – все равно что на крокодильей ферме подрабатывать. Того и гляди хобот оттяпаете!

Она расхохоталась, чрезвычайно довольная собой, а Настя… Настя позволила себе снисходительно улыбнуться.

– Кажется, мы здесь для того, чтобы обсуждать не мои проблемы, а ваши.

– Да, простите. – Женщина резко оборвала смех и снова полезла в сумочку. И вынула оттуда увесистый сверток. – Приступим к делу.

Через минуту новоиспеченная сыщица уже держала в руках несколько фотографий. Нельзя сказать, чтобы ее особенно вдохновил тип со снимков. Даже Додик Сойфер, ее новый сослуживец, выглядел куда приличнее, не говоря уже о добродушном и по-своему очень симпатичном Meтелице. Тип был одутловат, мелкозернист, тонкогуб, и к тому же волосы у него были зализаны так, что череп казался по-младенчески голым. А над вытянувшейся, как у верблюда, верхней губой топорщилась опереточно-узкая полоска усов. В таких же узких рысьих глазах его было нечто такое, что заставило Настины уши поплотнее прижаться к голове: они всегда первыми реагировали на опасность – будь то град в начале июля или ранний неожиданный снег в конце октября.

– Вот, – торжественным голосом произнесла Марина. – Вот это он и есть, мой дражайший супруг. Быков Дмитрий Борисович. Подонок, мразь, тварь, грязная скотина, прохиндей, ублюдок, сатир-недоносок, дерьмовое желе, мешок с навозом, чертово семя, жертва аборта, мудак – штопаные яйца!..

Переведя дух, Марина уставилась на Настю.

– Что еще я забыла? – отрывисто бросила она.

– Не знаю, – Настя пожала плечами. – Может быть, дурак?

– О нет! Он далеко не дурак. Хитрая бестия… А кольцо вам придется снять.

– Зачем?

– Он не любит замужних женщин. Он считает, что в браке всякое безумие убивается безвозвратно. Особенно сексуальное. Обожает свободных от супружеской узды сексапилок, смолы ему в глотку!..

Настя так и не смогла поддержать разговор на такую деликатную тему. Ее тусклый тринадцатилетний опыт супружества безмолствовал. А вообще, если говорить о безумии, Марина не права: уж ей-то брак явно пошел на пользу.

– Что еще я должна сделать?

– Вам самой решать, как заманить его в постель. Я дам вам адреса мест, в которых он часто бывает. Всякие там галерейки, где клубится нищий авангардный сброд; рестораны, где собирается сброд побогаче. Его мастерская… У него, видите ли, есть мастерская! Он, видите ли, дизайнер!

– И чем же он занимается?

– Изготовляет светильники, скотина! Изобретает новые формы, идиот! Берет их, так сказать, напрокат у жизни. То есть в бабских койках. Вот, возьмите его визитку. – Марина припечатала долларовые купюры ненавистной визиткой ненавистного фонарщика. – А вообще не надо изобретать велосипед. Отправляйтесь прямо к нему в мастерскую.