Когда придет твой черед - Серова Марина Сергеевна - Страница 43

В общем, сознаюсь, я вела себя не очень разумно, но удержаться не могла. Я попросту провоцировала Владимира, чтобы проявилось его истинное лицо. Пусть девочка посмотрит, каков на самом деле ее избранник. Чем раньше поймет, тем меньше разочарований ждет ее в будущем…Один простой вопрос заставил Марию задуматься, а так ли необходим переезд в столицу?

Конечно, в лице этого красавчика я приобретаю себе смертельного врага… А и наплевать. И посерьезнее люди об меня зубы обламывали, что мне, Евгении Охотниковой, может сделать этот щенок!

– Пойди покури пока! – сказала вдруг Маша.

Владимир не тронулся с места.

– Вовка, пойди покури, сказала! А еще лучше, домой поезжай, а я на такси приеду. Ну? – В голосе новобрачной зазвучали металлические нотки, и красавец послушался – к моему изумлению, Владимир взял со стола свои сигареты и, не глядя на меня, проследовал к выходу. Вот это да! «Ап, и тигры у ног моих сели…» – как поется в одной старой песенке.

– Ты не думай, Женя, что я полная дура! – доверительно склонилась ко мне Маша, едва за Владимиром захлопнулись стеклянные двери. – Я ведь прекрасно понимаю, какой он, Вовка. Но я его люблю, понимаешь?

– Нет, – искренне ответила я.

– Ну, Жень, он для меня не человек, а скорее, как ты говорила когда-то, символ. После Кольки, Васьки и Сереги… ну, и остальных там, в интернате… такой красивый мужчина! Как Джеймс Бонд! И потом, я теперь не такая дурочка, как раньше. Я ему много воли не даю – в ежовых рукавицах держу.

– Ладно, Маша. Ты девушка совершеннолетняя, так что сама разбирайся со своим Джеймсом… Так зачем ты хотела меня видеть?

– Спасибо сказать! – Маша смотрела на меня смеющимися глазами.

– Спасибо можно было бы и по телефону. Так что выкладывай!

– Ой, Жень, от тебя ничего не скроешь! – хихикнула наследница.

– Ничего, – подтвердила я.

Маша закурила и принялась излагать:

– Понимаешь, я решила построить церковь в Грачах. И уже выделила на это денег сколько надо. Теперь я могу себе это позволить. Но я ведь уезжаю, и мне нужен человек, который бы за всем этим присматривал. А то деньги разворуют, и все. Вот я и хотела попросить тебя присмотреть…

– Маша! – взвыла я так, что Вишня обернулся, что-то сказал своим ребяткам, и те заржали. – Маша, я телохранитель! Я ничего не понимаю в строительстве, и тем более в церквях! Найди честного священника, пусть он строит, я тут при чем?!

– Нет, я хочу, чтобы ты! Я только тебе доверяю! – нахмурилась Маша. – Я же при тебе то обещание дала – помнишь, когда на нас покушение было? Я сказала тогда, если выживем, построю церковь в родном селе.

Я смотрела на Машу во все глаза. Девушка заерзала под моим пристальным взглядом:

– Что? Женя, почему ты на меня так смотришь?

– Потому что я дура! – искренне сказала я, и Маша растерянно заморгала. – Потому что я только сейчас все поняла.

– Что… поняла? – переспросила наследница.

– Ты пообещала, что выстроишь церковь в родном селе. Но Маша Серебрякова родилась в Тарасове, на зоне. Если ты всю жизнь считала себя Машей, как приучили тебя родители, значит, ты и церковь должна строить здесь. Поняла? А раз ты строишь в Грачах… Грачи – родное село Вики Таракановой. Значит, ты знала о том, кто ты на самом деле. И история про девочку, которую выдали за другую девочку ради наследства, ложь от начала до конца. Только теперь эту ложь почему-то некому подтвердить… скажи мне, Маша… то есть Вика, почему дом твоих родителей загорелся так внезапно? Да, они были алкаши, но до того дня как-то справлялись с газовыми баллонами…

Сиротка смотрела на меня в упор. Глаза ее были ясными, легкая улыбка играла на губах.

– Да, права была Нинель, от вас действительно ничего не скроешь… Ну, помогла я им сдохнуть, и что? Они бы мне всю жизнь испортили – все время деньги тянули. И чуть что, разоблачить грозились. «Ты, мол, самозванка и сама это знала!» Зачем мне такие родители, а? Вам легко говорить, у вас-то, поди, родители нормальные… Да они и так через год-другой упились бы до смерти! Кого жалеть-то?!

– Действительно, кого жалеть… – медленно проговорила я.

– Они ведь настоящую Машу просто уморили! Она от скарлатины померла, пока они там гуляли-веселились! Я все прекрасно помню. Маша мне говорила: «Сестричка, не уходи!» А у самой уж губки синие. Я убежала и спряталась в сарае, вышла, когда уже все кончилось. Жанна меня била. Говорила: «Дармоедка, и почему ты не сдохла! За тебя никто ни копейки не даст!» А потом придумала выдать меня за Машу. «Ты, – говорит, – молчи, а то я тебя ночью подушкой задушу! Ты больше не Вика, ты теперь Маша, дочка моя». А когда я подросла, она по-другому запела: «Будешь слушаться, делать все, как я скажу, в один прекрасный день за тобой приедет автомобиль и заберет в город. Будешь богатая, счастливая…» Счастливая, – горько повторила Маша.

Меня мороз продрал по спине от рассказа сиротки.

– Ладно, я тебе не судья… А вот скажи, ребенок Киры – это твоя работа?

Маша угрюмо кивнула:

– Я не хотела… Эта дура меня как родную встретила, по магазинам таскала, как куклу одевала… И тут я узнаю, что она беременная! В одном шаге от наследства! Ведь ребенок Серебряка – это новый передел наследства… а если обман раскроется? Все мне поверили, даже Нинелька, никто глубоко не копал. А если бы копнули?

– Ты быстро среагировала. – Я покачала головой.

– Быстро, – жестко проговорила девушка. – Под рукой ничего не было – только теткины лекарства. Я прочитала о побочных эффектах, ну и подсыпала Кире в лимонад… все равно ей этот ребенок не нужен. Зато теперь она счастлива! Пусть мне спасибо скажет, кретинка…

– Ты привыкла все время выигрывать, да?

Девушка кивнула и вздернула подбородок:

– Да, я всегда добиваюсь чего хочу. Недаром меня мамка Викторией назвала. А Виктория значит «победа», чтоб вы знали…

Я встала. Девушка тоже поднялась. Я обратила внимание, что за последние полгода сиротка подросла – раньше она едва доставала мне до уха. А теперь мы смотрели друг на друга вровень.

– И ничего вы мне не сделаете. Ничего не докажете. Кира с судом затеваться не станет, мужу ее тоже ни к чему грязь из дому выносить. А Жанна и папка мой… да кому они интересны, алкаши проклятые? Так что шансов против меня у вас нету. Спасибо вам за все, что вы для меня сделали, Евгения Максимовна… ведь вы меня честно спасали и помогали. Я этого не забуду… прощайте.

Компания Вишни все так же гоготала за столом.

– Прощай.

Я не знала, как теперь называть эту девушку, да, честно говоря, мне было все равно. Я действительно никому не смогу ничего доказать. Да и не собираюсь. Серебряк мирно покоится на аллее имени себя самого. По соседству с его роскошным мраморным надгробием скромная могила Нинели. Светлана и ее супруг сидят в СИЗО. В дальней деревне на границе с Казахстаном влачит свои дни доктор Виталий Витальевич. Кости Жанны и Лехи Таракановых похоронены в родном селе. Кира счастлива в новом браке…

Я вышла и села в свою машину. Говорят, божьи жернова мелют не скоро, но верно… Что ж, остается надеяться только на это.

Во рту у меня стоял омерзительный привкус – то ли от разговора, то ли от картофельного фреша. Я решила съездить за город – проветриться и подышать чистым воздухом. Я часто так делаю, и у меня даже есть излюбленные места. В этот раз я выбрала несложный маршрут – через Сентябрьское ущелье в горы, кольцом окружающие город Тарасов. Некоторое время дорога петляет по лесу, а потом делает восьмерку и возвращается в город.

Я включила музыку и понеслась. В городе я еще соблюдала скоростной режим, но когда выбралась на трассу «Тарасов – Волгоград», дала волю своему автомобилю. Сочетание музыки и высокой скорости опасно только для неопытных водителей – они словно пьянеют и становятся неадекватными. Со мной же не происходит ничего подобного – я всегда сохраняю контроль.

Как мне сказала Нинель во время последней нашей встречи? «Ты думаешь, это неправильно, когда убийцы ходят по земле? Это потому, что ты еще молодая и глупая». Мне ничуть не жаль Стюардессу – она была настоящее чудовище. Да и Тараканов не лучше.