Когда придет твой черед - Серова Марина Сергеевна - Страница 2

Когда Иннокентия Васильевича прямо усадили на стул и гостям предстало его перекошенное лицо с выпученными глазами (к щеке прилипла красная икра), юная силиконовая жена на другом конце стола удивленно спросила:

– А что это с Кешей? Почему он не шевелится?

Гораздо более опытная в таких делах русалка прижала ко рту край своей рыбацкой сети и пронзительно завизжала.

Так началась эта история.

Глава 1

Меня зовут Евгения Охотникова. Я телохранитель. Живу и работаю в провинциальном Тарасове. Когда-то я состояла на службе в отряде специального назначения «Сигма». На моем счету десятки успешных операций, множество спасенных жизней. Скромность – это не про меня. Я прекрасно знаю себе цену. В Тарасове я – лучшая в своем ремесле.

Это знаю не только я, но и мои клиенты. Вы не найдете моего объявления с предложением услуг ни в газете «Тарасовский вестник», ни в Интернете. Мои клиенты – люди состоятельные. Они бережно передают меня «из рук в руки». Последние несколько лет я работаю практически по рекомендации. Когда возникает потребность в услугах телохранителя, клиенты сообщают друг другу мои координаты с наилучшими отзывами. Точно так же они находят себе домработниц и нянь, но я не в обиде. Высокие гонорары позволяют мне жить так, как я люблю, – проводить отпуск вдали от Родины, баловать свою престарелую тетушку Милу всякими деликатесами, путевками в лучшие санатории (тетя – безнадежный патриот и предпочитает курорты Краснодарского края), а себя – хорошим тренажерным залом, дорогущим спецснаряжением для работы и клубникой в январе. Свой досуг я посвящаю хобби, а оно у меня одно. Я люблю кинематограф и посвящаю два вечера в неделю просмотру фильмов. Я всеядна – люблю классический Голливуд и артхаус, не брезгую американскими блокбастерами и порой поддерживаю отечественного производителя – когда попадается что-то стоящее, конечно.

Телефонный звонок оторвал меня от просмотра шедевра с Бестером Китоном. Фильм был немым, но музыка играла довольно громко, так что я не сразу расслышала заливистую трель мобильника.

Не вставая с дивана, я протянула руку и поймала вибрирующую игрушку – еще минута, и телефон свалился бы на пол.

– Охотникова, – сказала я. Не люблю, когда меня отрывают от любимого занятия, и еще больше не люблю тратить время на бесполезные «алло», «вас слушают, говорите» и тому подобное.

– Охотникова Евгения Максимовна? – уточнил холодный мужской голос. – Родились в городе Владивостоке в тысяча девятьсот…

– Стоп, – сказала я, – возраст дамы – ее маленькая тайна. Давайте к делу. Вы юрист?

В трубке установилась напряженная тишина. Бестер Китон на экране повис на краю небоскреба. Эх, без дублера работает актер! Вот раньше было кино – все без дураков! А сейчас? Нарисуют на компьютере целый мир синекожих хвостатых людей, и рады! Впрочем, «Аватар» я тоже люблю…

– Как вы узнали? – осведомился мой невидимый собеседник.

– Только полицейские и нотариусы называют год рождения человека. Вы к какой категории относитесь?

– Я нотариус.

Я поставила свой домашний кинотеатр на паузу. Разговор предстоял серьезный, не годится вести его под киношку и с попкорном за щекой.

– Слушаю вас очень внимательно, – сказала я и села прямо.

– Меня зовут Иосиф Леонидович Сташевич. Я приглашаю вас на оглашение завещания покойного Иннокентия Васильевича Серебрякова, которое состоится в моей конторе по адресу улица Волжская, дом пять, завтра, двадцать пятого февраля, в четырнадцать часов.

– Серебряк откинулся?! – изумилась я. Иннокентий Васильевич был известной личностью, и я была наслышана о нем, как и все в нашем городе. Пересекалась с ним и лично, но всего пару раз. Несмотря на почтенный возраст, старый бандит производил впечатление человека, который переживет всех своих врагов. И тут вдруг помер?!

– А вы не знали? – удивился нотариус. – Это громкое дело, в Тарасове, вероятно, нет ни единого человека, кто не знал бы об этом.

– Меня не было в городе, – ответила я.

Предыдущие десять дней я провела на острове Хоккайдо в компании одного приятного молодого человека. И как раз сегодня, глядя на кувыркающегося Бестера Китона, подумывала о продолжении отношений. Молодой человек чем-то походил на знаменитого комика – грустными глазами, быть может? За десять дней, что мы провели вместе, он ни разу не дал мне повода пожалеть об этом.

– Иннокентий Васильевич Серебряков скончался восемнадатого февраля и похоронен на Центральном кладбище.

«Да, в окружении себе подобных!» – подумала я и тут же прикусила язык. Какая ты все-таки циничная, Охотникова! Человек, может, мирно помер от старости. Земля ему пухом.

– А при чем тут я?

– Дело в том, что вы упомянуты в завещании покойного.

– Что?!

Я едва не свалилась с дивана. Когда я последний раз видела Серебрякова, он стоял на мосту через Волгу, а с моста свисало тело моего клиента – еще живое и дрыгающееся, но спеленутое, точно мумия. Двое крепких ребят держали моего клиента за ноги, и мне понадобилось сорок пять минут и весь опыт ведения переговоров, чтобы Серебряк приказал вернуть несчастного в нормальное положение. Я убедила старого бандита не повторять ошибок Стеньки Разина и не топить в Волге того, о ком он вскоре пожалеет. На прощание Серебряк сказал мне: «Ну, ты ушлая баба!» Очевидно, это был комплимент. В тот момент я этого не оценила – торопилась поскорее увезти клиента в безопасное место. Очевидно, Иннокентий меня все же запомнил. Вон, даже в завещании упомянул. Вот было бы здорово, если бы Серебряк оставил мне в наследство ледовый дворец! Я бы выгнала оттуда продавцов поддельных шуб и самоварного золота и открыла бы детскую спортивную секцию! А что? Тоже хорошее дело… хотя нет, от старого бандита я даже скрепки не возьму. Потому что на этой самой скрепке чья-то кровь.

Так что я всего разок вздохнула, прощаясь с мечтой о жизни состоятельной дамы, и решительно сказала:

– Иосиф Леонидович, мне ничего не нужно. Я отказываюсь от своей доли наследства в пользу родных и близких покойного. Так им и передайте.

Нотариус молчал что-то уж очень долго, и я осведомилась:

– У него ведь есть родные и близкие?

– О да! – Нотариус откликнулся с таким энтузиазмом, что я сразу поняла – родных и близких у покойного миллионера очень много. И завещание – не такая уж простая и однозначная вещь, как может показаться.

Ну что ж, это проблемы нотариуса, а вовсе не мои.

– До свидания, Иосиф Леонидович, – попрощалась я вежливо. – Рада была с вами познакомиться.

– Подождите! – переполошился нотариус. – Но ведь вы придете на оглашение завещания завтра, в четырнадцать ноль-ноль?!

– Зачем? Мне ничего не нужно, я же сказала.

– Но покойному кое-что нужно от вас, уважаемая госпожа Охотникова!

– Простите? – Мне показалось, что я ослышалась.

– Понимаете, – мялся нотариус, – покойный завещал вам не деньги и не имущество. Скажем так, он завещал вам работу.

– Что завещал?! Работу? Ну, знаете! Ни разу в жизни не работала на покойника!

Нотариус вежливо переждал мой приступ истерического смеха, потом уточнил:

– Так я жду вас завтра у себя в конторе?

– Ждите, – сказала я и повесила трубку. Да, из чистого любопытства стоит поехать туда и узнать, что же имел в виду нотариус…

На следующий день без четверти два я заглушила мотор своего «Фольксвагена» напротив конторы уважаемого Иосифа Леонидовича Сташевича. Нотариус занимал первый этаж старинного особнячка в самой лакомой части города, из чего я сделала вывод – Иосиф Леонидович обслуживает не абы кого, а привилегированную часть общества. Без пяти два я вошла в контору. Почтенная секретарша проводила меня в кабинет нотариуса, где и должно было состояться оглашение завещания.

В кабинете стоял гул голосов – как в театре перед началом представления. До того, как прозвенит третий звонок. Иосиф Леонидович – солидный мужчина в темном костюме и стильных очках – восседал во главе длинного стола и вид имел несколько растерянный. В кабинете – весьма немаленьком – было много людей, которые, очевидно, и являлись родными и близкими покойного.