Коко Шанель. Жизнь, рассказанная ею самой - Павлищева Наталья Павловна - Страница 20

– Мне плевать на англичанок!

Он проглотил мой выпад.

– Но у меня действительно не было времени… Столько дел…

– Охотно верю, играть в поло с одним политиком, бывать на уик-енде у другого…

Бой чуть натянуто рассмеялся:

– Ты права, эти светские обязанности столь утомительны. Но они нужны для дела…

Очень хотелось спросить, нашел ли он невесту, но вот тут язык мой прилип к горлу намертво, я была не в состоянии поинтересоваться, когда он бросит меня окончательно. Бой продолжал демонстрировать воодушевление:

– Как твои дела?

Кейпел снова уехал, и снова надолго.

А я познакомилась с Сертами, хотя настоящей подругой Мися Серт стала не сразу. Да и что это была за дружба…

Но она открыла мне двери во многие богемные дома Парижа и со многими познакомила. У Боя свое общество в Англии, у меня свое в Париже. Мне не было доступа в его, его без моего согласия не приняли бы в моем. Когда писали о тех, с кем общался Бой, сообщали о герцогах и герцогинях, которые пили чай там-то и сказали то-то. Когда писали о моих, рассказывали о спектаклях, выставках, акциях, о жизни богемы Парижа, среди которой я довольно быстро стала своей.

Бою Серты и богема не понравились, однако на сей раз (впервые) мне было наплевать!

Удивительная ситуация, но для тогдашнего общества Кейпела подошло бы то, что я так яростно отвергала и переделывала. Там продолжали носить корсеты и прикрывать лица не зонтиками из китайской соломки, а огромными шляпами. И вовсе не потому, что до Лондона мода доходила позже, а потому, что показать щиколотку или отказаться от затянутой талии все еще считалось неприличным.

Конечно, немного погодя и Англия переоделась и подстриглась, но в тот момент еще нет. И вот тут я почувствовала себя выше английских леди, вокруг которых увивался Кейпел.

– Какие они отсталые! Представляете, Мися, Париж уже месяц ходит с короткими волосами, а Лондон еще только раздумывает, стричь или нет!

Сама Мися даже не раздумывала, она долго ходила с узлом на затылке, но Мися Серт принадлежала к богеме Парижа и лондонских снобов не любила, а потому была моей моральной поддержкой против хищниц, положивших глаз на Боя по ту сторону Ла-Манша.

Довольная мелкой местью, я приободрилась. Вот так-то, Бой! Я делаю моду в Париже, а значит, по всему миру!

Но ни введенная мной мода на короткие стрижки, ни поддержка Миси не заставили Боя отказаться от мысли жениться на аристократке.

И как бы я ни страдала, помешать этому не могла. Вернее, был один-единственный способ, тот, к которому прибегла когда-то моя мать и к которому прибегают ежегодно, ежедневно тысячи других женщин: родить ребенка. Будь у меня ребенок, Кейпел не посмел бы меня бросить. Но ребенка не было, а Бой все больше отдалялся.

Любившие хотя бы единожды женщины меня поймут. Я могла сколько угодно убеждать себя, что рано или поздно это должно случиться, что Бой не будет со мной всегда, что пора бы самой положить конец этим отношениям, отпустить птичку на волю, не стоит за него цепляться, все, что могло быть хорошего, уже произошло…

Могла. И убеждала. Разумом все понимала, даже старалась вытащить из памяти случаи наших ссор, раздувала до гигантских размеров обиду за любую неудачно сказанную фразу, цеплялась к поступкам, словам, взглядам… Твердила себе, что он меня давно перестал любить и просто жалел, что в душе даже презирает. Выдумывала за него то, чего Бой никогда не говорил.

Я перепробовала все, но стоило увидеть эти зеленые глаза, как я тонула в них, не оказывая никакого сопротивления.

Кажется, и он тоже. Вдали от меня Кейпел сам себе казался уверенным и почти чужим, но всегда возвращался, с первым прикосновением и поцелуем забывая обо всех других женщинах, о своих друзьях-лордах, о политике и об осторожности. Рядом со мной Бой принадлежал только мне, и отказаться от этого обладания было выше наших с ним сил.

Бой создал меня, без него не было бы Коко Шанель, была бы только забавная Коко. Конечно, он ничего не смог бы сделать, не будь я сама к этому готова, не будь у меня строптивого характера и желания стать кем-то.

Он меня создал, но не смог пойти до конца – показать свою работу всему миру. Когда понадобилось выйти в свет софитов, он оставил меня за кулисами, побоявшись свиста осуждения. Кейпел стеснялся своего создания перед своими друзьями, он слишком амбициозен, чтобы связать свою судьбу с простой портнихой.

Иногда я задумывалась, зачем вообще нужна ему? Сначала он влюбился, вероятно, именно в мою непохожесть, к тому же Бою не нравились пухлые дамы, он, например, недолюбливал Мисю не только за ее привычку лезть в чужую жизнь, но и за полноту.

Я оказалась благодатным материалом для перевоспитания. Когда выяснилось, что просто содержанкой быть не желаю, Кейпел стал лепить из меня успешную женщину. Он мог вылепить что угодно, но я все равно не подходила ему в качестве жены именно потому, что была не его круга. Решительный в делах, в спорте, даже в политике, он не мог решиться на мезальянс.

Понимала ли я это? В глубине души да, но старательно прятала сама от себя такое понимание. Найдите женщину, которая не цепляется за малейшую надежду, что любимый человек на ней женится. Если даже не женится, то пусть остается холостым, только чтобы не доставался другой!

И вдруг… Нет, так сразу в это поверить просто невозможно, нужно подождать. Сколько? Месяц, лучше два, чтобы быть в полной уверенности.

Я решила пока не говорить о своей беременности. Не только ему, вообще никому. Хотелось спрятать свою счастливую тайну глубоко-глубоко. Пыталась представить радость Боя, когда скажу, что ношу под сердцем его ребенка, и даже закрывала глаза от счастья, чтобы оно не выплеснулось на весь мир. Нет, это мое счастье. Пока только мое, но скоро я поделюсь им с самым любимым человеком в мире. Бой будет первым после меня самой, кто узнает эту новость…

Я уже не сомневалась и готова сообщить.

Но не удалось. А потом оказалось поздно.

– Габриэль, я хочу поговорить с тобой…

Он не мог решиться, но еще до того, как Бой произнес следующее слово, я все поняла сердцем.

– Ты женишься?

Почувствовал ли он облегчение оттого, что я произнесла это сама? Конечно.

Я сумела сохранить достоинство, хотя хотелось закричать, наброситься на него с кулаками. Я так старательно пряталась от понимания, что рано или поздно это случится, закрывала уши, когда слышала о его изменах… убеждала себя, что это дела не пускают Боя в Париж… все сознавая разумом, старательно искала ему оправдание. Даже сейчас искала.

И почему-то не мелькнула мысль сказать о ребенке. Нельзя, ему и так слишком трудно, ситуация невыносимая, я должна Бою помочь.

Самый замечательный мужчина, сознавая, что поступает по отношению к любимой женщине подло, становится трусом. Кейпел как все, он воспользовался моим великодушием и поторопился уйти. Я не держала, боялась расплакаться, зареветь в полный голос, закричать, завыть от причиненной боли.

Интересно, почему Бой удрал, ведь уйти должна была бы я – это я жила в его квартире. Наверное, чтобы не объясняться со мной дальше, мой неверный любовник смылся, позволяя мне самой решить, как быть дальше. Знал бы он, что за выбор предстоит!

Позже я много раз думала, что было бы, признайся я первой. Даже не так: знай он о будущем ребенке на месяц, на полмесяца раньше. Может, Бой не сделал бы предложение Диане?

Нет, мужчину нельзя привязывать к себе таким способом, Кейпел, может, и не сделал бы предложение Диане Листер, но я его потеряла наверняка. Я не унизилась и ничего не сказала Кейпелу, совсем ничего. Доказывать, что это его ребенок? Я действительно решила все сама, по крайней мере, сначала, а потом за нас решила судьба.

Два дня ревела без остановки, страстно желая, чтобы Бой пришел и все это увидел, и одновременно боясь его появления. Но Кейпела не было, самый замечательный мужчина в мире боялся женских слез и объяснений. Он нанес удар и оставил меня с раной в сердце выживать. Хотя, если бы пытался утешать, было еще хуже.