Китайская классическая "Книга перемен" - Щуцкий Юлиан Константинович - Страница 37

Выше были указаны два произведения, которые относятся к этому периоду: работы Филастра и Легга. Первая из них, несмотря на значительный объем (два больших тома!), лишена какой бы то ни было заслуживающей внимания теории. Предисловие к работе, очень краткое, повторяет лишь традиционные точки зрения, о которых уже нами достаточно сказано. Достойно упоминания только то, что Филастр первый решил обратить необходимое внимание на китайскую комментаторскую литературу. Он придавал ей, по-видимому, большое значение; это можно усмотреть из того, что он на протяжении всего перевода к каждой фразе прилагает пересказ комментариев Чэн И-чуаня, Чжу Си и ряда других философов, имена которых он чаще умалчивает, чем называет. В основе его работы лежит, по-видимому, компилятивный комментарий "Чжоу и чжэ чжун"[229], весьма популярный и у других переводчиков (Легга, Вильгельма). Конечно, это издание может быть признано достаточно авторитетным. Несомненно, что желание учесть данные китайской традиции достойно всяческих похвал. Однако, несмотря на правильную установку, работа Филастра может быть сочтена все же неудачной. Причина неудачи – недостаточная китаеведная техника автора. Филастр – плохой переводчик. Он слишком субъективен для того, чтобы написать пересказ комментариев, действительно отображающий их. Мы можем в подтверждение нашего суждения опять сослаться на А.Форке: "Из перевода Филастра не получается правильная картина, так как оба комментария (которые он пересказывает. – Ю.Щ.) являются скорее самостоятельным развитием [мысли], чем объяснением "И цзина"..."[230]. Очевидно, работа Филастра имеет лишь историческое значение как работа первого европейца, понявшего, что лучше считаться с китайской наукой, чем создавать свои фантастические теории о малоизученном тексте.

В противоположность Филастру работа Дж.Легга снабжена большим предисловием и введением (с. XIII-XXI и 1-55) и многочисленными примечаниями, разбросанными по переводу. Временно оставляя в стороне вопрос о Легге как переводчике, мы все же вынуждены остановиться на его работе подробнее, чем на предшествующих, потому что в западном китаеведении именно она играла наибольшую роль и продолжает иметь значение поныне. Это видно хотя бы из того, что А.Масперо отсылает читателя к переводу Легга: "Есть много переводов "И цзина", но все они очень плохие: произведение подобное ему вообще почти непереводимо. Я отсылаю к переводу Легга "The Yî King""[231]. Мы далеки от мнения, что работа Легга – наилучшая из тех, что создала европейская синология. Однако нельзя не признать, что она – плод длительного и усидчивого труда. Свою работу Легг начал давно: еще в 1854/55 г. он записал свой первый перевод всего памятника, имея своим предшественником только Региса. В окончательной редакции его перевод увидел свет только в 1882 г., т.е. через 27 лет! Одной из причин такой задержки издания явился несчастный случай: "Перевод в 1870 г. более чем месяц был погружен в воды Красного моря. Благодаря заботливым действиям он был восстановлен настолько, что его можно было читать; но только в 1874 г. я смог далее уделить внимание этой книге..."[232].

Перевод, несмотря на целый ряд недостатков, все же был лучшим для того времени. В развернутом предисловии Легг показывает свое знание материала по первоисточникам. Как бы нам ни казалось неудовлетворительным его знание, отрицать его для того времени нельзя, ибо Легг на голову выше своих предшественников и современников, когда он говорит, например, об одном из приложений (если следовать его терминологии) к "Книге перемен": о так называемом "Вэнь янь чжуань". Известно, что по наивной традиции этот текст приписывается Конфуцию. Однако Легг справедливо указывает одно место в тексте "Цзо чжуань", где говорится о гадании по "Книге перемен", имевшем место за 14 лет до рождения Конфуция. Вполне основательно Легг ставит под сомнение Конфуция как автора данного приложения, попутно отрицая его авторство и по отношению к остальным приложениям[233]. Еще раньше, говоря о "Чжоу ли", где есть рассказ о гадании по "Книге перемен", Легг основательно сомневается в подлинной древности этого памятника[234]. Леггу известно описание отношения Конфуция к "Книге перемен", которое дал Сы-ма Цянь, известно и то, что сведения об этом отношении у Сы-ма Цяня не вполне точны. Знаком ему также каталог Лю Синя[235], равно как и размеры комментаторской литературы. Можно полагать, что эти и другие сведения Легг почерпнул главным образом из свода "Чжоу и чжэ чжун", который уже упоминался нами. Легг отлично сознавал свое превосходство, когда писал, что если европейских исследователей книги постоянно постигали неудачи, то это потому, что они не были в достаточной степени знакомы с самим памятником и с литературой о нем. Поэтому Легг должен был в предисловии противопоставить свои знания неверным мнениям его времени. Все предисловие делится на три большие главы. Первая из них разбирает вопросы о единстве текста, о дате памятника, об авторстве и об отношении к нему Конфуция. Вторая, самая слабая, глава посвящена главным образом описанию памятника. В ней Легг целиком во власти китайской традиции и почти ничего нового не говорит по сравнению с тем, что по этому поводу было давно известно в Китае. Основной источник для этой главы – "приложения" (особенно "Си цы чжуань" и "Шо гуа чжуань") и трактаты Чжу Си, приложенные к изданию "Чжоу и чжэ чжун". Третья глава посвящена "приложениям". Легг в ней совершенно отвергает традиционное авторство Конфуция, но сам не пытается выяснить возможного автора или разобрать происхождение текстов. Оставляет он также в стороне вопрос об их языке. Большая часть этой главы уделена изложению содержания "приложений".

Очевидно, наибольший интерес вызывает первая глава. Поэтому здесь уместно несколько подробнее остановиться на ней. Легг начинает ее с вопроса об отношении Конфуция к "Книге перемен". То, что она была известна Конфуцию, Легг аргументирует известной цитатой из "Лунь юя" (VII, 16): "Если бы мне прибавили несколько лет жизни, то я отдал бы 50 на изучение "И [цзина]" и избежал бы больших ошибок". Легг указывает, что Конфуцию тогда было около 70 лет, и удивляется его желанию прибавить еще 50 лет. Оставляя неразрешенным свое недоумение, Легг считает, что эта цитата доказывает только то, что в руках Конфуция "Книга перемен" была. Это положение он подкрепляет ссылкой на то место биографии Конфуция в "Исторических записках" Сы-ма Цяня[236], где говорится, что Конфуций к старости столь ревностно занимался "Книгой перемен", что у него трижды рвались ремешки, связывавшие таблички в его списке. Приводя слова Конфуция: "Если бы мне прибавили [еще] несколько лет[237], то я достиг бы мастерства в "И [цзине]"", цитированные Сы-ма Цянем, Легг пишет: "Утверждению о ревностных занятиях Конфуция "Книгой перемен" как будто противоречит то, что из материалов "Лунь юя" видно, что Конфуций большое внимание уделял чтению "Шу цзина", "Ши цзина" и изучению "Ли цзи", но в них ни слова не говорится о занятиях "Книгой перемен"". Легг не ставит под сомнение знакомство Конфуция с "Книгой перемен", а высказывает предположение, что он будто бы в первый период жизни не уделял особого внимания "Книге перемен", занимаясь со своими учениками только "Шу цзином", "Ши цзином" и "Ли цзи", и лишь под конец жизни оценил по достоинству и "Книгу перемен".