Собака тоже человек! - Платов Сергей - Страница 24

— Извини, пожалуйста. Я не знала, что это перстень твоей мамы. Что же ты сразу не сказал?

— А ты что, дала мне такую возможность? — добил я ее.

— Извини, — еще раз повторила Селистена и как-то подозрительно шмыгнула носом.

Нет, слезы мне тут совсем не нужны, я же не зверь какой-то.

— Да ничего, вы меня тоже извините. Надо было прийти, поговорить, а не лазить по ночам.

— Кстати, а как ты мимо стражи и Шарика в дом попал?

— Превратился в мышь и прошмыгнул. Только вот Барсик ваш меня чуть не слопал, а так ничего сложного.

— Погоди-ка, как это в мышь превратился?

Уникальная женщина! То, что она ночью в своей спальне с собакой разговаривает, ее не удивляет, а то, что я могу в мышь превратиться, — это для нее странно. Удивительная логика. Это же мышь, а не слон!

— Если ты еще не поняла, то я колдун.

— Как колдун? — дрожащим голосом переспросила Селистена.

— А ты что, о колдунах никогда не слышала?

— Слышала, конечно, но всегда думала, что это просто сказки.

— Ну считай, что попала в сказку, — с ехидцей заявил я.

— Все-таки ты наглец, а дальше что?

— Да в общем-то дальше неинтересно. Вернул я себе человечий облик, а меня молодцы твоего папаши скрутили.

— Так если ты колдун, так почему же ты, сидя в холодной, не превратился в мышь и не убежал?

Вот въедливая какая! Прямо наизнанку меня выворачивает. Придется рассказать немного больше, чем рассчитывал.

— Для колдовства нужны руки, а у меня они были связаны.

Селистена ненадолго замолчала и что-то усердно обдумывала, смешно морща свой миленький носик. Наконец она выдала:

— Так это ты для того, чтобы тебе руки развязали, такое представление на казни закатил?

Завидная проницательность.

— Да. Я хотел превратиться в птицу и просто улететь из вашего излишне гостеприимного городка.

Тут я вспомнил, что перед отбытием в дальние края я собирался опорожнить желудок на Антипа с Селистеной, невольно улыбнулся и продолжил:

— Твой пес, видимо, догадался и в самый неподходящий момент меня укусил. Я машинально выругался, и в заклинании, скорее всего, что-то замкнуло. И вот вместо того, чтобы воспарить в небо и убраться отсюда подобру-поздорову, я вселился в твоего блохастого друга.

— У Шарика никогда не было блох, я его мыла специальным отваром из трав.

— Премного благодарен, — усмехнулся я. — Правда, поначалу я не понял, что застрял в этом состоянии надолго, и решил немного пересидеть, пока шум в связи с моим исчезновением не утихнет.

— И не нашел ничего лучшего, как остаться у меня?

— Ты забываешь, что в твоего Шарика я вселился не нарочно. Но раз уж вселился, то, разумеется, мне пришлось идти к тебе. Надеюсь, я вас не очень объел?

— Не говори глупостей.

— Постараюсь изо всех сил. Но думаю, что вряд ли получится.

Страх наконец-то исчез из взгляда Селистены, а его место целиком и полностью заняло обычное женское любопытство.

— Странно, а почему ты не пробовал расколдоваться, когда мы в лесу гуляли?

Ага, держи карман шире, так я тебе и расскажу о волшебных свойствах перстня Сивила. Тогда я его точно больше не увижу. Опять придется готовить блюда из равных частей правды и вранья.

— Я чувствовал, что тебе грозит опасность, и не хотел бросать, пока ты не вернешься к себе домой.

— Что-то ты недоговариваешь. Демьян, конечно, еще тот олух, но не от него же ты меня решил защищать. С ним и мой настоящий Шарик справился бы.

Хм… Что-то я лишнее ляпнул. Рассказывать о черном колдуне и его слуге-оборотне я как-то не собирался. Да и вряд ли поверит она мне. Надо уходить от скользкой темы.

— Ты, конечно, мне не поверишь, но я к тебе за это время немного привязался, даже расставаться было жалко. А остаться в городе я мог только в собачьем обличье, вот и решил немного погостить, отъесться напоследок.

Женщина всегда остается женщиной. Любую фальшь Селистена чутко отлавливала на дальних подступах, а такую банальную, но очень радующую девичье ухо лесть скушала и не подавилась. Даже и врать много не пришлось, я действительно к ней привязался, а подробности о перстне излишни.

— Так, значит, ты сейчас во двор расколдовываться ходил, а у тебя ничего не получилось? — Голос боярышни заметно потеплел.

— Точно так.

— А в бочку зачем залез?

— Остудиться захотел, с мыслями собраться.

— Ну и как, собрался?

— Почти, но после того, как ты мне подсвечником заехала, мысли опять разбежались.

Селистена пропустила колкость мимо ушей и продолжила допрос:

— И что ты теперь будешь делать?

— Еще не решил, но сам я расколдоваться точно не смогу, так что ждет меня далекий путь либо к своей кормилице, либо к бывшим наставникам и учителям.

— А когда они тебе помогут, мой Шарик ко мне вернется?

Кто о чем…

— Конечно, вернется, обещаю. Между прочим, я его лучше и совсем рядом. — Я лукаво подмигнул боярышне. — Надеюсь, ты мне разрешишь сегодня переночевать рядом с тобой?

— Что?

— Ну ладно, ладно, могу и в ногах примоститься. Хм, похоже, я переборщил. Как трудно с людьми без чувства юмора, может, я пошутить хотел!

— Ты свое место очень хорошо знаешь — коврик у двери. Я и собственного пса к себе на кровать никогда не пускаю, а уж какого-то колдуна-оборотня и подавно! Ишь, какой шустрый выискался!

— Меня, потомственного колдуна, образованнейшего и красивейшего, на коврик?

— Увы, для вас, как самого хвастливейшего болтуна на свете, коврик именно то место, что вам необходимо. Спать уж давно пора, а то завтра с самого утречка тебе предстоит дальний путь.

— Это куда же? — разочарованно протянул я.

— Как куда? Конечно же к твоей кормилице, расколдовываться.

— Ты что, меня выгоняешь?

— Почему выгоняю? Ты же сам сказал, что собираешься в путь, так я просто обозначила момент отбытия.

— И не жалко тебе меня?

— Ничего, не пропадешь с твоими талантами. Так что, когда проснусь, очень хотелось бы уже не видеть вашей наглой, лохматой физиономии.

— Между прочим, это физиономия твоей собаки.

— Моя собака таким взглядом никогда не смотрела и так не наглела.

Тут до меня наконец-то дошло, что Селистена не шутит. Вот и делай добро людям, а они тебя в холод и голод на улицу выбрасывают.

— Погоди, что значит раненько утречком? Так ты что, даже позавтракать мне не позволишь? Хочешь, чтобы я с голоду умер?

— Единственное, что тебе грозит, так это умереть от обжорства. Ладно, оставайся на завтрак, а после отправляйся восвояси. И мне не хотелось бы повторять свое решение. А теперь давай спать, я по твоей милости завтра с красными глазами встану.

С этими словами она демонстративно улеглась на свою огромную постель. Вот это наглость!

— И не вздумай даже смотреть в мою сторону, а то ночевать будешь по другую сторону двери.

Вспомнив, что не затушила свечу, Селистена с ворчанием перевернулась и потянулась к своему столику, на котором стоял брат-близнец того самого подсвечника.

Наверное, сказалась злость на боярышню, и свечи мне удалось погасить легко и непринужденно. Раньше для такого действия мне была необходима полнейшая концентрация, а теперь как-то само собой получилось.

— Хм, только колдуна мне в жизни не хватало, — после некоторого замешательства буркнула Селистена.

— А вот, может, именно колдуна-то и не хватало, — ехидно заметил я.

— Одну ночь потерплю, а после — уволь, — решительно сказала боярышня и резко отвернулась к стенке.

А что мне оставалось? Я вздохнул и лег на несчастный коврик у двери.

Даже самый длинный день когда-нибудь обязательно закончится. Закончился и этот. Последнее время никак не могу пожаловаться на отсутствие в моей скромной жизни серьезных событий. Вроде как совсем недавно в скиту учился, грыз гранит науки, взрывал бани, миловался с местными красотками и был вполне доволен жизнью. А что же теперь?