Дипломная работа по обитателям болота - Черчень Александра - Страница 56

Он несколько секунд смотрел, не убирая ладони, но потом согласно кивнул и снова взял меня под руку.

— Ну что… Вот и пришли.

Мы приблизились к припаркованной на обочине белой машине, которую Лель открыл и предложил в ней посидеть, пока он займется «начинкой», но я только отрицательно покачала головой.

Шут открыл капот, зажмурился и минуты три просто стоял. По его волосам пробегали синие искорки, пряди слегка шевелились, а в полуметре закручивался маленький вихрик. Наконец Лель отмер и начал осторожно опускать этот водоворот воздуха в детали машины.

— Видишь ли, — начал он, — авто нам поставляет Охра, у них дождей вообще почти нет, да и у нас весьма редко бывают. И собственно, именно поэтому тачки настолько чувствительны к влаге. От простых дождиков им ничего не будет, но сегодня полный… хм… — Блондин покосился на меня. — Ливень, в смысле, очень сильный. Как итог — техника стоит.

— Понятно…

— Вот, все готово, — кивнул Хинсар. — Минут через пять можно ехать.

Поехали…

Сначала было маленькое, уютное кафе, спрятанное в одном из переулков Изумрудного. Немногочисленные в этот поздний час посетители коротают вечер за резными деревянными столиками в полумраке зала.

— Прошу. — Лель отодвинул для меня стул. Пока шут ходил к барной стойке за меню, я успела осмотреться и сделать вывод, что мне тут нравится.

Очень уютно и красиво. Светлое дерево столов и другой мебели: шкафчиков, стеллажей с книгами и всякой интересной мелочовкой вдоль стен — навевало некоторую ностальгию. Неподалеку от дома на Земле у нас была тоже очень приятная и чем-то похожая на эту кафешка, куда мы регулярно ходили с мамой.

Вернулся Лельер с двумя большими порциями мороженого и одну из них торжественно поставил передо мной.

— Спасибо, — благодарно улыбнулась севшему напротив шуту, чьи волосы сейчас казались не просто светлыми, как обычно, а с каким-то лавандовым отливом. Наверное, из-за особенностей освещения. Мягкий свет исходил от светящихся друз аметистов вместо плафонов настенных бра. С потолка на стены спускались стилизованные под венчики цветов светильники с выполненными в виде ажурной ковки стеблями и листьями. Зал напоминал беседку, увитую волшебными цветами.

— Не за что, — отмахнулся парень, с блаженной улыбкой взирая на свою порцию, а после съел ее под лозунгом: — И пусть в группе вместо тенора у солиста теперь будет гроулинг!

— Ты, вообще, откуда это знаешь? — поинтересовалась я, без аппетита ковыряя свое пирожное. Лель был гораздо интереснее сладости.

— Настя рассказывала, — охотно поделился источником информации придворный шут.

Кстати, про его основную профессию…

— А тебе нравится этим заниматься?

— Есть слово «надо», — пожал плечами Лельер, глядя куда-то сквозь меня, а потом встряхнулся и шутливо пропел: — «Тяжкое призвание — дурак! Врут, кто говорит, что смех полезен!»

— Я гляжу, в современном российском «фольклоре» ты весьма неплохо разбираешься!

— Нравится, — признался Хинсар. — Кстати, я почти собрал материал для выступления. Так что… даже репетиции уже активно идут.

— Рада за тебя. — Я искренне улыбнулась и отвела взгляд, сфокусировав внимание на маленьких ароматических свечах, стоящих в середине стола. От них исходил приятный, сладковатый, хоть и с легкой горчинкой аромат сирени.

— Знаешь… — Мужчина потер подбородок. — Сегодня впервые поймал себя на мысли, что я ему завидую.

— Давай не будем? — Я слабо улыбнулась, отводя взгляд. — Да и… нечему завидовать, Лель.

— Есть чему, — не согласился он.

— Столько всего предстоит. — Я стянула бандану и запустила руку в туго заплетенные волосы. — Переезд, выяснения по документам и прочее…

— Ты куда собралась? — ошалело поинтересовался Лельер.

— Я не смогу с ним остаться, — грустно призналась и от расстройства даже начала есть сладость, надеясь хоть немного… отвлечься, а то мысли какие-то непонятные появились…

— Мне казалось, что ты его любишь.

— Люблю… — Я медленно кивнула.

— Тогда почему? — вскинул светлую бровь шут. — Любящие прощают, Юль.

— Да, прощают, — горько рассмеялась я. — Даже измену прощают. Но не забывают, Лель. Никогда не забывают. Поэтому… лучше уйти, пока это нас не отравило. Меня… Да и, слава богу, ничего толком и не было. Ну, успела одна глупая переселенка влюбиться по самые ушки… Но с этим живут.

— Так! — поднял руки мужчина. — Я вот сейчас совсем ничего не понял!

— Ну как это?! Феликс мне изменил вообще-то!

— Ты с чего это взяла, бестолочь? — оторопело поинтересовался Лель.

— Ну как… — Я путано объяснила свои эмоции, ощущения, что почувствовала его удовольствие и прочее.

— Юлька! — расхохотался блондин. — Ты, конечно, извини за откровенность, но при сексе удовольствие мужчины отнюдь не три секунды длится! Оно вообще как бы по нарастающей… А то, что ты почувствовала… Скорее всего, Кик снял кольцо.

— А вот теперь я тебя не поняла, — призналась в ответ.

— Сами разбирайтесь, — махнул рукой шут. — Вернемся к твоему предполагаемому уходу. Куда, как, зачем и с чего ты вообще взяла, что тебя отпустят?

— А не отпустят?

— А он дурак? — задали мне встречный вопрос. — И, Юля, позволь, немного расскажу о той пакости, что на нем висит.

— Я знаю, Кик говорил. — Я устало потерла висок. — Психологическая зависимость от создательницы.

— Если бы только это… Она наложила печать, когда он еще не отгорел гневом, желанием, нежностью — всеми чувствами, что его к ней привязывали.

— Вот спасибо, ты меня сейчас очень утешил, — иронично склонила голову я. — Благодаря этой штуке он ее все еще любит, да.

— Юлька… — Шут прерывисто выдохнул и махнул рукой. — Ладно, пусть сам излагает, я неприлично добрый сегодня.

— Да. — Я невольно улыбнулась в ответ. — И неприличный, и добрый.

— Так… — всерьез задумался Лельер. — Не так давно я был добрым, а, стало быть, теперь очередь быть неприличным! — наткнулся на мой осуждающий взгляд и прижал руку к груди. — Я в рамках!

— Хорошо! — Я расхохоталась, ощущая, как настроение повышается в геометрической прогрессии.

И я даже знаю, кто в этом «виноват»!

— Лель, я тебя обожаю! — откровенно призналась, с нежностью глядя на мужчину.

— Какие неожиданности меня сегодня подстерегают! — улыбнулся шут, подавая мне руку, чтобы помочь выйти из-за стола. — А чем еще порадуешь?

Наглая лапа с намеком обняла за плечи, а потом ласкающим жестом спустилась как раз до той грани, где заканчивается поясница и начинается попа.

— Обломись, — с удовольствием поведала нахальному блондину. — Я просто подумала… долго так думала.

— Кажется, это опасно! — страшным шепотом сказал мне на ухо неисправимый паяц.

— Очень, — серьезно призналась я. — Так вот… я тобой восхищаюсь, боюсь временами, хочу видеть рядом… — поразмыслила и внесла коррективы в последнюю фразу. — В смысле часто видеть рядом. Также временами хочется придушить.

— Все признаки любви — налицо! — «по секрету» сообщил Лель.

— Не-а. — Я покачала головой и начала распутывать узел на платке, чтобы снова завязать его банданой. — Я тебя не хочу.

— Так ты даже не пробовала! — искренне возмутился главный бабник двора.

На языке вертелось нечто острое и неприличное, но я посчитала фразу про «секонд-хенд» обидной, а потому выбрала нейтральное:

— Лель, ты не в моем вкусе. И вообще, у меня есть Кик, который, как ты сказал, возможно, и не изменял. Значит, у нас все равно будет разбор полетов.

— Пошли на крышу, чудо кудрявое со странными взглядами на жизнь. — Он обнял меня за плечи, разворачивая в сторону темной подворотни. — Вернее, «полетели».

— Это в смысле? — Я заинтересовалась, послушно топая в темноту за блондином.

— Сейчас увидишь, — хмыкнул Хинсар и, дернув меня за руку, привлекая близко-близко, крепко обхватил за талию. — Не визжи, главное.

Потом мы окутались странным белым сиянием и стремительно взмыли вверх. Мой вопль поймал и унес куда-то вдаль ветер. Когда приземлились на крышу, то Хинсар проворчал: