Джерри-островитянин. Майкл, брат Джерри (сборник) - Лондон Джек - Страница 104

104

Это невероятно, – сказал Гарлей.

Только тогда и стоит жить, когда в жизни случается невероятное, – ответила она. – И вот перед нами как раз такой случай. Я убеждена в этом.

Мужское начало в Гарлее отвергало возможность этого факта, а женское начало в Вилле настаивало на том, что невероятное свершилось.

Тем временем собака на сцене запела английский гимн.

Вот видишь, я права, – удовлетворенно сказала Вилла. – Ни один американец в Америке не станет учить собаку английскому гимну. Собака сперва принадлежала англичанину, и он-то и обучил ее. Соломоновы острова находятся в британском владении.

Соломоновы острова очень далеко отсюда, – улыбнулся он. – Но меня поражает это ухо. Я припоминаю теперь. Я вспоминаю, как мы бродили по берегу Тулаги с Джерри и как его брат приехал на вельботе со шхуны «Эжени». И у его брата было как раз такое сморщенное ухо.

Вспомни-ка еще! – прибавила Вилла. – Сколько мы с тобой видели поющих собак? Только одну – Джерри. Очевидно, поющие собаки – большая редкость. В той же семье скорее встретишь один тип. Бидди и Терренс породили Джерри. А это Майкл!

Это был мохнатый пес со сморщенным ухом, – вспомнил Гарлей. – Я ясно вижу, как он стоял на вельботе и как бегал по берегу, бок о бок с Джерри.

Если ты увидишь, как Джерри бегает с ним рядом, убедишься ли ты окончательно в этом? – спросила она.

Это был их номер, а до них это проделывали Терренс и Бидди, – согласился он с ней. – Но от Соломоновых островов до Соединенных Штатов путь не близкий.

– Но Джерри же проделал его, – отвечала она. – И раз Джерри с Соломоновых островов приехал в Калифорнию, то что же удивительного в том, что и Майкл проделал этот путь? Послушай его!

Собака на сцене пела на бис «Мой дом, мой дом». Затем на шумные аплодисменты появился Джекоб Гендерсон и стал раскланиваться с публикой. Вилла и Гарлей с минуту молчали.

Затем Вилла без всякого повода заявила:

– А я сижу и искренне благодарю судьбу за одну вещь.

Он ждал.

За то, что мы так безобразно богаты, – закончила она свою мысль.

Это значит, что ты хочешь во что бы то ни стало получить эту собаку и получишь ее, потому что я в состоянии тебе это удовольствие доставить, – поддразнил он ее.

Потому что ты не в состоянии отказать мне в нем, – отвечала она. – Ты видишь, что это брат Джерри. По крайней мере, должен же ты смутно это чувствовать…

Да, конечно, – кивнул он головой. – Невозможное иногда оказывается возможным, и весьма вероятно, что мы стоим как раз перед таким явлением. Невероятно, чтобы это был Майкл, но, с другой стороны, что мешает этому псу быть Майклом. Пройдем за кулисы и выясним всю эту историю!

«Опять агенты Общества защиты животных от жестокого обращения», – подумал Джекоб Гендерсон, когда Вилла и Гарлей, в сопровождении директора театра, вошли в его уборную. Майкл дремал, лежа на стуле, и не обратил на вошедших ни малейшего внимания. Пока Гарлей толковал с Гендерсоном, Вилла рассматривала Майкла. Майкл едва приоткрыл глаза, а затем снова закрыл их. Слишком много горечи накопилось в нем, и слишком он был подавлен, чтобы ласково и приветливо отнестись к людям, которые приходили, трепали его по голове, говорили разные глупости и шли своим путем дальше, навсегда исчезая из его жизни.

Вилла Кеннан, разочарованная таким холодным приемом, оставила его на минуту в покое и прислушалась к тому, что Гендерсон рассказывал о своей собаке. Дрессировщик Гарри Дель Мар подобрал эту собаку где-то на побережье Тихого океана. Всего вероятнее, что это случилось в Сан-Франциско. Он забрал собаку с собой, но погиб от несчастного случая в Нью-Йорке, не успев сообщить, в чем заключается ее специальность. Вот и все, если не считать двух тысяч долларов, уплаченных Гендерсоном некоему Гаррису Коллинзу, причем он, Гендерсон, считает эту покупку самой выгодной сделкой своей жизни.

Вилла повернулась обратно к собаке.

– Майкл, – позвала она, понизив голос до шепота.

Глаза Майкла приоткрылись, уши дрогнули, и все тело затрепетало.

– Майкл, – повторила она.

Теперь Майкл поднял голову, насторожил уши и широко раскрытыми глазами поглядел на нее. Он со времени Тулаги не слыхал этого имени. Через годы и моря донеслось до него это слово из его прежней жизни. Действие было мгновенным, и сразу со звуками имени нахлынули на Майкла воспоминания. Он снова увидел «Эжени» и капитана Келлара – капитан Келлар последний называл его так, – затем увидел мистера Хаггина, Дерби и Боба с плантации Мериндж, Бидди и Терренса, затем среди теней исчезнувшего прошлого вынырнул его брат Джерри.

Но разве это прошлое исчезло? Имя, пропавшее на годы, вернулось к нему. Оно вошло в эту комнату с этими людьми. Он не рассуждал об этом. Но его поступки доказывали, что ход его рассуждений был именно таков.

Он соскочил со стула, подбежал к Вилле и обнюхал ее руку, пока она ласкала его. Затем он узнал ее – и обезумел. Он скакал по комнате, обнюхал пол под умывальником и во всех углах комнаты. Как бешеный, кинулся он к ней обратно и громко заскулил, когда она попыталась приласкать его. В следующую минуту он, все еще одержимый безумием, отскочил от нее и, продолжая скулить, скакал по комнате.

Джекоб Гендерсон поглядел на него с легким неудовольствием.

– Он никогда еще так не бесновался, – сказал он. – Это очень спокойный пес. Может, это у него какой-нибудь при падок начинается, хотя до сих пор у него ничего подобного не было.

Никто ничего не понял. Даже Вилла Кеннан не поняла его. Но Майкл знал, в чем дело. Он искал этот исчезнувший мир, обрушившийся на него при звуке его прежнего имени. Раз вернулось к нему из небытия имя, и вернулась эта женщина, встреченная как-то на берегу Тулаги, значит – и все остальное из времени Тулаги могло вернуться из небытия обратно. Ведь стояла же она перед ним, облеченная плотью, и звала его, лаская, по имени – значит, и капитан Келлар, и мистер Хаггин, и Джерри могут оказаться здесь, в этой комнате или же за этой дверью.

Он подбежал к двери и, громко заскулив, царапал ее.

– Может быть, он ищет кого-нибудь за дверью, – сказал Джекоб Гендерсон, открывая ему дверь.

И Майкл действительно искал. Он был уверен, что за этой дверью разлился Тихий океан и что шхуны и пароходы, рифы и острова, люди и животные, знакомые ему по прежней жизни, ворвутся к нему в эту комнату.

Но прошлого за дверью не оказалось. Снаружи в коридоре было лишь обычное повседневное настоящее. Он печально вернулся к женщине, называвшей его по имени и приласкавшей его. Она-то во всяком случае была реальна. Затем он осторожно обнюхал Гарлея и признал его за человека с палубы «Ариэля» и берегов Тулаги и снова взволновался.

О Гарлей, я уверена, что это он, – вскричала Вилла. – Разве ты не можешь испытать его? Устрой ему испытание!

Но как? – раздумывал Гарлей. – Он, очевидно, узнал свое имя. Оно волнует его. И хотя он никогда не был с нами хорошо знаком, но, похоже, нас вспомнил, и наше присутствие тоже волнует его. Если бы он мог сказать нам…

О, скажи! Скажи, милый! – умоляла Вилла Майкла, охватив его голову руками и раскачивая ее взад и вперед.

Осторожнее, сударыня, – предупредил ее Джекоб Гендерсон, – это очень угрюмый пес, и он никому не позволяет таких вольностей.

Но мне-то он позволит, – полуистерически засмеялась она. – Он меня знает, Гарлей! – Новая мысль мелькнула в ее уме, и она отпустила Майкла. – Я знаю, как испытать его. Послушай меня. Помнишь, Джерри был натаскан на негров до того, как попал к нам. И Майкл был натаскан на негров. Поговори с ним на морском жаргоне. Сделай вид, будто сердишься на какого-то негра, и посмотрим, как он себя будет вести.