Дружина специального назначения - Платов Сергей - Страница 6

— Ах ты так?! — взревел детина.

Солнцевский легким движением отправил Соловейку в полет в ближайший куст орешника (чтобы не мешала серьезному мужскому разговору) и встретил чудесным апперкотом кинувшегося на него Муромского.

— Как дети малые, — скорбно покачал головой Изя и, в очередной раз вздохнув, отправился в заросли орешника искать горе-Икара.

Бросок Илюхи оказался не очень сильным, и уже метров через пять черт нашел причину выяснения отношений былинного богатыря и солнцевского братка. Особой жалости к Соловейке черт не испытывал (как-никак заставила его упасть в обморок и чуть не ограбила), поэтому просто поднял с земли и отряхнул.

По щекам Злодейки текли слезы в три ручья. Перед глазами Изи стояла просто испуганная, зареванная девчонка лет семнадцати от роду. От былой уверенности в себе и здоровой наглости не осталось и следа.

Черт в очередной раз тяжко вздохнул и отказался от задуманного плана стребовать некоторую компенсацию причиненных неудобств у грабителя. Вместо этого он достал из кармана носовой платок и протянул его девушке:

— На, держи и помни доброту дяди Изи. А сейчас беги отсюда быстрее, а то мало ли как там еще дела сложатся, — буркнул вдруг ставший сентиментальным черт, резко обернулся назад и направился к резвящимся на свежем воздухе великовозрастным детинушкам.

Между тем, на поляне разворачивалась целая коррида. Муромский был чуток посильнее Солнцевского, но тот подвижнее и с арсеналом борцовских штучек и примочек. То есть в смысле исконного испанского развлечения бородатый детина был явно быком, а браток однозначно тореадором. Через пару минут бык оказался повержен.

Илюха (тот, что Солнцевский) перевел бой в партер, а там, уверенно проведя простенький болевой прием, заставил Илюху (того, что Муромский) взвыть от боли.

— Сдаешься? — прохрипел победитель.

— Фигу тебе, — отозвался побежденный.

Бывший борец чуть посильнее надавил, и бородач взвыл от нестерпимой боли.

— Сдавайся, кому говорю. А не то не видать тебе княжеской дружины, как не видать Дженифер Лопес, принимающей душ.

— Кого? — скрипя зубами переспросил Муромский.

— Да неважно, просто она стоит того, чтобы ее увидеть в душе. Сдавайся, кому говорю, ведь руку сейчас сломаю!

— Сдаюсь, — прорычал будущий богатырь.

— Давно пора, — буркнул Илюха и с законной гордостью победителя поднялся с поверженного противника.

Детина, все еще кряхтя от боли, тоже не торопясь вставал на ноги.

— Меня еще никто побороть не мог.

— Всю жизнь любил быть первым.

— И что, там, в твоем Солнцеве, все такие?

— Почти все, — хмыкнул Илюха, вспоминая своих. — Но есть и посильнее. Ладно, не злись, я ведь перед уходом из большого спорта даже зэмээс успел получить.

Муромский поежился и отошел на пару шагов от него.

— А эта болезнь не заразная?

— Тьфу ты, еще накаркаешь. Это не болезнь, это звание «Заслуженный мастер спорта».

— Так ты из благородных, — присвистнул бородач.

— Ладно, держи пять, и все забудем. — Илюха протянул руку.

Тезка с удивлением посмотрел на протянутую ладонь и демонстративно заложил руки за спину. Илюха нахмурился и инстинктивно сжал кулаки.

— Не подам я тебе руки, мил-человек. Хоть ты и из благородных, а я лапоть муромский, но жать ладонь врагу земли Русской не буду!

Илюха аж оторопел от такого повторного наезда и, привычно насупившись, ринулся на обидчика. Чтобы какая-то деревня ему такие слова в лицо бросала? Да ни в жизнь! Спас положение Изя, выскочив, как чертик из коробочки (опять каламбур), и встав между спорщиками.

— Ша, гости дорогие. Поели, попили, так зачем же посуду бить?

— Да я его сейчас по асфальту размажу!

— Не получится, до первого асфальта лет восемьсот ждать осталось.

— А по фиг!.. Тогда по березе. — Илюха сделал еще шаг по направлению к Муромскому, но черт оказался начеку.

— Ну покалечишь ты его, а кому от этого легче будет?

— Мне, — искренне ответил Илюха.

— Это конечно так, но княжеская дружина не получит своего лучшего богатыря, — пропыхтел черт, из последних сил сдерживая напор праведного гнева, прущего наружу из обиженного в лучших чувствах спортсмена.

— Какого еще богатыря? — буркнул Илюха и ослабил свои позиции.

— Блин, я и забыл, что тебе все растолковывать приходится.

— Не хами, а то и тебе достанется.

— Да ладно, ладно. Ты хоть не забыл, кого калечить собрался? Небось в детстве былины читал?

— Ну почитывал, так сказать, в пределах учебной программы, — сознался Илюха и, словно на уроке, монотонным голосом проговорил все, что ему вспомнилось про былинного богатыря. — Илья Муромец, защитник земли Русской и славный богатырь, натворивший немало подвигов, тридцать лет и три года просидел на печи, оклемался и пошел добро налево и направо творить, только успевай головы поверженных врагов собирать.

— Ну вот, можешь, когда захочешь! — обрадовался Изя. — Как ни крути, для страны человек полезный, а ты ему чуть руку не сломал.

— Хам трамвайный этот защитничек, — буркнул Солнцевский. — Если его в былинах прописали, это еще не значит, что ему все позволено.

— Не без этого, конечно, но ты и сам не корзинка с фруктами.

— Да ты слышал, что этот фашист сказал? Что я враг земли Русской! Да за такие слова не то что руку, я и шею сломать могу!

— Конечно, можешь, кто бы сомневался. Ну какой же ты враг? Да и эта оглобля бородатая тоже не враг. Просто при сходных жизненных позициях вы разошлись в частностях.

— Ничего себе частности, — насупился Илюха.

— И вообще, завязывай ты со своими бандитскими штучками! — продолжал гнуть свое Изя. — Раз прибыл в приличное время, то и веди себя соответственно. Ну повздорили, ну подрались, так хулиганить-то зачем?

Между тем обсуждаемый будущий богатырь с непониманием, но очень внимательно, следил за странным диалогом. Как-никак, решалась его судьба. Или его будут бить, что, конечно, было нежелательно, так как хотелось предстать пред светлые очи князя с непопорченной физиономией, или шустрый малый все-таки не допустит кровопролития и он сможет спокойно продолжить свой путь в стольный град Киев.

Наконец судьба Муромского была решена. Изя таки уболтал бывшего спортсмена, и пока тот не передумал, взял улаживание конфликта на себя и обратился с пламенной речью к Муромцу:

— Значится, так. Вы обвиняетесь в превышении допустимой обороны, попытке сотворить членовредительство в отношении несовершеннолетней девушки, в сопротивлении, оскорблении, нанесении травм, вполне совместимых с жизнью, добровольным помощникам сотрудников органов правопорядка, находящихся при исполнении своих служебных обязанностей, а также в дискредитации светлого облика былинного богатыря в глазах советских граждан, российских спортсменов, а также представителей украинской диаспоры чер... (тут Изя на мгновение запнулся), в общем, некоторых рогатых меньшинств. Пользуясь принципом поглощения большего преступления еще большим, а также учитывая введенный мораторий на смертную казнь, военно-полевой суд приговаривает Илью Муромца к денежному штрафу в размере всех денежных средств, находящихся в его распоряжении.

— Ась? — искренне переспросил приговоренный.

— Деньги гони за моральный ущерб, добровольно, а то хуже будет! — доступным языком пояснил черт.

— Так бы сразу и сказали, а то сразу меньшинствами пугать принялись, — пробурчал окончательно сбитый с толку обвиняемый и кряхтя снял кожаный мешочек, висящий на шее.

Муромец хотел было раскрыть его, но Изя с ловкостью фокусника выхватил его из рук и тут же спрятал себе в карман.

— Оставь хоть чуть-чуть, дорога ведь неблизкая, — с мольбой в голосе проговорил детина.

— Ладно, — после некоторой паузы согласился черт. — Учитывая раскаяние обвиняемого, а также активное сотрудничество со следствием, суд постановил выдать премию в размере...

Тут Изя высыпал деньги на ладонь, выбрал три самые мелкие, протянул их Муромцу и торжественно закончил: