Под знаком Близнецов - Серова Марина Сергеевна - Страница 17

– Макар Светозарович, скажите, когда вы собираетесь поднимать машину?

– Какую машину? – опешил мужчина. Ничего себе! Он уже все забыл, просто выкинул из головы!

– «Туарег», на котором мы ехали вчера, ушел под лед на озере. Вы планируется его поднимать?

Макар задумался. Потом махнул рукой:

– Да зачем он нам нужен! Пусть там и остается. Все равно мы скоро уезжаем. А почему вас это интересует?

– Да так… К примеру, там остался мой сотовый телефон.

– Я вам новый подарю, – улыбнулся мужчина. – Какую модель вы предпочитаете?

– Спасибо, не надо. Я сама куплю.

И я отправилась в столовую, по дороге раздумывая, как легко этот человек относится к своему имуществу и вообще ко всему на свете. На детишек совершено покушение? Фигня! Подкинули отрезанную голову собаки? Да у вас просто паранойя, милочка! Ушла под лед тачка стоимостью полтора лимона – мелочи какие! В общем, своего мнения о Макаре Светозаровиче я не изменила.

В коридоре около столовой меня поджидала Маша. Горничная выглядела заплаканной, острый носик покраснел, в руке скомканный и промокший от слез платочек. Но девушка решительно схватила меня за рукав и проговорила:

– Прекратите к нему цепляться, понятно? Иначе… иначе будете иметь дело со мной!

Я в изумлении уставилась на Машу. Так это ей звонил Макар и признавался в любви? Это ее называл «заяц»?! Позвольте…

– Скажите, Маша, какое вам дело до Макара Светозаровича? – тактично, как мне показалось, спросила я.

Маша вытаращила глаза:

– При чем тут Макар Светозарович?!

С минуту мы тупо смотрели друг на дружку. Стоп! Явно необходима перезагрузка…

– Маша, забудьте все, что я сказала, начнем разговор сначала. О ком вы говорите?

– О Глебушке, о ком же еще!

Я позволила девушке увести себя в тихое место. Оно располагалось аккурат за большим деревом в кадке, стоящим у двери в столовую. Этих деревьев в доме было несколько. То, под которым мы уселись на пуфик, было, кажется, лимоном.

– Я вас внимательно слушаю, – сказала я. Знаю я таких, как Маша. Если их перебивать или задавать встречные вопросы, они пугаются, путаются и принимаются плакать. Так мы до вечера не закончим. А у меня уже урчит в животе от голода!

Маша глубоко вздохнула, собираясь с духом, и ринулась в атаку:

– Вот вы, Евгения Максимовна, постоянно обижаете Глеба, я сразу заметила, с первого дня.

Вообще-то сегодня всего лишь второй день моей работы у Гольцовых. Что за несправедливые наезды! Но я промолчала.

– Вы к нему постоянно цепляетесь, оскорбляете его… А ему, бедному, так в жизни досталось! Если бы вы знали!..

– И как же именно ему досталось? – заинтересовалась я.

– Понимаете, – заторопилась Маша, стреляя глазами по сторонам, – Глебушка – настоящий герой! Он служил в «горячих точках». Вы понимаете, что это значит?

– Более или менее, – честно ответила я.

– Он был ранен в ногу и теперь хромает! А еще контужен и поэтому заикается. Он ужасно стесняется этого!

– Очень сочувствую парню, – сказала я. – Чего вы от меня хотите, Маша?

Девушка недоуменно поморгала белыми ресницами:

– Неужели непонятно? Прекратите его обижать! Мы так хорошо жили, пока вас не было! Все было тихо, гладко…

И горничная разрыдалась. Я поднялась с пуфика.

– Понимаете, Маша, я вижу, что вы неравнодушны к Глебу. Я не могу вам обещать ничего. Ваш любимый выбрал для себя профессию охранника. Это значит, что он готов к тем неудобствам, которые к ней прилагаются. От Глеба во многом зависит безопасность обитателей этого дома. И вас, кстати, тоже. Так что ему придется немного подтянуться. И… Хотите совет? Не надо защищать мужчину, которого вы любите. Получается, что он полный слабак и не может сам за себя постоять. Если бы Глеб узнал о нашем разговоре, ему бы это не понравилось, верно?

Маша кивнула, глядя на меня совершенно овечьими глазами. Надо же, защищает своего любимого, словно тигрица… Как меняет людей любовь!

– Ну вот и хорошо. Не плачьте. Мы никому не скажем об этом разговоре, ладно? И все будет в порядке. А сейчас мне пора.

И я покинула тихое место под лимонным деревом.

Ну что за дом такой! У каждого обитателя – свои тайны. Я уже являюсь обладателем компромата на бедного Степаныча (занимается своими делами в рабочее время), на Макара (крутит роман с какой-то бабой под носом у Катерины), Альберта (получает за просто так питомник, стоимость которого весьма высока)…

Кстати, куда подевалась Надежда? Повариха отправилась навестить Степаныча рано утром, сварив овсянку на завтрак. Сейчас время обеда, а ее еще нет!

Я наконец-то вошла в столовую. Близнецы уже ушли, за столом одиноко сидела госпожа Гольцова.

– Ну где же вы, Женя! Все давно остыло, – сказала Катерина. На столе стояла коробка из-под пиццы. Я вытаращила глаза. Катерина слегка покраснела: – Извините, Надя еще не вернулась… А я совершенно не умею готовить. Вот, пришлось пиццу заказать. Дети ее любят… Ну куда же запропастилась Надя?!

– Думаю, пора позвонить и выяснить это, – сказал я, откусывая остывшую пиццу. Когда я голодна, то плохо соображаю. И хотя я могу долгое время обходиться без еды, стараюсь питаться нормально, когда есть возможность.

Гольцова отправилась за телефоном.

Я уже допивала едва теплый чай, когда Катерина вернулась.

– Ну что?

– Мобильный Нади выключен. Ничего не понимаю! – Гольцова выглядела растерянной.

– Ну, позвоните Степанычу, – предложила я. – Она ведь должна была с ним увидеться, верно?

Катерина набрала номер шофера и зачем-то протянула трубку мне. Я вытерла рот салфеткой и взяла телефон.

– Алле? Кто это? – раздался довольно бодрый голос Степаныча.

– Семен Степанович? Это Женя Охотникова! Как здоровье?

Мне пришлось слегка отодвинуть трубку от уха, пережидая поток благодарностей. Наконец Степаныч поутих.

– Мы тут Надежду потеряли, – сказала я. – Она была сегодня у вас?

– А как же! – немедленно откликнулся Степаныч. – Пирожков привезла. Только она уехала часов в двенадцать, если не раньше… А чего случилось-то?

– Ничего. Поправляйтесь, Семен Степанович! – и я нажала отбой.

Шофер явно не мог нам помочь.

– Может, она поехала к своей матери? Ну, у которой домик в деревне? – вдруг вспомнила я.

– Не могла она уехать, никого не предупредив. – Катерина на глазах теряла самообладание. – Ой, Женя… А если с ней что-нибудь случилось?

– Не волнуйтесь раньше времени! – постаралась я успокоить Гольцову. Но, честно говоря, сама я не испытывала уверенности в том, что с поварихой все в полном порядке. Похоже, темное облако, клубящееся вокруг дома Гольцовых, зацепило и Надю…

– Катя, постарайтесь успокоиться и выслушайте меня.

Я рассказала Гольцовой о собачьей голове. Реакция женщины меня поразила. Катерина вскочила, как будто собиралась куда-то бежать. Она побледнела и прикусила губу до крови. Алая капля стекла ей на подбородок, отчего женщина сделалась похожа на вампира.

– Что же нам делать? – как во сне проговорила Гольцова.

– Это просто. Дайте Глебу инструкции во всем слушаться меня. А то ваш охранник что-то совершенно мышей не ловит…

Не люблю ябедничать, но тут речь шла о жизни и смерти, а вовсе не о самолюбии Глебушки.

– Да-да, бедный мальчик… ему так досталось. Вы знаете, что он служил в «горячих точках»? – невпопад отозвалась Гольцова.

Дались им всем «горячие точки»! Я, между прочим, тоже там побывала. Однако мне никто на это скидку не делает… Правда, я ее и не прошу.

Телефон Надежды по-прежнему не отвечал. Я решила съездить домой к поварихе, которая проживала на северной окраине Тарасова.

Мой «Фольксваген» мирно стоял во дворе. Надо, пожалуй, переставить его в гараж – там как раз освободилось место безвременно утопшего «Туарега»… Альберт Николаевич все равно ставит свой «жигуль» на улице, у черного хода.

Я сказала Катерине, что вернусь самое позднее через два часа, и посоветовала не выпускать детей из дома.