Бей первой, леди! - Казанцев Кирилл - Страница 5

Впрочем, один быстро свинтил, зато парни из второго отработали по полной. И документы едва ли не обнюхали, и в трубочку Макса два раза подуть заставили, и протокол накатали аж на два листа – ну просто глаз радуется. Один писал, а второй вокруг шарился, пнул рваный бампер, потрогал выбитую фару и полез в салон.

– Опа! – Он ткнул пальцем в пакет, откуда торчали горлышки винных бутылок, – что я вижу! Да ты ж пьяный. Давай-ка дунь еще разок…

– Я к подружке ехал… – сказал Макс, снова чувствуя, как безысходность и тоска, из которых, еще два часа назад казалось, выбрался, снова тянут к себе. Обхватили липкими лапами и волокут в омут, не давая ни вздохнуть толком, ни как-то оправдаться, да оно и бесполезно. Подул, конечно, и результат снова гайцов огорчил, но расстраивались они недолго. Состряпали протокол, сунули на подпись, и старший, когда усаживался в машину, отпуская Макса восвояси, сказал:

– Дурак ты, Еланский. Вот чего ты на рожон полез? Пропустил бы, как все делают, и ехал себе. Век теперь не расплатишься. Мне тебя даже жалко, вот ей-богу!

И перекрестился небрежно.

– Да ладно… – отмахнулся Макс, прикидывая, во что ему обойдется ремонт «Тойоты», – с чего это я ее пропускать должен? Я по своей полосе ехал, а она по встречке. Ничего, разберусь.

– С Левицкой? Ну-ну, флаг тебе в руки. Разберется он…

Гайцы укатили, Макс обошел «Тойоту», оторвал бампер и сел за руль. Выждал немного, чтобы успокоиться и смириться с мыслью: работы у него как не было, так и нет, деньги скоро закончатся, и ему останется только таксовать, возить на вокзал и с вокзала через реку тех, кто каждый день ездит на заработки в Москву. С транспортом в городе проблемы, зато такси дешево стоит, особенно если в машину несколько человек набьются. Но и это не все, есть еще кое-что…

Мобильник молчал, лежал себе в бардачке, помигивая синим. Макс взял его, посмотрел на экран – так и есть, Лариска звонила четыре раза, и последний раз – десять минут назад. Не час ей ждать пришлось, а почти три, надо объяснить все, он же не виноват.

Но объяснял не он, а она – без истерики, без криков и обвинений. Он негодяй, и он ей надоел, если ему вздумалось пошутить, то получилось очень смешно, она оценила. И с этого момента он может катиться к черту или еще куда подальше. И пусть найдет себе другую дуру, что будет ждать его часами.

– Уже нашел. – Макс положил мобильник в карман и завел машину. Ехал медленно, тащился в правом ряду до дома почти полчаса, потом поставил помятую «Тойоту» перед домом, поглядел на повреждения и достал из салона пакет. Бутылки мелодично звякнули, зашуршала обертка на конфетной коробке. «Надо было виски взять…» Макс пошел к подъезду. Все как обычно: двери настежь, пахнет кошками и сыростью. Он поднялся к себе и принялся искать ключи. Пакет мешал, Макс повесил его на перила и один за другим обшарил карманы. Вылетал-то в эйфории, и куда ключи запихнул – забыл, хорошо, что дверь закрыл, хотя и брать-то в квартире нечего.

Открылась соседская дверь, и на пороге показалась Маринка. В том же халате, глаза красные, подбородки подрагивают, как холодец, физиономия бледная. Осиротела тетушка на месяц, а то и больше – черт его знает, сколько там «белочку» лечат. Ну ничего, вернется к ней ее Вова, и заживут они краше прежнего…

Маринка смотрела то на Макса, то на пакет с винными бутылками, сопела обиженно, но помалкивала. Макс кивнул ей, нашел наконец ключ и открыл дверь. Взял пакет, постоял и спросил зачем-то:

– Вы случайно не знаете, кто такая Левицкая? Она еще на белом «БМВ» ездит.

– Левицкая? – колыхнулась Маринка. – На белом «бмв»? Так это ж вдова миллионера, банкира московского, у него тут дача и конный завод. Бизнес в Москве, а живет здесь, вернее, в поселке. Он сам, правда, умер в прошлом году и жене все оставил. Богатая женщина, полицию купила, депутатов, живет в свое удовольствие, только денежки считает и по заграницам катается. Богатая, красивая… – Маринка говорила это так, точно проклятье читала, чтобы ненавистную Левицкую уморить и завладеть ее активами. И использовать их, разумеется, по своему усмотрению.

«Богатая вдова банкира». Макс поблагодарил Маринку и ушел к себе. Протопал в кухню, сгрузил пакет на стол, плюхнулся на табуретку. Вот теперь все просто замечательно: работы нет, с Лариской поссорился и в довершение всего влип по полной.

– Вдова она, мать вашу, ментов купила! – Он нашел штопор и открыл первую бутылку вина. Налил в стакан, выпил, как воду, добавил, закусил конфетой. Потянулся за ножом, чтобы нарезать колбасы, благоразумно купленной в супермаркете, и закусил как полагается.

Допил первую бутылку, отнес на балкон, посмотрел на «Тойоту», на небо, на собиравшуюся грозу и вернулся – приканчивать вторую. В голову дало незамедлительно, тоска сгустилась, на улице стало темно и противно грохотало над головой, на подоконник шлепнулись первые тяжелые капли.

– Вдова, – повторил Макс, держа стакан с вином на ладони и глядя через него на просвет, – черная вдова… Сука какая, чтоб ее! Откуда только взялась на мою голову…

Из коридора понеслась знакомая трель – надрывался мобильник. Макс выпил половину стакана, бросил в рот кружок колбасы и побрел на звук. Номер определился незнакомый, Макс посмотрел-посмотрел и решил ответить – плевать, что там его ждет, уже не важно.

– Господин Еланский? – уточнили из трубки. Говорил мужчина, ровным деловито-собранным голосом. Услышал «ну да» и представился сам: – Я адвокат госпожи Левицкой. Сегодня произошел инцидент с вашей машиной, в результате чего автомобиль моей клиентки получил ущерб, и вам необходимо его компенсировать. Вы готовы обсудить детали?

Что-либо обсуждать Макс был категорически не готов, в чем честно и признался, предложив адвокату засунуть свое предложение в любое удобное для него место. От выпитого, духоты и переживаний тянуло спать, голова гудела, болели содранные костяшки пальцев, а тут еще этот дядя зудит над ухом.

– Советую вам быть дальновиднее, – брюзжал тот, – если госпожа Левицкая подаст в суд, вам придется компенсировать ей ущерб плюс судебные издержки. А пока дело можно решить в досудебном порядке, поэтому советую вам хорошенько все обдумать.

Макс пообещал, что так и сделает, но адвокат не отставал, вцепился в него, как клещ в собаку:

– Прекрасно, господин Еланский, вы благоразумный человек. Предлагаю завтра встретиться и все обсудить. Позвоните мне завтра в любое время, когда будете готовы.

И отбился, не дослушав заверений, что Макс непременно ему позвонит. А мысль пока была только одна – мало напитков он взял, и градус не тот. Надо бы одеться, дойти до ближайшего магазина, но сил нет, да и порыв как вспыхнул, так и улегся и больше о себе не заявлял. Макс допил бутылку, вынес ее на балкон и стоял под дождем, пока не промок. Вернулся в комнату, плюхнулся на диван и закрыл глаза. Погано-то все как, надо бы хуже, да некуда. Работа, Лариска, деньги… А тут еще эта вдовушка, чтоб ее черти взяли, и адвокат, что и от мертвого не отстанет. И ведь придется идти, надо сходить и поговорить хотя бы для того, чтобы знать, к чему готовиться. Денег она захочет, понятное дело, да ему и самому любопытно, почем сегодня крыло у новой «бэхи».

Адвокат оказался типом назойливым и липким, как ловушка для мух. Позвонил сам в десять утра, когда Макс только-только оторвался от подушки. Пожелал доброго утра и с налета заявил, что через полчаса приедет в гости. И приехал, и ровно через тридцать минут трезвонил в дверь – Макс едва успел одеться и привести себя в порядок.

На пороге квартиры стоял очкарик лет под пятьдесят с аккуратной лысинкой и венчиком каштановых волос вокруг нее.

– Господин Еланский? Максим Сергеевич? – уточнил он, оглядывая полутемную прихожую.

Ростом дядечка доходил Максу точно до подбородка, однако нимало этим не смущался. Оглянулся подозрительно, точно его преследовали, повел носом, вдыхая утренние запахи подъезда, и вошел в квартиру. Причем двигался, как заметил Макс, так осторожно, точно боялся задеть что-либо плечами и испачкаться ненароком. В кухне вдумчиво исследовал сиденье предложенной табуретки и поверхность стола, провел по ней пальцем и уселся, положив на колени свой портфель из светлой кожи. Макс обосновался между мойкой и холодильником и ждал, когда посетитель заговорит. Ничего хорошего ждать от очкарика не приходилось, хоть вид тот имел самый безобидный, однако от его портфеля веяло чем-то нехорошим и тоскливым. И предчувствие, как обычно, не подвело.