Из-за девчонки (сборник) - Туинов Евгений - Страница 27

– Об этом я и говорю, Игорек, – укоризненно сказала Наталья Витальевна. – Простой геодезист, а как шагнул. Главное в жизни – не дать о себе позабыть, не теряться в толпе. Вот с Соней нашей у нас не совсем ладно получилось…

– Я, Натальюшка, вот о чем думаю… – начал было дядя Жора, но Сонина мама его перебила:

– Постой, не мешай, дай договорить, это важно. Ты понимаешь, Игорек, Соня очень, очень способная девочка. Ты даже не представляешь себе границы ее способностей. У нас в Брянске она блистала, директор школы называла ее «наше сокровище». Круглые пятерки – это просто само собой разумелось, и не подумай, пожалуйста, что это была какая-то провинциальная школа. Школа, известная на всю Российскую Федерацию, о ней в «Учительской газете» писали. Но кроме школы Соня занималась еще музыкой, ездила к превосходной учительнице французского языка.

Представь себе, один раз у нас в Брянске была, проездом правда, французская профсоюзная делегация…

И Игорь, терпеливо застывший на диване, в который раз уже услышал историю о том, как Соня, тогда еще четвероклассница, случайно на улице встретилась с гуляющими по Брянску французами и мимоходом ответила на какой-то их вопрос, да так удачно, что своим «версальским произношением» («Ты понимаешь, Игорек, репетиторша так и говорила, что у Сонечки подлинное версальское произношение. А какое у нее божественное „р“!..») привела французов в полнейшее умиление. Дело кончилось тем, что вся делегация в полном составе явилась к ним домой.

– Дом у нас в Брянске был отдельный, пятикомнатный, жили мы на виду у всего города, – рассказывала Сонина мама, не задумываясь о том, что каждое ее слово царапало мужа по сердцу. – И думала ли я, что когда-нибудь доживу до такого дня, когда придется…

Она умолкла на минуту, и этим тотчас же воспользовался Георгий Борисович.

– Натальюшка, я часто думаю: уж не во мне ли все дело? – настойчиво заговорил он.

– О боже мой, ну при чем здесь ты? – с досадой ответила Наталья Витальевна. – Ты что, Господь Саваоф? Первопричина всех вещей и событий?

– Но ты дослушай! – умоляюще воскликнул дядя Жора и, расплескав чай, отодвинул свой подстаканник в сторону. – Я просто сопоставляю факты: до моего появления в вашей жизни…

Дядя Жора нимало не смущался присутствием Игоря, и Игорь, не впервые оказавшийся свидетелем подобных разговоров, сидел и размышлял о том, что хорошие люди, к сожалению, слишком мало озабочены тем, как их слова и поступки воспринимают присутствующие. Возможно, именно эта особенность и делает хороших людей хорошими, искренними, непосредственными, а если бы они все время оглядывались на присутствующих, то были бы, наверное, не настолько уж хороши.

– Оставь, пожалуйста, свои фантазии! – сердито сказала наконец Наталья Витальевна. – Девочка просто потерялась в Москве. Надо было дать ей спокойно окончить школу.

– Натальюшка, я…

– Нам надо было задержаться в Брянске. Но, Игорек, пойми, – Наталья Витальевна как будто сейчас только вспомнила об Игоре, – с ее языком, с ее способностями… В Брянске, конечно, три вуза, но в Москве – Институт международных отношений, Институт иностранных языков… Разве это не прямая дорога? Из этого мы исходили.

Она вопросительно и требовательно посмотрела на Игоря, Игорь кивнул, и вновь заговорил дядя Жора:

– Я вот о чем думаю, Игорек. Ты понимаешь, в твоих руках судьба человека, и человека незаурядного, смею тебя заверить. Сделай все, что можно. Пусть наша Сонюшка преодолеет с твоей помощью этот роковой барьер. И можешь быть уверен: тебе еще доведется ею гордиться.

Эти заклинания повторялись чуть ли не каждый вечер. Игорь к ним привык и слушал их, не поддакивая и не перебивая.

– Мы постараемся, – проговорил он наконец.

И в эту минуту бесшумно открылась дверь маленькой комнаты, и вышла Соня. Соня была копия матери, такая же большеротая, круглолицая, с такими же сонно прижмуренными глазами. Только волосы у нее не забраны в пучок, а распущены по плечам, темно-рыжие, тяжелые. Она была в пестром домашнем платьице, которое Игорь любил.

– Я чувствую, обо мне разговор, – сказала Соня ровным голосом.

– О тебе, доченька, о тебе, – поспешно заговорил дядя Жора. – О тебе печемся.

– Поменьше бы вы пеклись! – отрезала Соня. – Игорь, пойдем. Сколько я могу ждать?

– Софья! – укоризненно сказала Наталья Витальевна. – Ну что такое, Софья! Ты безобразно себя ведешь. Что Игорь подумает?

– Он подумает то, что надо, – ответила Соня.

Наталья Витальевна поднялась:

– Софья!

– Сонечка! Натальюшка! – Дядя Жора тоже вскочил и замахал руками.

Соня взяла Игоря за руку и потащила в свою комнату.

Имя Соня совершенно не шло к ней и казалось отголоском какой-то предыдущей жизни. У нее был большой рот. При первой встрече это Игоря поразило. Во дворе до ее приезда из Брянска таких большеротых не было, а если бы и были, то их дразнили бы лягушками, квакшами. Но Соню никто не дразнил, да и сама она держалась так, как будто была первой красавицей мира. Что еще? Глаза светлые и бездумные, пальцы цепкие, как у лемура, и рыжие волосы до плеч. Нет, не рыжие, это сложнее: утром золотистые, вечером темно-каштановые и с зеленой искрой – при свете электрических ламп. Эти волосы мерцали, как мерцает листва осины в серый ветреный день. Ветер налетит, вздрогнет темное деревце – и словно молнией окатит его сверху донизу, и на секунду оно станет светлым, почти серебряным. Вся трава, на которой осинка стоит, то светлеет, то гаснет, и упавшие листья бегут по траве, как блуждающие огни. Рядом с ней даже в яркий и желтый день он стоял словно в темной комнате, за окном которой, замирая, плещется дождь.

Если бы Игорь мог отдать себе отчет в этих своих ощущениях, все его сомнения насчет «чувства прекрасного» развеялись бы как дым. Но прекрасное он понимал слишком прямолинейно и тяжеловесно. Игорь не знал, что это он своим видением делает Соню красавицей. Без него и не для него это была просто невзрачная девчонка. Но каким образом Игорь мог об этом узнать?

Соня была на год старше, и до прошлого лета эта разница казалась очень существенной. Как ни нравилась Соня Игорю, все равно она была «большой девчонкой», девятиклассницей, у нее имелся долговязый кавалер из десятого, который провожал ее до подъезда и при этом заметно трусил. Друг Женька, кое о чем догадывавшийся, как-то раз обстрелял эту пару снежками. Сонин провожатый втянул голову в плечи и усиленно делал вид, что ничего не замечает, а Соня остановилась, обернулась и, не моргнув под градом плотных снежков (один чуть не попал ей в лицо, она отбила его варежкой), строго и сердито сказала: «Ну что такое, честное слово?» Тогда она еще не была «прекрасной второгодницей», но дело к этому шло, и мама иногда говорила Игорю: «Смотри учись, не будь, как эта лоботряска с пятого этажа». Это были чисто формальные предупреждения, Игорь в них не нуждался.

Каждое утро он выходил из своей квартиры минутой раньше, чем надо, и, спускаясь по лестнице, медлил – дожидался, когда этажом ниже послышатся ее шаги. Услыхав ее голос: «Ну, я пошла, мама», Игорь сломя голову бросался вниз и оказывался на площадке одновременно с ней. Зимой она носила голубое пальто с серым каракулевым воротником и мальчишечью серую шапку, которая очень ей шла. Игорь летел по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, перила дымились у него под рукой. Соня отступала на шаг (она тоже медлила, дожидаясь), улыбалась и говорила: «Доброе утро, мальчик». Разумеется, она и тогда знала, как его зовут, но считала необходимым таким образом подчеркивать разницу в возрасте.

Все началось в конце прошлого лета. В тот год Шутиновы вернулись с дачи раньше обычного, измученные и раздраженные. Хозяйка, у которой они несколько лет подряд снимали половину избы, прослышав о том, что Костя уехал за границу, вдруг подняла цены на все услуги чуть ли не вдвое: «Вы что же, экономить сюда приезжаете?» И, разругавшись с ней в пух и прах, Шутиновы вернулись в Москву. Стояла обидная жара, повсюду в городе пахло краской и горячим асфальтом, над мостовыми висела синяя бензиновая гарь. Мама, вздыхая, принялась за уборку, а Игорь имел неосторожность сказать: «Нашли себе имение! Это не вотчина, садовый участок надо было брать». И мама (она как раз протирала линолеум в прихожей) – мама наотмашь, сама не понимая, что делает, хлестнула Игоря мокрой тряпкой по лицу. Игорь остолбенел. Отец, увидев его лицо, буркнул: «Ну, это не метод!» (как будто существует какая-то методика подобных конфликтов) и, по своему обыкновению, ретировался на лоджию покурить. Игорь вопросительно посмотрел на маму – она стояла растерянная, опустив руки. Потом неловко усмехнулась и проговорила: «Ну что, попало тебе от мамы?» Игорь молча пошел в ванную, умылся. Мама вытирала пол, искоса поглядывая на него, отец курил на лоджии и, казалось, восхищался открывшимися перед ним далями. Аккуратно прикрыв за собой дверь, Игорь вышел на лестницу.