Жизнь как в сказке - Плахотникова Елена - Страница 81

У каждого народа свой способ спасения от этой кары небесной. Оцымский способ мне показался самым экзотичным. Жителям болтно-озерного края трудно построить убежище из камня или под землей. Их камень и земля залиты водой. Живут здесьна плотах. Если собираются в гости, то всем семейством и со своим домом-плотом. А нужно по быстрому смотаться к соседу, то либо вплавь, либо на маленькой лодочке. «Из воды ты вышел, в воду и вернулся». Так говорят оцымы, когда отдают мертвого рыбам. «Родительница, кормилица, хранительница, судья» — это тоже о воде. Перед каждым Приходом плоты собираются у священных заводей. Где на ровном, хорошо прогретом дне ничего не растет, а в прозрачной воде ничего не плавает. Такое уж это место. И только жрецы знают путь к нему в лабиринте протоков. Жрецы и составы особые знают, что живого делают временно мертвым. Составы разные. Ведь на плотах оцымов могут оказаться разные гости. Из самых дальних континентов. Неподвижные тела обмазываются особой глиной и опускаются на дно заводи. Сквозь прозрачную воду видно темный песок и лежащие псевдостатуи. Мужчины, женщины, дети. Аккуратные, ровные ряды. Начиная с младенцев, едва научившихся плавать, и заканчивая охотниками, что в одиночку выходят на санитру. Глубже охотников лежат только вожди Большого Плота и жрецы. А ученики жрецов остаются на поверхности, гордые своим жребием. Кому-то надо удерживать Плот над спящими, а потом разбудить их. Начиная, естественно, с вождей и жрецов. До следующего сезона доживает каждый пятый ученик. Он и станет в свое время следующим жрецом. И получит имя Хозяин-жизни-смерти-и-икрови.

С жизнью и смертью мне было понятно. А насчет крови пришлось спрашивать. Ответил на вопрос жрец. Потому как никто другой отвечать не захотел или не решился. Ну, я обменял одну тайну на другую и выяснил, что оцымы не проливают кровь друг друга. Врагов всегда рассудит вода. А девушке стать женщиной помогает жрец. Вечером, после свадебного обряда, она поднимается на плот жреца, а на рассвете уплывает к своему мужу. И никаких сцен ревности в духе Отелло и Дездемоны. Или Дибу и Тулор. Это очень популярная история из жизни тиу. Кстати, ни один Дибо, в здравом уме и трезвой памяти, не станет мужем женщины по имени Тулор. Нет желающих получить за завтрак собственные яйца. А вот в оцымском языке нет слова «измена». Там жена может сказать: «Не поднимайся на мой плот», и муж развернет лодку и начнет строить новый. Потом, может быть, его и пустят обратно в семью. «Настроение жен переменчиво, как воды Оцы», — так говорят оцымские мужи. И очень ровно дышат, когда видят рядом с женой своего заместителя. А то и двух.мужские гаремы норма жизни в тех местах, где на двух жен приходится семь мужей. Даже высокая смертность среди рыбаков и охотников не решает демографической проблемы. Рождение девочки здесь празднуется еще круче свадьбы. А отца новорожденной называют героем и задаривают подарками. Кажется, на одном из таких праздников я и спросил жреца, сколько раз его называли героем. Все-таки, с такой работой, стать многодетным отцом легче, чем жирянку поймать. А жрец ответил, ччто его дети ушли к Хозяйке Красной Луны. А если без лишней выспенности, то детей у жрецов нет и не будет, если они и дальше станут подставляться взгляну Карающей.

Как счаз помню и разговоры, и события, что случились, когда я гостил у оцымов. А ведь два Прихода назад дело было. Или три? Но тогда еще Крант был со мной. В последнее время у меня со временем небольшие проблемы. (Забавный каламбурчик получился. Когда-то мне нравились такие). Теперь у меня со временем вооруженный до зубов нейтралитет. Мы старательно не замечаем друг друга. Жаль, Кранта не научили этому фокусу. Его Наставники и подумать не могли, что оберегаемый переживет своего оберегателя. Не потеряет его в бою, что иногда случается, а переживет.

То, что обещал Кранту, я выполнил. Но его Наставников уже не застал. Пришлось общаться с их приемниками. Для них и я, и Крант были чем-то вроде странной легенды. Что вдруг взяла и стала явью. Или полу-явью. Крант явиться в Обитель уже не мог.

А вот прожить дольше своих наставников умудрился. И дольше всех, из своего выпуска. Ну, это было просто. Обычно оберегатели не живут так долго.

И как же дрожали руки у Хранителя архива, когда он принимал от меня крантовский сверток!

Оружие, может, и достанется кому-то, а вот путевые заметки и тайные донесения…

Даже присягнувший оберегатель не забывает свою Обитель. И посылаей ей интресные сведения, что помогут другим оберегателям. Не знаю только, поверят ли этим сведениям. Или сочтут бредом выжившего из ума старика. Ддаже обычные норторы живут меньше. И не видят столько за свою жизнь.

Как и положено по закону, мне предложили лучшего оберегателя из нового выпуска. В замен утерянного, так сказать.

Я с благодарностью отказался. Ну, от кого будет защищать меня этот острозубый вьюноша? У таких, как я, врагов уже нет. Живых врагов. А защитить меня от меня, вряд ли получится.

Когда я начал прощаться, Главный Наставник вздохнул с облегчением. И провел меня до Ворот. А когда увидел, кого я увожу от Обители, обрадовался еще больше. Даже заикаься начал от счастья.

Молчун заметно подрос за последнее время. А иногда ему лень становиться невидимым. При такой любимой зверушке оберегатель мне нужен только для поболтать. Но разговаривать вслух я почти разучился. Предпоследний раз я сотрясал воздух лет десять назад. Последний в Обителе, за несколько дней до Прихода. О нем меня тоже предупредили в Обителе. Думаю, на всякий случай. Вдруг у гостя прогрессирующий склероз?

За заботу я, разумеется, поблагодарил, но задерживаться не стал. До Прихода мне надо было многое успеть. Преодолеть полконтинента и найти место, что понравилось бы ЕМУ. Надеюсь, это будет последняя моя служба, а потом ОН отпустит меня.

Кажется, мы оба устали друг от друга. И я, и этот мир. В последние дни земля заметно вздрагивает под моими ногами. Даже когда Молчун лежит неподвижно. И делает вид, что спит. Похоже, он стал таким же ленивым и равнодушным, как и егохозяин. Даже еще ленивее. Это хозяину, то есть мне, хочется иногда побывать в другом городе или на другом континенте. А Молчун, дай ему волю, спал бы без просыпу, пока лес вокруг него ни вырос бы.