Жизнь как в сказке - Плахотникова Елена - Страница 39

— Да, я звал тебя, Идущий-первым. Знаю, у тебя много дел. Но, думаю, тебе будет интересно: здесь цветет Тиама.

— Откуда ты?..

— Вижу.

Мужик резко сел на землю. И стал, как рыба на берегу, хватать ртом воздух.

— Эй, чего с тобой? Ноги или сердце?..

Склонился к Первоидущему, а тот от меня на заднице отползает. Еще и смотрит так, будто я его покусать могу.

— Спокойно. Все остаются на местах. Слышишь? Никто тебя не обидит. Не бойся. Говори, чего случилось? Говори…

Не знаю, сколько я болтал эту ерундень, но мужик таки успокоился. Тереть халат об землю перестал. И в глазах какой-то осмысленный блеск появился.

— Ну, а теперь, может, поговорим?..

Караванщик кивнул.

— Тогда говори. Слушаю.

— Прости, Много… — остаток приветствия заглушил кашель. Кашлял не я. Мне говорили, что увидеть цветок Тиамы и остаться живым может только ЕГО служитель.

— Ну и?.. всё еще не въехал я.

— Ты видел цветок и ты живой.

— Ну?

Пусть он сам скажет. Если решится. Делать чужую работу я не собираюсь.

Решился.

Вдохнул побольше воздуха и… прошептал:

— Ты служишь ЕМУ.

Смелый мужик. И сообразительный.

— Ну, служу. Дальше чего?

— Давно?

Кажется, караванщик ждал, что я стану все отрицать. Я его еще раз удивил. Наверно, от удивления он и ляпнул свое давно?

— Давно служу. Еще до встречи с тобой.

— Как же ты…

— Идущий-первым, мы будем дело делать или мою биографию обсуждать? Учти, ветер может и перемениться.

— Ветер?..

— Тиама ведь пахнет. Нанюхаемся и тогда всем писец.

— И тебе?

— Я видел цветок другого Тиамы.

— А как же?.. Мужик начал подниматься.

— Лепестки в ручье.

Большой белый лепесток качался на воде. А в нем, как в лодке расположились маленькая желтая птичка и черный жучок. Птица не взлетела, когда лепесток поднесло ближе к нам. Жук тоже не двигался.

— Видишь?

Караванщик зажмурился.

— Нет. Не хочу.

— Не бойся. Один взгляд не сделает тебя ЕГО слугой.

— Не хочу.

В голосе прибавилось твердости.

— Как хочешь. Но прикажи не пить из этого ручья.

Я остался один. Течение колыхало кораблик смерти, а тот зацепился за тонкие травинки, торчащие из воды. На берег быстро выбралась ящерка и замерла, не добежав до моих сапог. Еще две ящерки вылезли из воды. Метров за десять от меня. Эти спрятались в кустах. Ниже по течению весьма активно шевелилась трава. А на камнях мелькало то синее, то коричневое тельце. Кажется, там кто-то спешно эвакуировался из воды. Может, не слишком поздно.

— Много… уважаемый…

Вернулся Первоидущий. Вид у него был настолько озабоченный, что мужик забыл бояться.

— Та-ак, похоже, кто-то нахлебался воды…

Я не спросил, но мне ответили:

— Двое рабов и пятеро поалов.

— И они уже?..

— Рабы подохли до моего прихода, а смерть поалов я видел. Это… — караванщик отвел глаза, скрипнул зубами. Пусть так подохнут мои враги!

Мертвые поалы это плохо. Если грузовые придется распределять их груз между остальными. И терять время, которого у нас нет. Если верховые, тоже не очень хорошо. Пешком по пустыне далеко не уйдешь.

— Блин, а как мой Солнечный?!

— Его не поили.

— Слава богу!

— Много… уважаемый, это не всё.

— Ну? Чего еще?

Никаких трагедий я, признаться, больше не ждал. Но караванщик обрадовал меня.

— Я приказал набрать воды…

— И набрали из этого ручья?!

— И из этого тоже.

— Блин!

— И это не всё.

— Говори.

Это слово я выдохнул уже с рычанием. Мужик дернулся, но остался на месте.

— Все буримсы сложили вместе. И я не знаю, оставлять их или…

— Надеешься, только этот ручей отравлен?

— Не знаю. Но без воды мы…

Договаривать он не стал. И так ясно, что без воды нам всем хана.

— А с колдуном ты говорил?

— Мудрейший склоняется перед силой Тиамы, и не станет беспокоить ЕГО по такому ничтожному…

Ясненько, наш рыжий в это дело решил не лезть. Мудрый, в общем-то, поступок. Кто не делает ни фига, тот и не ошибается.

— Идущий, а на сколько нам хватит воды? Без этих мешков.

— На день.

— А если уполовинить норму? Это реально?

— Да. Я уже взял половину нормы. День. И не все переживут его.

— И за этот день мы до следующего колодца не дойдем, я правильно понимаю?

— Да, Много…

— Сколько до него?

— Пять дней. Если удача будет с нами.

— Знаешь, Идущий, чего-то затылок у меня ломит. С утра. Наверно, к буре.

— Блин!

Интересно, мужику просто слово понравилось или он понял, чего оно означает.

— Понятное дело, что блин, — согласился я. Похоже, то еще попадалово. Ладно, идем, посмотрим на эти мешки. Может, придумаем чего-нибудь.

— Я уже думал.

— Пробовать?

— Да.

— А рабов хватит?

— Если яд во всех буримсах…

— … то останемся без рабов и без воды, так?

— Да, Многомудрый.

Мужик таки сказал это. Не ожидал, что он решится.

— Вот что, Первоидущий, не надо вешать на меня этот титул!

— Но ты служитель Ти…

— Идущий-первым! Ты этого не говорил! Я этого не слышал! Все понятно?

— Да, Много… добрый и уважаемый.

— Так уже лучше. Идем к твоей воде. Пока без тебя ее ни начали пробовать.

— Без приказа не начнут, — уверенно заявил караванщик.

— Я и такой приказ не спешил бы выполнять.

— Ты ослушался бы приказа?!

— А вдруг последует команда отставить!… — объяснил я.

Мужик настолько удивился, что на секунду забылся. И что на ручей смотреть он не хочет, тоже забыл. Плывущий вниз лепесток мы провожали в четыре глаза.

Караванщик оказался прав: никто не рвался в герои. Рабы сидели на корточках и отдыхали. В тенечке. Поскольку никакого другого приказа не получили. Чуть дальше, но тоже в тени лежали водяные мешки. Буримсы. Лучшие буримсы делают из шкуры стумы. (Или из кожи?) Вода в таком мешке может сезон храниться. А в самом дешевом уже через день задыхается.

В этой куче-мале буримсы были всякие. И не меньше половины стумных.

Да, убытки кому-то светят неслабые. Плюс три грузовых поала… Плохо дело. Хотя, могло быть и хуже. Пять грузовых могло быть. И, судя по следам, нелегко эти звери умирали. Очень нелегко.

— Никого не зашибло?