Последний Хранитель - Плахотникова Елена - Страница 72

Хранитель повторил слова моего знакомого, давно уже мертвого.

«Замолчи!» – изо всех сил кричу в глубину сознания.

Даже круги перед закрытыми глазами замелькали.

И Хранитель замолчал. Вот только собственной памяти я не мог приказать того же. Не мог... А от моего крика распахнулась давно запертая дверца, и из нее посыпались воспоминания. Как старый хлам, который срочно запрятали в дальний ящик, а потом забыли.

Этого человека звали Николас Парстел. Один из лучших исполнителей Компании. Он выполнял самые сложные задания. Чисто. Аккуратно. Быстро. А после работы пил. Сначала немного, перед сном, а потом... Он был моим инструктором. От него я узнал то, чему не научит ни одна армия. А потом Ник забыл бутылку. Обычную полупустую бутылку с дешевым пойлом. К тому времени он пил не только перед сном. Все бы ничего, но забыл он ее на «рабочем месте». Ник успел вернуться до появления полиции и обнаружил рядом с бутылкой какого-то бродягу. Бутылку свою Ник вернул, и на одного несговорчивого бродягу стало меньше. Город и не заметил бы этой смерти, но Парстел открыл сезон охоты на бродяг. В то время я работал самостоятельно, виделся с ним не часто и узнал о новом хобби Ника, когда полиция уже вовсю искала маньяка, убивающего городских бездомных.

– И чего они подняли этот шум? – удивлялся Парстел, сидя у телевизора и слушая очередное сообщение о жестоком убийстве безработного.

Дальше следовали имя и фамилия убитого, затем появлялась фотография, сделанная в те времена, когда он еще не был бездомным. Как правило, между этим изображением и убитым сходства почти не было. И не потому, что Ник уродовал лицо клиента – он этого никогда не делал, – жизнь вполне справлялась сама.

– Им что, говорить больше не о чем? «Очередная жертва безжалостного маньяка...» – процитировав телеведущего, Ник опять приложился к стакану. («Запомни, Крис, прямо из горлышка пьют только алкоголики!») – «Город потрясен...» Тьфу, слушать противно! Да город только сейчас узнал о его существовании, а завтра и думать о нем забудет. Никто ведь не вопит из-за убийства крыс, а эти бродяги – те же крысы, только двуногие. Живут возле мусорных баков, жрут всякое дерьмо, еще и укусить могут... Да городские власти благодарить меня должны, что я избавляю город от этой мерзости! А они... Вот обижусь и перестану истреблять «крыс». Мне и на работе хватает клиентов.

Я тогда вздохнул с облегчением, но после очередного стакана Ник передумал:

– Нет, так не годится. Без меня этот паршивый город превратится в настоящую помойку. – Он вдруг засмеялся, не замечая, что по глубоким морщинам, прорезавшим его щеки, текут мутные слезы.

Слезы – это предпоследняя стадия опьянения. Еще один стакан – и Ник шел спать. И, что самое смешное, он действительно уходил на своих двоих, а перед сном еще мыл стакан и убирал пустую бутылку в пакет, чтобы утром избавиться от нее. Меня всегда поражали его предусмотрительность и аккуратность.

– Нет, так не годится... эти придурки не понимают... они не знают, с кем мне приходится... с кем я имею дело. «Плодитесь и размножайтесь» завещал Господь, а эти твари плодятся и пожирают своих детенышей. Ничего, я объясню, и все поймут... Я подпишусь «Крысодав». Хорошая мысль, правда? – Парстел уже задыхался от смеха.

А мне, признаться, было совсем не смешно. Я только надеялся, что наутро он забудет о своей «хорошей мысли» и решит прекратить эту охоту.

К сожалению, мои надежды не оправдались. Уже через день на трупе бездомного нашли карточку с надписью: «Одной крысой стало меньше». И карточка была подписана «Крысодав». Вторая тоже. И третья. Это стало для меня последней каплей. Нет, я не пошел в полицию, все-таки Ник был моим другом. Вот именно, был. Но Компания не нуждалась в такой рекламе. Уладить проблему поручили мне.

И я уладил.

Николас Парстел утонул в ванне. Просто несчастный случай. Выпил. Заснул в ванне. Утонул. Такое часто бывает с пьющими людьми. С ним тоже могло произойти. Рано или поздно. Я только чуть-чуть помог ему.

Потом была обычная поминальная служба, похороны сотрудника, много сделавшего для процветания Компании... и все другие, соответствующие ритуалу слова. И никто не связал имя Николаса Парстела с ужасным Крысодавом – грозой и кошмаром бродяг.

«Похоже, у тебя вошло в привычку доставлять друзьям неприятности. Сначала Алекс, потом Николас», – напомнил о себе Хранитель.

Только его комментариев мне не хватало для полного счастья!

«А ведь он догадался, зачем ты пришел. Парстел. Понял, что не доживет до утра».

«Заткнись», – попросил я Хранителя. И он на время «ушел в глубину» – выполнил мою просьбу.

А старик Парстел действительно все правильно понял. И не стал дергаться в тот вечер. Знал, что вместо меня пришлют еще кого-то, только и всего. Он даже обрадовался моему визиту и спокойно принял в подарок бутылку. Мы вместе приговорили ее, потом он прикончил свою, потом уже, перед моим уходом, сказал вдруг совершенно трезвым голосом:

– Хорошо, что ты зашел, малыш. И хорошо, что это ты... – Николас не называл меня малышом уже года три. – Прими совет, Крис, бросай пить. Ни до чего хорошего это не доводит.

Помню, тогда усмехнулся ему в ответ. Николас нашел, что посоветовать, будто это я не просыхал последние три года! Но чего не выслушаешь от человека, который не доживет до утра...

А потом... потом с ним произошел тот самый несчастный случай. Парстел был большим специалистом по ним, а я – его учеником. Лучшим учеником, что превзошел учителя.

«Вернее сказать, пережил его».

Опять Хранитель. Делаю вид, что не слышу его, занятый своими мыслями.

А совет учителя не пропал даром. Я решил-таки последовать ему и перестал пить. Совсем.

«Даже от пива отказался, чтобы и самому “случайно” не утонуть в ванной. Или не упасть с тротуара под автобус».

Хранитель! Опять этот ублюдок копается в моих воспоминаниях!

«Как его звали? Эд? Тэд? Не помнишь?..»

«Заткнись! Заткнись!! Заткнись!!!»

Тишина.

В голове звенит от тишины и непривычной пустоты. На этот раз Хранитель забился так далеко, что я перестал ощущать его присутствие. Это все равно что читать газету в толпе, когда кто-то стоит за спиной и заглядывает через плечо, хмыкает над смешными заметками и что-то комментирует... и вдруг вся толпа куда-то исчезает! А газета остается. И на листе большими буквами набрано только одно слово: