Тролль Ее Величества - Плахотин Александр - Страница 21

– Твое мнение?

– Без всякого сомнения, это подлинник. Я узнаю руку баронессы. Смею предположить, что этот документ был написан в минуту сильного волнения или отчаяния.

– И почему ты так решил?

– Баронесса известная аккуратистка. Бывали случаи, когда за неопрятный вид ее слуги подвергались наказанию. Не далее как шесть месяцев назад она приказала забить до смерти своего лакея за пятнышко на столовом серебре. А здесь, как вы изволите видеть, множество помарок, зачеркиваний и даже клякса.

– То, что это подлинник, я тоже не сомневаюсь. Но не может ли это быть подлогом? Допустим, она хотела подставить того или иного человека из списка, заранее зная, что это письмо рано или поздно попадет в наши руки.

– Вряд ли. Баронесса очень любит жизнь со всеми ее прелестями, и полагаю, она не захочет сменить свой роскошный дворец на тюремную камеру или на намыленную веревку.

– Ваше предложение?

– Последнее слово за вами, ваше величество, но я бы рекомендовал, не медля, уничтожить возникший заговор еще в зародыше. – Советник тайных дел вдруг запнулся. – Вы позволите взглянуть на этот документ еще раз? Спасибо.

Взяв в руки письмо, Вирбахт подошел к окну и долго разглядывал бумагу при свете, время от времени пробуя стереть буквы пальцем.

– Госпожа, исходя из личного опыта, могу сказать только одно: это было написано два месяца назад. Возможно, даже и все три.

– Ты хочешь сказать, что до переворота остались считанные недели?

– Дни, госпожа. Дни… – Вирбахт с поклоном вернул бумагу Улаи.

– Значит, действовать необходимо немедленно?

– Точно так. Я считаю, что переворот назначен на конец этой недели или на начало следующей. – Королева сжала губы, а вельможа как ни в чем не бывало продолжил: – Вы ведь не отменяли бал старейшин?

– У нас в запасе осталось четыре дня… – Улаи скомкала проклятое письмо.

– Если вы отдадите приказ, нам этого более чем достаточно.

– Хорошо. Проследите, чтобы все… эти… – королева зло усмехнулась, – явились на праздник. Вы ведь гарантируете теплый прием?

– Как всегда, ваше величество, – поклонился Вирбахт.

– Действуйте. И не забудьте о просьбе посла.

– Я даже возьму на себя смелость обеспечить охрану наших гостей.

– Людей не жалко? – неожиданно рассмеялась владычица Бревтона. Видя непонимание на лице собеседника, она махнула рукой: – Можете идти. Докладывать ежедневно.

– Слушаюсь, моя королева.

Из-за горизонта на город ползли черные тяжелые тучи. Глядя на них, королева Улаи, глотая слезы, стекающие по напудренным щекам, шептала, еле сдерживая готовый вырваться истерический крик:

– Четыре дня… всего четыре дня… А потом либо моя, либо их смерть…

Почти подойдя к дому, Куп, до этого всю дорогу лишь молча качавший головой, таки не выдержал и ткнул меня в бок.

– Слушай, тролль, а с чего это вдруг королева к тебе так благосклонна, а? “Будь осторожен, будь сдержаннее”. Со мной так даже Винетта не разговаривает, а тут на тебе, пожалуйста!

– Брось, Куп, – залился я краской, – ты придумываешь. И никак она со мной особенно и не разговаривала. Все, как обычно…

– Как обычно? – аж остановился посреди улицы эльф. – Ну, парнишка, ты даешь! Особа королевского рода разговаривает с ним на равных, а на прощание чуть ли не вешается ему на шею: “милый, береги себя!”

– Ну, вот что ты брешешь, а?! – зашелся я. – Ты еще скажи, что у нас лябовь и все такое! А завтра-послезавтра свадьба и путешествие на острова Сус-Фали, где лето круглый год, в садах поют птички, а рыба сама прыгает в руки. И не надо на меня так смотреть и лыбиться, как тот вечно улыбающийся! Слава Небу, матушка нас не слышит, а то бы точно решила, что со свидания иду!

– А разве нет?! – раздалось откуда-то сверху. Я не без страха задрал башку и с ужасающим восторгом узрел мамулю… взобравшуюся на пышное дерево, росшее за два шага от ворот.

– Мама? – забыл я запереть ворота своей пасти. – А что вы там делаете?

– Только не вздумай, что я жду здесь вашу милость! Нашлялся, котяра блудливый?! В кои-то веки решил домой заглянуть? И не смей возражать, когда с тобой старшие разговаривают, охальник!

– А кого я успел уже охаять? – искренне возмутилось все в моем нутре.

– Как кого? Меня! Ты еще ничего не знаешь, а уже понапридумывал себе Отродье знает что!

– Да ничего я еще не успел придумать! Когда?!

– Вот-вот. Ты еще и думать не умеешь! Боги, к вам обращаюсь! Кого я родила, подняла, вырастила, воспитала! Ведь…

А вот договорить мамуля не успела: калитка распахнулась настежь, и на улице, довольно улыбаясь всеми зубами, с чувством выполненного долга явился братец Дуди, сжимающий в своей лапище обыкновенную маленькую… мышь.

– Ма! Мы вместе с кисой поймали ее! – во все горло объявил он. – Ты пожаришь ее на ужин или мне ее отпустить? Ты только посмотри, какая она маленькая и миленькая, ты только посмотри!

– Бестолочь! Убери! Сейчас же! – Мамуля попыталась взобраться выше по стволу, но старое дерево, захрустев, не выдержало, и мамочка в обнимку с веткой спланировала прямо в мои объятия.

– Ма? – Больше ничего на ум просто не пришло.

– Да, она самая! – И вдруг, впившись мне в шею, завизжала, бешено засучив ногами: – Убери эту гадость, Дуди! Ради всего святого, или свадьбы у тебя не будет! Поминки будут!

– А может, это и к лучшему?

Вот зря я так подумал. Да еще вслух!

В установившейся тишине прозвучало то, что обычно звучит, когда широкая женская ладонь, закаленная в повседневном нелегком крестьянском труде и семейных отношениях, с широкого размаха встречается с небритой, обожженной солнцем щекой.

В глазах потемнело, голова запрокинулась назад, морда враз запылала, а во рту появился соленый привкус.

Пока я соображал, что бы это все значило, мамуля, встав на ноги, ухватилась одной рукой за мои давно немытые вихры, а другой, вырвав у Дуди несчастного мыша, влепила им по моим вытаращенным глазам.

У меня руки обвисли. Конечно, можно было бы и посопротивляться, но толку? Когда троллина выходит из себя, а если учесть, что это еще и моя мамуля, то смысл в сопротивлении как-то сам собой исчезал. Поэтому, мысленно воззвав к Небу подарить мне толику терпения, я приготовился к счастливому моменту, когда силы у мамы иссякнут, и к тому, что случится это не сразу.

Мама начала выдыхаться ближе к вечеру, когда от мыша остался только кончик хвоста, а витиеватые выражения стали повторяться все чаще и чаще. Улучив момент, я выдернулся из ослабевших рук и молча отправился во двор счищать с себя кровь и уличную пыль, проклиная свое неумение держать мысли за уже шатающимися зубами.

Троллина, плюнув в сердцах, отправилась в дом готовить ужин и настропалять Дуди против меня и моих замашек.

Пока в доме что-то громыхало и разбивалось, я молча, под скрип зубов стряхивал с себя пыль и все остальное. Под конец чистки, когда я вылил на себя оставшиеся полбочки воды, с сочувствиями подошел Куп:

– Тяжело с родственниками, а?

– Ты хотел сказать, с мамой? – в тон ему ответствовал я, выглядывая остатки воды на дне бочки. – Конечно, с папулей все намного проще – мы же с ним одного теста, а вот мамуля… – я опрокинул на себя последние капли, – а с мамулей у меня всегда были проблемы. Впрочем, как и у всех. Кроме Дуди, правда. Он у нее любимчик. Да ладно, не в первый раз и не в последний.

– Какие планы на будущее? – Эльф, присев рядом, вытянул длинные ноги.

– Невесту искать, – буркнул я, стряхивая с себя воду. – Что, есть другие предложения?

– Для начала, – поскреб подбородок Куп, – вопросик: где ты собираешься ее искать?

Как это ни странно, но этот вопрос ввел меня в небольшой, но надежный ступор.

– Ну-у… – глубокомысленно начал я, – ну… – развел руками вокруг, – вот… – по-моему, достойный ответ.

– Я так и думал, – кивнул Куп. – Везде и нигде конкретно. У меня есть один вариант. В этом городе гебя уже все знают, и, я полагаю, любая девица с радостью согласится на твое предложение. Но это будет брак по расчету.