Эйтонский отшельник - Питерс Эллис - Страница 10

— Я тебе не молокосос! — возмутился Ричард. — Я Ричард Людел, лорд Итона. А твой хозяин-отшельник живет на моей земле. И ты прекрасно знаешь, кто я такой, поскольку я видел тебя среди прочих слуг на похоронах своего отца. И если ты принес какие-либо новости, касающиеся меня, то, полагаю, я имею право знать их. Иначе это будет нечестно.

Высоко подняв подбородок и широко расставив босые ноги, Ричард с вызовом устремил на Гиацинта свои сине-зеленые глаза.

Некоторое время Гиацинт смотрел на мальчика, раздумывая, а затем сказал серьезно, как мужчина мужчине и без тени иронии:

— Верь мне, Ричард, я на твоей стороне. А теперь скажи, где мы можем спокойно поговорить с глазу на глаз?

Большой двор был и впрямь не самым подходящим местом для сколько-нибудь продолжительных секретных разговоров. Сразу сообразив, что этот незнакомец, без всякого сомнения, человек мирской, и увидев, что речи его изысканны и приятны, не то что разговорчики братьев-монахов, Ричард вознамерился немедленно познакомиться с ним поближе, раз уж ему предоставилась такая возможность. Кроме того, капитул вот-вот должен был закончиться, а в сложившихся обстоятельствах вряд ли имело смысл привлекать излишнее внимание приора Роберта или брата Жерома. Поэтому Ричард взял Гиацинта за руку и поспешно препроводил его к дальней калитке, откуда они прошли через весь монастырь прямо к мельнице. Там, на зеленом берегу пруда, их никто не потревожит, — позади только стена, под ногами мягкая травка, полдневное осеннее солнце все еще пригревало сквозь полупрозрачную дымку.

— Теперь говори, — выдохнул Ричард, беря быка за рога. — Мне так нужно, чтобы хоть кто-нибудь сказал правду. Сейчас многие занимаются решением моей судьбы и никак не могут договориться. И мне трудно самостоятельно позаботиться о себе и подготовиться к грядущим событиям, если никто не поможет мне проникнуть в их суть. Если ты на моей стороне, помоги разобраться. Поможешь?

Гиацинт прислонился спиной к монастырской стене, с удовольствием вытянул прямые, мускулистые ноги и прикрыл свои ясные глаза.

— Вот что я скажу тебе, Ричард. Я смогу тебе лучше помочь, если буду знать, что, собственно, происходит. Мне известен лишь конец этой истории, а ты знаешь ее начало. А вот если мы соединим ниточки и посмотрим, что получится?

— Согласен! — обрадовался Ричард. — Но расскажи мне сперва, что за послание ты принес от Кутреда.

Гиацинт пересказал мальчику послание отшельника слово в слово, точно так же как и в зале капитула, но уже не изменяя голоса.

— Так я и знал! — воскликнул Ричард, в гневе ударив кулаком по дерну. — Я знал, что речь идет обо мне! Значит, бабушка даже святого отшельника использует в своих целях! А о событиях в лесничестве я слыхал, но ведь такие беды приключаются сплошь и рядом, от них не убережешься. Ты предупреди своего хозяина, чтобы тот не особенно поддавался влиянию моей бабушки, даром что та предоставила ему жилье и прочее. Растолкуй ему как следует, что она себе на уме.

— Обязательно растолкую, — покивал головой Гиацинт.

— А тебе никто не рассказывал, почему она хочет забрать меня домой? Даже твой отшельник?

— Видишь ли, парень, я у него на побегушках. Он не говорит мне о своих делах.

Похоже, слуга отшельника вовсе не торопился возвращаться к своему хозяину, он устроился поудобней у замшелой стены и скрестил стройные ноги. Ричард придвинулся вплотную к Гиацинту, и тому пришлось чуть отстраниться, чтобы острые мальчишеские локти не впивались ему в бок.

— Она хочет женить меня, чтобы заграбастать оба соседних манора, — тихо вымолвил Ричард. — А невеста, Хильтруда, совсем старая, ей по меньшей мере года двадцать два…

— Возраст уже почтенный, — мрачно согласился Гиацинт.

— Да будь она даже молода и хороша собой, не хочу я ее! Не надо мне никаких женщин! Не люблю я их! Какая в них вообще польза?

— В таком случае, место для житья ты выбрал самое подходящее, — с иронией заметил Гиацинт, и в его золотистых глазах сверкнули веселые искорки. — Стань послушником, откажись от мирской суеты, и в монастыре ты будешь в полной безопасности.

— Нет, так я тоже не хочу. Слушай, я тебе все расскажу. — И Ричард поспешно, но во всех подробностях, изложил все, что касалось грозившей ему женитьбы и замыслов своей бабушки расширить таким образом свои скромные владения. — Ну вот, ты все теперь знаешь, а теперь раскрой мне глаза, скажи, к чему готовиться. Мне так нужно, чтобы кто-нибудь рассказал мне все без утайки и не видел во мне только малого ребенка.

— Хорошо, — согласился Гиацинт, улыбнувшись. — Я готов быть твоими глазами и ушами в Итоне, быть верным слугой вашей милости.

— Растолковал бы ты все своему Кутреду. Не нравится мне, что он плохо думает об аббате, ведь тот лишь исполняет волю моего отца. И еще ты не сказал мне своего имени! Должен же я как-то тебя называть.

— Меня зовут Гиацинт. Говорят, так звали одного епископа, но я не имею к нему никакого отношения. Твои тайны будут в большей безопасности у грешника, чем у святого. Поверь, я надежнее исповедника, не бойся меня.

Эти двое и сами не заметили, как быстро нашли они общий язык, и лишь урчание в животе напомнило Ричарду о наступлении обеденного времени и необходимости, наконец, расстаться.

Ричард бодро шагал рядом со своим новым другом. По дороге, что огибала монастырь, он дошел с ним до самого Форгейта, где они и расстались, потом он еще некоторое время провожал взглядом удалявшуюся по тракту стройную фигуру Гиацинта, после чего повернулся и, приплясывая, направился обратно к калитке в монастырской стене.

Первые несколько миль обратного пути Гиацинт преодолел легким, широким шагом, хотя вовсе и не спешил, а просто у него было хорошее настроение и он получал удовольствие от быстрой ходьбы и чувства легкости во всем теле. В Аттингеме он перешел по мосту через реку, миновал заливные луга, примыкавшие к речушке Терн, которая впадала в Северн, и от Рокстера свернул к югу в сторону Эйтона. Дойдя до опушки леса, он замедлил шаг, поскольку в пути было так хорошо и Гиацинту вовсе не хотелось возвращаться. Чтобы добраться до скита, где жил отшельник, нужно было пройти по монастырским землям, в лесные угодья которых вдавался узкий надел земель, принадлежавших Люделам. Весело насвистывая, Гиацинт двигался по тропе, что тянулась вдоль дренажной канавы, которая шла как раз по северной границе лесничества Эйлмунда. Противоположный берег канавы, высокий и обрывистый, являлся как бы естественной преградой, защищавшей лесные посадки. Берег всегда был зелен и хорошо ухожен, нигде ни одной промоины, да и не было в канаве такого сильного течения, которое могло бы подмыть давным-давно устоявшиеся берега. И тем не менее, это произошло. Темные пятна обнажившейся, недавно оползшей земли Гиацинт увидел еще на подходе. Присмотревшись, он в задумчивости прикусил губу, затем пожал плечами и усмехнулся.

— Чем хуже, тем лучше! — произнес он вполголоса и направился к тому месту, где берег был подмыт более всего.

Он не прошел и нескольких шагов, как вдруг услыхал тихий вскрик. Казалось, звук исходил прямо из-под земли. Затем раздался шум ожесточенной борьбы и приглушенные проклятия. Мгновенно перейдя на бег, Гиацинт оказался на краю канавы, воды в ней было совсем мало и была она грязной. Однако Гиацинт обратил внимание, что вода прибывает прямо на глазах. На другом берегу зиял свежий оползень. В этом месте росла старая ива, но, видимо, корни ее подмыло, она накренилась и рухнула поперек канавы. Ветки дерева тряслись, потому что кто-то отчаянно бился под ними, будучи наполовину уже в воде. В листве мелькнула рука, пытавшаяся отодвинуть дерево в сторону, человек тяжело стонал. И тут между ветвей Гиацинт увидел лицо Эйлмунда, перепачканное в грязи и искаженное гримасой боли.

— Держись! — крикнул Гиацинт. — Я сейчас спущусь!

Он полез в канаву, воды в ней было уже по пояс, подсел спиной под толстый сук и попытался приподнять дерево, чтобы дать возможность выбраться из-под него придавленному лесничему. Тяжело дыша и постанывая, Эйлмунд уперся в землю руками, и ему удалось частично выползти из-под дерева, которое придавило ему ноги. Однако при этом он сдавленно застонал, сжав зубы от боли.