Темная богиня - Диспейн (Деспейн) Бри - Страница 43

Дэниел и Джес несколько лет учились в одном классе. Она жила в Оук-Парк в то время, как он переехал туда со своей матерью. Потом Джес перебралась в город и оставалась там, пока не пропала. Наивно было бы думать, что я первая девушка в жизни Дэниела — для этого я слишком хорошо его знала.

Джессику Дей всегда считали трудным подростком. Она прекрасно вписывалась в окружение Дэниела. Что, если он ее любил?

Я знала лишь, что она пропала, а Дэниел нашел приличную работу, которая позволяет ему выполнять условия Барлоу. Возможно, он надолго задержится в Роуз-Крест.

Удача… все это казалось слишком удачным для простого совпадения.

Что же будет дальше? Случайно ли жертвами нападений становились люди, которые что-то значили для Дэниела? А может, все недавние происшествия связаны между собой? Неужели Дэниел подбирается все ближе к… ко мне?

Сердце подсказывало мне, что я несправедлива к Дэниелу. В конце концов, папа тоже прочел древние письма и знал, что внутренний зверь Дэниела опасен для тех, кого он любит, но все же позволил ему остаться в Роуз-Крест, помог поселиться в доме Мэри-Энн и получить работу в магазине. Он не стал бы рисковать, если бы подозревая, что Дэниел способен причинить людям вред… или напасть на меня.

С другой стороны, раньше я точно так же рассуждала насчет Джуда, будучи уверена, что папа не пустил бы Дэниела на порог, зная, что он пытался убить моего брата. Я ошибалась. Отец помогал Дэниелу, несмотря на то что прекрасно знал о его прошлом… и настоящем.

Может, Джуд прав и Дэниел действительно заколдовал папу?

Или отцу известно то, чего не знаю я?

Прочь из дома.

Тем вечером что-то удержало меня от чтения писем в собственной комнате. Мне казалось, что каждое слово отдается громким эхом, которое рано или поздно услышит вся семья, поэтому я отправилась в библиотеку. Близилось время закрытия, но я устроилась на одном из оранжевых диванов с шершавой обивкой, пытаясь унять тревогу. Если отец и вправду скрыл от меня нечто важное, древние строки наверняка подскажут мне ответ.

Пусть Дэниел чудовище, пусть его проклятие заразно, как болезнь, — я все равно его люблю. Я хочу, чтобы он оказался ни в чем не виноват и остался со мной.

Но папа не случайно вручил мне эту книгу, когда я призналась ему в своих чувствах к Дэниелу. Он сказал, что я найду в ней ответ на свои вопросы.

Неужели это все, что отец имел в виду? Злая воля подталкивала автора писем к убийству родной сестры. Может, папа надеялся, что участь Катарины испугает меня? Тогда я наконец пойму, что у нас с Дэниелом нет будущего, и распрощаюсь с нелепой надеждой.

Что ж, в таком случае план сработал.

В среду вечером.

Нагрянули экзамены. Времени на подготовку катастрофически не хватало, и я изо всех сил пыталась выкинуть из головы Дэниела, Псов Смерти, лунные камни и Джессику Дей. Впрочем, на занятиях по религии и истории мои мысли вращались исключительно вокруг Крестовых походов.

Во время контрольной по химии я думала лишь о том, разыскал ли брат Катарины лунный камень, чтобы сделать себе амулет. Уравнения давались мне с трудом из-за постоянных размышлений о судьбе Джессики. В довершение всего я словно разучилась рисовать, зная, что Дэниел наблюдает за мной с задней парты. Мое сердце было разбито, а шансы на поступление в Трентон таяли на глазах, и провальное сочинение о трансцендентной поэзии ничуть не улучшило положение дел.

Хорошо хоть до рождественских каникул остался всего один день, а там — трехнедельная передышка, после которой родители неминуемо узнают о моих оценках… В канун рождественского бала вся школа отправилась на хоккейный матч, чтобы снять напряжение. Я исправно глазела на каток, уплетала засахаренный миндаль на пару с Эйприл и рукоплескала Питу, оставаясь при этом безучастной к всеобщему веселью.

После игры Пит позвал меня на вечеринку в доме Бретта Джонсона, но я отказалась, сославшись на усталость, и тут же добавила, заметив его разочарование, что хочу как следует отдохнуть перед танцами. Сверкнув улыбкой, Пит намекнул, что за мной опять должок. На том мы и расстались. Я соврала ему, что сразу лягу спать, но сидеть дома мне вовсе не хотелось. В конце концов я решила помочь папе, который, как всегда по средам, разбирал с прихожанами библейские тексты. Мне казалось, что в приходе я меньше всего рискую наткнуться на Дэниела. Как бы не так!

Раздав собравшимся учебные брошюры и томики Библии, я удалилась на приходскую кухню, где выложила на серебряный поднос мамино карамельное печенье и опустила по леденцу из тростникового сахара в каждую кружку с горячим шоколадом. Оставив печенье на потом, я отнесла согревающее питье раскрасневшимся с мороза гостям, слушая, как отец мелодичным голосом цитирует Священное Писание. Его слова звучали, как колыбельная. Дон Муни едва не задремал и очнулся, лишь когда я поставила перед ним дымящуюся кружку.

— Спасибо, мисс Грейс. — Дон осоловело моргнул и отхлебнул шоколада.

Я присела на свободный стул рядом с ним. Как ни странно, в этот раз папа не стал зачитывать легенду о рождении Иисуса, хотя прежде всегда обращался к ней перед Сочельником. Сегодня на смену яслям, пастухам и ангелам пришли Христовы притчи. Мои веки отяжелели, глаза закрывались сами собой, но тут скрипнула входная дверь, и в коридоре послышались шаги. Я сонно подумала, что стоило сварить побольше шоколада.

— Давайте перейдем к притче о блудном сыне, — сказал отец.

Я открыла пятнадцатую главу Евангелия от Луки. В тот же миг дверь приоткрылась, и в комнату тихо скользнул Дэниел. Дыша на замерзшие руки, он осмотрелся вокруг, ища себе место. Наши взгляды встретились. Я поспешно уставилась в раскрытую Библию, лежавшую у меня на коленях.

Папин голос звучал все так же ровно. Он вел рассказ об отце и двух сыновьях. Старший из братьев был праведен и трудолюбив; младший же взял у отца деньги и потратил их на распутных женщин и кутежи. Он пал так низко, что решил вернуться к отцу и попросить о помощи. Тот обрадовался возвращению блудного отпрыска, накормил и одел его, а потом созвал всех друзей на пир. Но старший сын, который всегда слушался отца, был зол на брата и отказался принять его из ревности.

Дочитав последние строки, папа спросил:

— Почему праведному сыну было так трудно простить своего брата?

Слушателей смутила внезапная смена тона. Люди переглянулись между собой, пытаясь понять, ждет ли пастор ответа на свой вопрос.