Тысяча Сынов - Макнилл Грэм - Страница 77

Малика страдала от похожих припадков за несколько месяцев до...

Нет, не надо об этом думать.

Как только Лемюэль вложил в руки Каллисты блокнот и карандаш, она стала лихорадочно заполнять страницы какой-то бессмысленной чепухой.

Анкху Анен до сих пор изучал эти записи, пытаясь извлечь из них какую-то истину, и Лемюэль надеялся, что ему это удастся. По крайней мере, тогда мучения Каллисты не будут напрасными.

— Ты хочешь об этом услышать? — спросил его Ариман, отвлекая от воспоминаний.

Они сидели на высоком открытом балконе храма Кор-видов под остроугольной стеклянной крышей. Открывающийся вид на город и тщательно регулируемая температура создавали впечатление пребывания на свежем воздухе, а поскольку эта терраса находилась на южной стене, Лемюэль мог видеть и пирамиду Пирридов, и боевого титана, охранявшего ее вход. Он слышал, что прежде машина принадлежала Легио Асторум, но была взята в качестве военной добычи Калофисом в сражении на Кориоваллуме. Лемюэль находил неловким считать имперскую машину военным трофеем, но, насколько он знал Калофиса, его это не тревожило.

— Прости, я думал о Каллисте, — сказал он.

— Я понимаю, но она находится в хороших руках, — постарался успокоить его Ариман. — Если кто-то и способен расшифровать записи госпожи Эриды, то это, несомненно, Анкху Анен. Кроме того, наши медицинские учреждения не знают себе равных, потому что мы пользуемся не только новейшими достижениями технологии, но и рекомендациями лекарей древности.

— Я знаю, но никак не могу избавиться от беспокойства, понимаешь?

— Понимаю. И даже лучше, чем ты думаешь.

— Конечно, — кивнул Лемюэль. — Вероятно, тяжело терять в сражениях своих товарищей.

— Да, но я не это имел в виду. Я говорил о тех, кто погиб не в бою.

— Вот как? А я был склонен верить в относительное бессмертие Астартес.

— Если не считать смерти в бою, возможно, это и так. Но еще слишком рано об этом говорить.

— Почему же ты говоришь, что понимаешь мою тревогу?

— Потому что и мне пришлось пережить смерть любимого существа, — сказал Ариман.

Потрясение, вызванное таким признанием Астартес, окончательно отвлекло Лемюэля от грустных размышлений, и он внимательно прищурился, глядя на Аримана. Главный библиарий опять неосознанно тронул рукой серебряный дубовый листок, украшавший его наплечник.

— Что это? — спросил Лемюэль.

— Это талисман, — с грустной улыбкой ответил Ариман. — Оберег, если хочешь. Когда нас выбрали для участия в подготовке для Легиона Тысячи Сынов, моя мать дала по талисману мне и моему брату-близнецу.

— У тебя есть близнец?

— У меня был близнец, — поправил его Ариман.

— Что же с ним случилось?

— Он давно умер.

— Мне очень жаль, — сказал Лемюэль.

Он вдруг понял, что ни разу не задумывался над тем фактом, что до трансформации в высокотехнологичных супервоинов Астартес жили своей жизнью. Их отличия от обычных людей были настолько огромными, что казалось, будто они создавались уже в своем теперешнем виде где-то в секретной лаборатории. Слишком трудно оказалось представить, что у Аримана имелся брат, хотя для смертных это было обычным делом.

— Как его звали?

— Его звали Ормузд, что на языке «Авесты»[79] означает «жертва».

— А почему ты мне об этом рассказываешь?

— Потому что это будет тебе полезно, — сказал Ариман. — Вернее, нам обоим. Судьба Ормузда тесно связана с судьбой Легиона Тысячи Сынов. Хочешь послушать?

— Хочу, — ответил Лемюэль.

— Наш Легион с самого начала доставлял немало тревог, — начал Ариман. — Наш примарх говорит, что геносемя было собрано в неблагоприятное время колоссальных космических возмущений. Варп-шторма, почти полностью изолировавшие Терру в эпоху беспросветных страданий, вернулись, и их воздействие во всем мире отозвалось волной безумия, самоубийств и беспричинной жестокости. В тот период были низвергнуты последние панконтинентальные деспоты, и мир только начал возрождаться после опустошительных конфликтов. Казалось, что это последние пароксизмы затухающей войны, и в некоторой степени так оно и было. Но это еще не все.

— Ты был там? — спросил Лемюэль. — И все это видел?

— Нет, но я был способным учеником. Мне посчастливилось родиться в одном из племен процветающей империи Ахеменидов.[80] Наши цари уже сто лет были союзниками нового повелителя Земли, и потому мы избежали ужасов атомной войны и вторжения воинов грома и молнии.

— Предшественников Астартес.

Ариман кивнул:

— То были грубые и не слишком искусные существа, однако они прекрасно исполняли свою роль в завоеваниях земель. Это обычные люди, преданные Императору воины, в тела которых он имплантировал полный набор биологических и механических устройств, что увеличило их мощь, выносливость и скорость. Чрезмерное усиление физических свойств этих чудовищных существ со временем привело их почти к поголовному безумию.

Лемюэль не мог не отметить особую модуляцию голоса Аримана, выдававшую его критическое отношение к первым творениям Императора.

— После окончания войн Император взял в свои руки управление Террой и обратил взгляд в небеса. Он сознавал, что сделал только первый шаг по пути к Объединению. Понимал он и то, что воины грома и молнии не способны сопровождать его в поисках разрозненных ветвей человечества. Ему требовалась другая армия, армия, настолько же превосходящая воинов грома и молнии, насколько они превосходили обычных людей. Но сначала следовало создать генералов, которые оказались бы способны повести эту армию в бой.

— Ты ведь говоришь о примархах, верно?

— Да, конечно. При сотворении примархов Император использовал утраченные технологии и знания, которые он обнаружил за время долгих войн. При помощи ученых-генетиков — перебежчиков из Марсианской Гегемонии — он создал таких блистательных существ, что ничего подобного невозможно себе даже представить. Это был апофеоз генетической эволюции, но примархи были потеряны еще до того, как успели возмужать. Ты ведь наверняка слышал эти легенды?

— Да, но я полагал, что это всего лишь легенды.

— Нет, — покачал головой Ариман. — Это правда, лишь слегка приукрашенная мифами, позволяющими людям увековечить их деяния. Согласись, идти в огонь войны гораздо легче, если тебя ведет легендарный герой, а не обычный смертный.

— Полагаю, ты прав. Я как-то не думал об этом.

— И не только ты, — усмехнулся Ариман. — Но пока я рассказываю о себе.

— Прости. Продолжай, пожалуйста.

— Биологическая наследственность моего народа не была осквернена врожденными болезнями и вирусными инфекциями, так часто встречающимися у других земных племен. И вот однажды Император появился в наших краях с целой армией ученых, которые провели тестирование каждой семейной группы на наличие необходимых доминирующих генов. Искомые гены были найдены у меня и у моего брата, и с благословения родителей нас отвезли в секретную лабораторию, расположенную глубоко под Короной Мира. Перед расставанием мать дала каждому из нас по талисману и сказала, что они содержат силу Зуль-Карнайна,[81] величайшего правителя Ахеменидов. Она просила нас беречь талисманы, говорила, что сила древнего вождя поможет нам.

Ариман потянул за кожаный шнурок, висевший на шее, и вытащил серебряную подвеску размером с монету — точную копию дубового листка, украшавшего его броню.

— Это, конечно, глупое суеверие. Как может помочь живым царь, обратившийся в прах много тысяч лет назад? Но весь период обучения и тренировок мы хранили талисманы, вопреки новому имперскому кредо, прославляющему логику.

— А что это были за тренировки?

— Испытания силы, скорости и мыслительных способностей. В нашем народе с давних пор истина ценилась превыше всего. Кроме того, Ормузд и я происходили из королевского рода, и потому с детских лет нас приучали к соревнованиям, охоте и дискуссиям. Мы преуспевали по всем направлениям учебы, а наше биологическое совершенствование радовало наблюдавших за нами ученых. В этом горном лагере было немало таких же, как и мы, но постепенно происходило деление на различные группы, и мы с Ормуздом не могли не радоваться, что остались вместе, тогда как многих других близнецов в процессе тренировок разлучали.