Тысяча Сынов - Макнилл Грэм - Страница 41

Русс отмахнулся от комплимента и окинул взглядом закопченные развалины крепости авенианцев и тех немногих кораблей, которым удалось дотянуть до посадочной площадки.

— Охтхере Судьбостроитель, — произнес Русс, нагибаясь, чтобы потрепать пятнистую шкуру волка, сопровождавшего рунного жреца, — я опять нахожу тебя в компании очередного колдуна.

— Верно, верно, мой повелитель, — со смехом ответил Судьбостроитель и, приняв протянутую руку примарха, выпрямился во весь рост. — Он не Сын Шторма, но я надеюсь сделать из него достойного толкователя рун.

Все это прозвучало довольно легкомысленно, но Ариман снова уловил какую-то неискренность, как будто маленькая сценка была разыграна специально для него.

— Ладно, только не раскрывай ему всех наших секретов, Судьбостроитель, — проворчал Русс. — Некоторые тайны Фенриса предназначены только для его сынов, и больше ни для кого.

— Конечно, мой повелитель, — согласился Судьбостроитель.

Русс снова повернулся к Ариману, но явно видел в нем не личность, а вероятного противника. Глаза примарха оценили броню, моментально отыскали ослабленные соединения, поврежденные поверхности и точки возможного проникновения клинка. В одно мгновение Русс узнал о его физическом состоянии больше, чем было известно самому Ариману, узнал, какие кости легче всего сломать, куда лучше вонзить меч, а куда нанести удар кулаком, чтобы гарантированно повредить внутренние органы.

— А где твой повелитель? — спросил примарх. — Он должен был прийти.

— Я здесь, — раздался звучный голос Магнуса, и воздействие подавляющего присутствия Русса вдруг уменьшилось, как уменьшилась сила шторма, которому преградил путь кайн-щит Фозиса Т’Кара.

Природная агрессивность Русса мгновенно ослабела, и его враждебность по отношению к Ариману уменьшилась. И произошло это по вполне объяснимой причине: Магнус был братом Русса, его генетическим родственником, одним из немногих, кто мог похвастаться близкими узами с самим Императором.

Несколько десятилетий тому назад Магнус попытался объяснить членам Рехахти историю своего создания. Термином «создание» он намеренно заменил слово «рождение». Магнус не был рожден, как рождались смертные, но был вызван к жизни волей Императора. Тем не менее такая концепция оказалась слишком чуждой и слишком отстраненной от понятий смертных, чтобы ее могли понять даже искушенные в науках капитаны Тысячи Сынов.

Для тех, кто не испытал на себе такой ускоренной эволюции, было слишком сложно понять, что значит осознавать растущее вокруг мозга тело, наблюдать за формированием разума по воле его создателя, а не самого организма, и беседовать с творцом в тот момент, когда само твое существование переходит из стадии концептуальной вероятности к жизни в материальном мире.

И это было еще не самое сложное. Чтобы все это узнать и при этом не сойти с ума, требовался уникальный разум, разум, способный объять необъятное и постичь непостижимое, — разум примарха.

То обстоятельство, что во всей Галактике на протяжении тысячелетий нет и не может быть существ, подобных тебе и твоим братьям, должно было связать примархов теснейшими узами, непостижимыми для простых смертных.

И все же, несмотря на схожее происхождение, Магнус и Русс не испытывали друг к другу особой любви. Легендарное братство примархов, столь популярное в выступлениях итераторов, в данном случае никак себя не проявляло.

— Брат Русс, — произнес Алый Король, проходя мимо Аримана к Королю Волков.

Магнус явился в своей рогатой броне из кожи и золота, и плащ из перьев развевался и хлопал на ветру за его плечами. Оба примарха принимали участие в одной и той же войне на протяжении шести месяцев, но это была их первая встреча за тридцать с лишним лет.

Ариман не знал, к чему может привести свидание двух примархов после многих десятилетий разлуки, но он никак не ожидал этой чопорной демонстрации вынужденной дружбы. Волки Русса оскалили клыки и зарычали. Магнус медленно покачал головой, и звери, опустив уши, отступили и прижались к ногам хозяина.

— Магнус, — откликнулся Леман Русс.

В братском рукопожатии не было ни намека на теплоту. Русс окинул Магнуса взглядом с головы до ног:

— В этом плаще ты похож на наших врагов. Это же перья.

— А может, плащи делают их похожими на меня?

— Все равно, мне это не нравится. Ты должен от него избавиться. Плащ играет в бою важную роль.

— Я бы мог то же самое сказать об этой облезлой волчьей шкуре.

— Мог бы, но тогда мне придется тебя убить, — сообщил Русс.

— Попробуй, — предложил Магнус. — Вряд ли тебе это удастся.

— Ты так думаешь?

— Я это знаю.

Их перепалка привела Аримана в ужас. Но вскоре он заметил неуловимую усмешку на губах Русса и озорной блеск в янтарном глазу Магнуса.

Он с облегчением выдохнул: этот неприветливый обмен колкостями можно не принимать всерьез. Ариман не раз убеждался, что солдаты, которые яростнее других нападали друг на друга в словесных поединках, были, как правило, связаны крепкими узами дружбы. Но можно ли это отнести и к примархам?

Несмотря на некоторое облегчение, он все же ощущал напряженность в их разговоре, словно в этой шутливой перепалке скрывались самые жестокие шипы, о которых ни один из них не догадывался. Или, наоборот, оба прекрасно понимали? Ариман ничего не мог сказать наверняка.

— Что привело тебя в Крепость Ворона Девяносто Три, брат? Я не ожидал увидеть тебя до начала штурма Утеса Феникса.

— Время пришло, — сказал Русс, отбросив легкомысленный тон. — Мои воины готовы нанести смертельный удар по резиденции вражеских королей.

— А Уризен?[56] — спросил Магнус, воспользовавшись именем, данным Несущими Слово своему примарху. — Он тоже готов к атаке?

— Не называй его так, — сказал Русс. — Его имя — Лоргар.

— Почему тебе так не нравится это имя?

— Не знаю, — ответил Русс. — Разве обязательно иметь причину?

— Нет, мне просто любопытно.

— Магнус, не все нуждается в объяснении, — заметил Русс. — Некоторые вещи просто есть. А теперь собирай своих воинов, пора кончать с этим.

Глава 12

УТЕС ФЕНИКСА

Взрывы раскрасили все небо, снаряды противовоздушной обороны прочертили его огненными штрихами, а горящие обломки сбитых судов падали на поверхность беспорядочными спиралями. Ариман чувствовал их все за несколько мгновений до момента детонации, вздрагивал от еще не прогремевших взрывов и чертил траектории еще не выпущенных снарядов.

Опутанный ремнями безопасности, он полулежал в пассажирском отсеке модифицированного транспортного судна «Громовой ястреб» под названием «Первый скарабей», летевшего позади основной массы атакующей флотилии. Частота пульса Аримана постепенно возрастала, и вскоре перед мысленным взором замелькали отрывочные видения будущего.

Позади него, в вертикальных креплениях, прижимая к груди болтеры, стояли Тайные Скарабеи, похожие на древние статуи у входа в гробницу фараона. Лемюэль Гамон рядом с ними казался совсем миниатюрным; лицо летописца стало серым от страха, на лбу выступили крупные капли пота, а глаза были крепко зажмурены.

Среди Тысячи Сынов было не принято брать смертных на боевые вылеты, но в ответ на неоднократные просьбы Магнус разрешил лететь каждому летописцу, который пожелает стать свидетелем решающей атаки Астартес.

Как ни удивительно, но не многие воспользовались его позволением. Ариман знал, что Лемюэль уже начинает раскаиваться в своем поспешном решении, но в качестве Послушника он просто обязан был сопровождать воинов. Камилла Шивани летела на «Громовом ястребе» Шестого братства и радовалась возможности оказаться поблизости от линии фронта. Ее обычные исследования ограничивались давно исчезнувшими цивилизациями.

Теперь она могла своими глазами увидеть, как одна из цивилизаций закончит свое существование.

Каллиста Эрида предпочла не участвовать в операции. Случившийся накануне приступ «нашествия огня», как она это называла, почти полностью истощил ее силы. Махавасту Каллимак летел вместе с Магнусом, хотя по сравнению с расцвеченными страхом и волнением аурами его собратьев аура личного летописца примарха была тусклой, словно пламя, почти погашенное пеной.