Тысяча Сынов - Макнилл Грэм - Страница 10

Камилла права. Он красив. Безукоризненно красив.

Не размыкая объятий, Камилла и Лемюэль опустились на колени.

И только тогда Лемюэль заметил, что совершенное создание портил один недостаток. Золотой глаз, сверкавший многоцветными искрами, моргнул, и летописец увидел, что воин смотрит на мир только одним этим глазом. Там, где должен был располагаться второй глаз, сияла гладкая и ровная кожа, словно второй глазницы никогда и не было.

— Магнус Красный, — прошептал Лемюэль. — Алый Король.[23]

Солнце Агхору наконец спустилось за горизонт, а в небе еще оставался его рассеянный свет. Ночь в этих местах была короткой, но хотя бы предоставляла милосердную передышку от изнуряющей дневной жары. По пути к шатру примарха Ариман снял золотой шлем-дешрет[24] и нес его на сгибе локтя. Связь с тайными силами Вселенной восстановилась сразу, как только он во главе Сехмет миновал ряд мертвых камней. Свет Аэтпио снова засиял перед его глазами, и присутствие Хранителя освежало не хуже глотка прохладной и чистой воды.

Радость Аримана при виде выходившего из пещеры Магнуса быстро потускнела, когда он заметил во взгляде примарха разочарование. Увидев воинов, окруживших каменный алтарь, Магнус молча покачал головой. Даже здесь, где не действовали его усиленные органы чувств, Ариман остро ощущал могущество своего повелителя, мощь, превосходившую загадочное противодействие Горы.

Магнус прошел мимо, больше ни единым жестом не показав, что замечает их присутствие. Рядом с примархом шагал представитель агхору в блестящей маске, которого Ариман знал как вождя Ятири, а следом торопливо семенил Махавасту Каллимак, личный летописец Магнуса. На ходу он беспрестанно бормотал что-то в узкий прибор, и устройство, подвешенное к поясу, мгновенно фиксировало его слова.

— Ты допустил ошибку, — произнес Хатхор Маат. — Нам не стоило сюда приходить.

Ариман сердито обернулся:

— Но ты с готовностью принял мое предложение.

— Это было лучше, чем сидеть и ничего не делать, но я предупреждал, что примарх приказал дожидаться его возвращения, — пожал плечами Хатхор Маат.

При виде такого бесцеремонного самодовольства Павонида Ариман едва не утратил самоконтроль, испытав сильнейшее желание ударить Маата. И от сознания его правоты становилось еще хуже.

Он понимал, что должен был доверять словам Магнуса, однако уступил сомнениям. В лучшем случае ему придется публично принести извинения Ятири, в худшем — ему грозит исключение из Рехахти — внутреннего совета Тысячи Сынов, членов которого Магнус выбирал лично, доверяя им решать текущие проблемы Легиона.

Состав совета постоянно менялся; включение в Рехахти зависело от многих факторов, причем не последнюю роль играло положение Астартес в Легионе. Все братства Тысячи Сынов соперничали друг с другом в стремлении занять место в окружении примарха, поскольку исходящие от Магнуса силы увеличивали и их могущество.

Но течения эфира непрестанно менялись, и вместе с ними менялись и мистические возможности культов. Невидимые потоки, неблагоприятные для одного из направлений, наращивали могущество другого, и предзнаменования Великого Океана читались в его непредсказуемых приливах и отливах и очень детально истолковывались геомантами Легиона.

В настоящее время наибольшим влиянием пользовались Пирриды, тогда как братство Корвидов, к которому принадлежал Ариман, уже около пятидесяти лет занимало низшее положение. Корвиды были ведущим братством в Легионе на протяжении нескольких веков, но в последние десятилетия их способность читать переменчивые линии будущего уменьшилась до такой степени, что провидцы с трудом предсказывали даже самые близкие события.

Течения Великого Океана стали более бурными и мощными, и геоманты предупреждали о зреющем в тайных глубинах грандиозном шторме, но о его причинах ничего сказать не могли. Слабые потоки поглощались разбушевавшимися приливными течениями, которые питали наиболее агрессивные направления, воспламеняя кровь тех, чье мастерство основывалось на нижних уровнях знаний.

Все это объясняло заносчивую самоуверенность задиристых смутьянов вроде Калофиса и Аурамагмы, которые ходили с видом победителей, тогда как провидцам и колдунам, указывавшим дорогу Тысяче Сынов с момента основания Легиона, пришлось отойти в сторону. Но Ариман ничего не мог с этим поделать и только изо дня в день пытался восстановить связь с далекими образами будущего.

Вскоре он прогнал все тревожные мысли и обратился к Исчислениям, чтобы сосредоточиться. Перед ним уже возвышался шатер Магнуса — огромная трехгранная пирамида из поляризованного стекла и золота, мерцавшая при вечернем свете наполовину погребенным в земле бриллиантом. Непроницаемое для взглядов снаружи и прозрачное изнутри, это сооружение превосходно соответствовало образу командира Тысячи Сынов.

По углам стояло по терминатору из отряда Тайных Скарабеев с посохами-сехемами,[25] которые заканчивались широкими лезвиями, и штурмболтерами, прижатыми к нефритово-янтарным фигуркам скарабеев на нагрудной броне.

Вход в шатер преграждал брат Амсу, державший в руке развевающийся на ветру стяг цвета слоновой кости и алой крови. Горделивую радость Аримана при виде знамени Легиона отравляло горькое сознание того, что своим походом к Горе во главе Сехмет он навлек на себя неудовольствие примарха.

Ариман остановился перед Амсу, позволив ему прочитать его ауру, определяющую личность более точно, чем любое генное сканирование или молекулярный анализ.

— Брат Ариман, — провозгласил Амсу, — добро пожаловать на Рехахти. Лорд Магнус ожидает тебя.

Внутреннее убранство своей простотой могло удивить любого посетителя. Учитывая окружавшие Легион Тысячи Сынов слухи и подозрения, простые смертные, удостоенные аудиенции Магнуса Красного, как правило, ожидали увидеть в его покоях эзотерические символы, колдовские устройства и прочие оккультные атрибуты.

Вместо этого их встречали гладкие стеклянные стены и светлый пол, выложенный мраморной плиткой из глубинных шахт Просперо. Тщательно подобранные плитки из черного мрамора с золотыми прожилками образовывали расходящуюся из центра многовитковую спираль.

Капитаны братств стояли на линии спирали согласно своему положению в Рехахти. И Ариман тоже спокойно прошел по темным плитам мимо собравшихся воинов к своему месту. В самом центре шатра лежал изображавший солнце золотой диск, вбиравший в себя чередующиеся темные и светлые линии.

На золотом солнце стоял Магнус Красный.

Примарх Легиона Тысячи Сынов был великим воином и не менее великим ученым, но производил впечатление человека, слегка смущенного своим положением среди равных. Ариман знал, что это лишь необходимая маска. Ибо кто мог встать лицом к лицу с существом, чей интеллект и багаж знаний превосходили самые смелые ожидания?

Магнус обладал кожей цвета расплавленной меди, его доспехи были изготовлены из чеканного золота и дубленой кожи, а кольчуга представляла собой настоящее произведение искусства из черненых колец адамантия. Роскошный алый плюмаж ниспадал на рога, украшавшие его броню, а тяжелый плащ из перьев своей яркостью мог поспорить с нарядом любых пернатых хищников. Из-под плаща виднелся край объемистого фолианта, переплетенного в ту же прочную кожу, что обтягивала рукоять пистолета Аримана. Эта кожа была снята с тела психнойена, злобного хищника с Просперо, который в древние времена едва не стер с поверхности планеты целую цивилизацию.

Единственный глаз Магнуса переливался всеми оттенками, никогда не принимая одного определенного цвета, а на время собрания он остановился на изумрудной зелени с фиолетовыми искрами. Настроение примарха было невозможно угадать по выражению его лица, но Ариман утешил себя тем, что его позиция на витках спирали не изменилась.