Разгадай меня - Мафи Тахира - Страница 41

А теперь уже ничего исправить нельзя.

Касл и Кенджи позволили мне участвовать в этой экспедиции, потому что они хотят принять меня целиком и полностью в «Омегу пойнт» как равноправного члена. Они хотят, чтобы я присоединилась к ним, искренне приняла их и поняла, почему их миссия имеет такое большое значение. Касл хочет, чтобы я сражалась против Оздоровления и всего того, что оно запланировало для нашей планеты. Ведь оно планирует уничтожить книги, предметы материальной культуры, язык и историю. Грядущим поколениям оно приготовило простую и пустую жизнь, которую навязывает гражданам уже теперь. Касл хочет, чтобы я увидела, что наша Земля еще не настолько искалечена, что уже не может вернуться в прежнее состояние. Он хочет доказать, что будущее еще вполне можно спасти, и вообще все может стать лучше, если только власть перейдет в нужные руки.

Он хочет, чтобы я им доверяла.

Я хочу им верить.

Но иногда мне становится страшно. Из своего небогатого опыта я знаю, что людям, которые стремятся к власти, доверять нельзя. Люди с высокими благородными целями и витиеватыми речами и постоянными улыбками ничего не сделали для того, чтобы успокоить мою душу. Люди с оружием никогда не вызывали у меня симпатии, и не важно, сколько раз они говорили мне о том, что убивают ради справедливости.

От меня не ускользнуло то, что люди в «Омеге пойнт» отлично вооружены.

Но меня одолевает любопытство. Мне все это очень интересно.

Итак, я наряжена в старые лохмотья и толстую шерстяную шляпу, которая налезает мне на глаза. На мне тяжелый пиджак, вероятно, когда-то принадлежавший мужчине, а мои кожаные ботинки почти не видны из-за широченных штанов, собранных в ниспадающие складки у щиколоток. Я выгляжу как самая обыкновенная местная жительница. Несчастная и замученная девица, пытающаяся раздобыть пропитание для своей семьи.

В это время слышится звук закрываемой двери, и мы разом поворачиваемся. Касл сияет. Оглядывает нашу группу.

Я. Уинстон. Кенджи. Брендан. Девушка по имени Лили. И еще десять человек, которых я вообще не знаю. Всего нас шестнадцать вместе с Каслом. Идеальное четное число.

— Ну, хорошо, — говорит Касл и складывает ладони перед собой. Я обращаю внимание на то, что он тоже надел перчатки. Как и все остальные. Я становлюсь обычной девушкой в обычной одежде и таких же ничем не примечательных перчатках. Сегодня я одна из них. Никто тут не выделяется, и я тоже. Я обыкновенный человек. Пусть даже только на сегодняшний день.

Это так нелепо, что я невольно улыбаюсь.

И тут я вспоминаю, что чуть не убила вчера Адама, и вдруг я осознаю, что мне неудобно даже шевелить губами.

— Все готовы? — Касл оглядывается вокруг. — Не забывайте все то, что мы с вами обсудили, — говорит он. Пауза. Внимательный взгляд. Он долго смотрит на каждого по отдельности. — Ну ладно. Тогда идите за мной.

Никто не разговаривает, мы идем за Каслом по коридорам, и я на секунду задумываюсь о том, как легко было бы исчезнуть в таком неброском наряде. Я могла бы убежать, слиться с местностью, и никто никогда бы меня больше не нашел.

Как самый настоящий трус.

Я пытаюсь зацепиться хоть за что-нибудь, чтобы разбавить тишину.

— Как же мы попадем туда? — спрашиваю я, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Пешком, — отзывается Уинстон.

В ответ я слышу ровные шаги нашей группы.

— У большинства штатских нет автомобилей, — поясняет Кенджи. — И уж конечно, нельзя допустить, чтобы нас задержали в танке. Если мы хотим смешаться с простыми людьми, надо поступать так же, как они. И передвигаться пешком.

Я уже не ориентируюсь в бесконечных переходах и туннелях, а Касл продолжает вести нас по направлению к выходу. Я вполне осознаю, как мало я знаю про это место, как мало я тут всего видела. Хотя если уж быть до конца честной, то надо признаться, что я не предпринимала никаких попыток узнать его получше.

С этим надо будет что-то делать.

И только когда поверхность земли под ногами меняется, я начинаю понимать, что мы подошли к нужному месту. Теперь мы движемся вверх по каменным лестницам, врытым в землю. Наконец, перед нами возникает небольшая квадратная металлическая дверь с засовом.

Я чувствую, что начинаю сильно нервничать.

Я волнуюсь.

Мне не терпится поскорее начать действовать.

И одновременно страшновато.

Сегодня я увижу мир таким, каким его видят простые жители. Я впервые увижу настоящую жизнь вблизи. Я узнаю, что приходится терпеть членам нового общества.

Я увижу, каково сейчас приходится моим родителям, где бы они в данный момент ни находились.

Касл останавливается у двери, которая по своим небольшим размерам больше напоминает окошко. Поворачивается к нам.

— Кто вы такие? — спрашивает он.

Никто ему не отвечает.

Касл выпрямляется в полный рост. Скрещивает руки на груди.

— Лили, — начинает он. — Имя. Личный номер. Возраст. Сектор и род деятельности. Быстро.

Лили оттягивает шарф от рта. Голос ее похож на голос робота, когда она начинает чеканить слова:

— Меня зовут Эрика Фонтэн, 1117–52QZ. Двадцать шесть лет. Я живу в Секторе 45.

— Род занятий, — напоминает Касл, в его голосе на этот раз чувствуется легкое нетерпение.

— Текстиль. Фабрика 19А-ХС2.

— Уинстон! — требует Касл.

— Меня зовут Кит Хантер, 4556–65DS, — четко проговаривает тот. — Тридцать четыре года. Сектор 45. Я работаю на металлургическом заводе 15В-ХС2.

Кенджи не требуется подсказок, и он без запинки выпаливает:

— Хиро Ямасаки, 8891–11DX. Двадцать лет. Сектор 45. Артиллерия. 13А-ХС2.

Касл кивает, и все остальные один за другим тоже выдают всю ту информацию, которая записана на их картах регистрации. Он удовлетворенно улыбается. Затем сосредоточенно смотрит на меня, пока все взгляды не устремляются ко мне, будто они только и ждут, не облажаюсь ли я сейчас.

— Дилия Дюпон, — проговариваю я, удивляясь, что слова с моих губ льются куда более плавно и легко, нежели я могла предполагать.

Нам не нужно, чтобы нас останавливали, но все равно мы готовы и к такому повороту событий, и это очередная предосторожность на тот случай, если все же придется идентифицировать себя. Нам нужно наизусть знать всю ту информацию, которая имеется на наших картах, как будто она написана про нас самих. Кенджи еще сказал, что хотя патруль здесь из Сектора 45, но солдаты другие, не те, что были там, на базе. Он уверен в том, что мы не нарвемся на тех, кто мог бы узнать нас.

Но.

Мало ли что.

Я прокашливаюсь.

— Идентификационный номер 1223–99SX. Семнадцать лет. Работаю на металлургическом заводе 15А-ХС2.

Касл смотрит на меня, задерживает взгляд чуточку дольше, чем в случаях со всем остальными.

Наконец он кивает. Снова оглядывает нас всех вместе.

— Какие три вопроса, — гулко произносит он, — вы должны спросить у самого себя, прежде чем что-то сказать?

И снова никакого ответа. Но это вовсе не потому, что мы не знаем правильного ответа.

Касл начинает считать по пальцам:

— Первое! Надо ли это говорить? Второе! Надо ли это говорить именно мне? И третье! Надо ли это говорить именно мне и именно сейчас?

Все молчат.

— Мы говорим только в случае крайней необходимости, — поясняет Касл. — Мы не смеемся и не улыбаемся. Мы не смотрим друг другу в глаза, если это можно избежать. Мы действуем так, словно не знакомы друг с другом. Мы не делаем ничего такого, что привлекло бы к нам внимание посторонних. Мы никоим образом не провоцируем взгляды прохожих на себя.

Пауза.

— Вы все поняли? Это ясно, да?

Мы киваем.

— А если что-то пойдет не так?

— Мы рассредоточиваемся, — прокашлявшись, говорит Кенджи. — Мы убегаем. Прячемся. Думаем только о себе. И никоим образом не выдаем месторасположения «Омеги пойнт».

Кажется, что все в этот момент глубоко вдыхают и одновременно выдыхают.

Касл толкает маленькую дверцу. Осторожно выглядывает, потом жестом приглашает нас следовать за ним, и мы повинуемся. Один за другим мы протискиваемся наружу. Все это происходит молча, потому что мы не произносим при этом ни единого слова.