Разгадай меня - Мафи Тахира - Страница 34

Вот оно что.

Моя голова будто слетает с плеч, падает на пол и раскалывается, а мозги растекаются во все стороны, а мне все равно, мне наплевать, я продолжаю сидеть вот тут. Я убита, сражена, я онемела. И еще перед глазами все плывет куда-то.

Мне страшно.

Адам теряет свой иммунитет.

Адаму нужно работать, чтобы научиться защищаться от меня, и я постоянно истощаю запас его сил и энергии. Из-за меня он слабеет, ему становится плохо. И если он снова сорвется. Если он забудет. Если он совершит ошибку или перестанет сосредоточиваться или, наоборот, сфокусируется на том, что его дар управляет моими способностями, тогда что может произойти…

Я могу навредить ему.

Я могу убить его.

Глава 14

Касл пристально смотрит на меня.

И ждет моей реакции.

У меня в мозгу и во рту какая-то каша, и я никак не могу ее выплюнуть, чтобы связать слова в предложение.

— Мисс Феррарс, — бросается он мне на помощь, — мы работаем с мистером Кентом, чтобы помочь ему научиться управлять своими способностями. Он будет тренироваться — так же, как и вы сами, — чтобы полностью понять, кто он такой, чтобы лучше разобраться в себе и своих возможностях. На это уйдет какое-то время, только потом мы сможем быть уверены, что он с вами будет в полной безопасности. Но в итоге все будет хорошо, могу вас уверить…

— Нет. — Я решительно поднимаюсь со своего места. — Нет-нет-нет-нет. — Я отхожу в сторону. — НЕТ.

Я смотрю на свои ноги и руки, и на стены, и мне хочется кричать. Мне хочется бежать. Мне хочется упасть на колени. Мне хочется проклясть весь мир, потому что он проклял меня, потому что он измучил меня, и вот теперь у меня забирают то единственное хорошее, что мне удалось узнать, и я, пошатываясь, бреду к двери, ищу выход, ищу спасение от этого кошмара, которым является моя жизнь.

— Джульетта, пожалуйста…

Голос Адама заставляет мое сердце остановиться. Я усилием воли поворачиваю свое тело. Чтобы увидеть его.

Но как только мы встречаемся взглядами, он закрывает рот. Он тянет ко мне руку, пытаясь остановить меня с расстояния в три метра, а мне хочется смеяться и плакать одновременно, наблюдая все это сумасшествие.

Он не коснется меня.

Я не позволю ему касаться себя.

Никогда больше.

— Мисс Феррарс, — негромко произносит Касл, — я понимаю, вам сейчас трудно будет все это переварить, но я уже сказал вам, что такое положение вещей не будет длиться вечно. С учетом постоянных тренировок…

— Когда ты касаешься меня, — спрашиваю я Адама срывающимся голосом, — это для тебя усилие? Это тебя изматывает? Это постоянно вытягивает из тебя энергию, и тебе приходится постоянно сражаться со мной, то есть с тем, что я представляю собой?

Адам пытается что-то ответить. Он хочет что-то сказать, но в результате не произносит ни слова. И эти невысказанные вслух мысли для меня хуже всего.

Я резко поворачиваюсь к Каслу.

— Вы же именно про это говорили, да? — Мой голос еще больше дрожит, еще немного, и польются слезы. — Что он использует свою энергию для того, чтобы нейтрализовать мою, и если он забудет об этом — если о-отвлечется и будет с-слишком уязвимым, — то я причиню ему боль — вернее, я уже причиняла ему боль…

— Мисс Феррарс, прошу вас…

— Просто ответьте мне на вопрос!

— Ну… да, — говорит он, — пока что по крайней мере это все, что нам известно…

— О Боже! Я… я не могу… — Я опять пытаюсь добраться до выхода, хотя ноги у меня еще слишком слабые, голова кружится, перед глазами все плывет, и мир для меня потерял все свои цвета. В этот момент я чувствую, как знакомые руки обхватывают меня за талию и тянут назад.

— Джульетта, — быстро говорит он, — прошу тебя, нам с тобой надо поговорить об этом…

— Отпусти меня. — Мой голос почти не слышен. — Адам, пожалуйста, я не могу…

— Касл, — перебивает меня Адам, — как вы считаете, можно нам поговорить вдвоем?

Тот вздрагивает.

— Конечно, — отвечает он, правда, не сразу. — Конечно, да-да, разумеется. — Идет к двери. Останавливается. — Я буду… ну да. Верно. Вы знаете, где меня найти, когда закончите беседу. — Он кивает нам обоим, напряженно улыбается мне и выходит из комнаты. Дверь за ним закрывается с щелчком, то есть мы остаемся заперты изнутри.

— Адам, пожалуйста, — говорю я и ненавижу себя за эти слова, — отпусти меня.

— Нет.

Я чувствую его дыхание у себя на затылке, и меня просто убивает такое положение, я не могу находиться так близко к нему. Меня убивает одна мысль о том, что теперь мне придется заново выстраивать стены, которые я так непредусмотрительно уничтожила, как только он снова вернулся в мою жизнь.

— Давай поговорим обо всем этом, — предлагает он. — Не уходи никуда. Пожалуйста. Просто поговори со мной.

Я застываю на месте.

— Пожалуйста, — повторяет он на этот раз еще мягче, и вся моя решительность куда-то испаряется, оставляя меня в комнате.

Я следую за ним к кроватям. Он садится на одну, я выбираю себе противоположную.

Он пристально смотрит на меня. Глаза у него такие усталые и одновременно напряженные. Он выглядит так, как будто недоедает и не спал уже несколько недель. Он еще колеблется, облизывает губы, плотно сжимает их и только после этого начинает говорить:

— Прости, я виноват. Я ничего тебе не рассказывал. Но я не хотел ничем тебя расстраивать.

И мне хочется рассмеяться и смеяться до тех пор, пока слезы не растворят меня полностью.

— Я понимаю, почему ты мне ничего не говорил, — шепчу я. — Здесь все ясно. Ты хотел избежать вот этого всего. — Я вяло обвожу рукой комнату.

— Ты на меня не злишься? — В его глазах так много надежды. Он выглядит так, как будто ему хочется встать и подойти ко мне. Мне приходится поднять руку, чтобы жестом остановить его.

Улыбка на моем лице тоже буквально убивает меня.

— Как я могу на тебя злиться? Ты перенес настоящие пытки там, внизу, чтобы выяснить, кто ты такой и на что способен. А вот теперь терзаешься, чтобы найти способ все это уладить.

Похоже, эти слова звучат для него как облегчение.

Ему легче, но он смущен, и ему страшно казаться счастливым в такой момент.

— Но все равно с тобой что-то не так, — замечает он. — Ты же плачешь. Почему ты плачешь, если ты совершенно не расстроилась?

На этот раз я смеюсь в самом прямом смысле. Вслух и достаточно громко. Я хохочу в истерике, хохочу до икоты, и мне хочется умереть, и я в полном отчаянии.

— Потому что я была полной идиоткой, когда решила, что все со мной может быть иначе, — говорю я. — Я почему-то думала, что тебе попросту повезло. Я почему-то возомнила себе, что моя жизнь может стать гораздо лучше той, что была раньше, что я сама могу стать намного лучше. — Я хочу еще что-то сказать, но вместо этого прижимаю ладонь ко рту, словно я сама не могу поверить в то, что сейчас скажу. Я силой заставляю себя проглотить камень, откуда-то взявшийся у меня в горле. Потом бессильно опускаю руку. — Адам, — на этот раз голос мой звучит хрипло, — ничего не получится.

— Что? — Он застыл на месте, широко раскрыв глаза, его грудь взволнованно вздымается и опускается. — О чем ты?

— Ты не можешь касаться меня, — говорю я. — Ты не можешь касаться меня, и я уже причинила тебе достаточно боли, поэтому…

— Нет… Джульетта… — Адам поднимается, вот он стоит на коленях, вот добирается до меня и тянется к моим рукам, и мне приходится резко отдернуть их, потому что мои перчатки были повреждены там, внизу, в исследовательских лабораториях, и теперь мои кисти обнажены.

А это опасно.

Адам смотрит, как я быстро прячу руки за спину так, как будто я только что дала ему пощечину.

— Что ты делаешь? — спрашивает он, не глядя на меня. Он не сводит глаз с моих рук. И почти не дышит.

— Я не могу так с тобой поступать. — Я отчаянно мотаю головой. — Я не хочу быть причиной того, что тебе приходится терпеть боль или слабеть, и я не хочу, чтобы ты постоянно волновался, думая о том, что я могу совершенно случайно, непреднамеренно убить тебя…