Торнсайдские хроники - Куно Ольга - Страница 6

Я оглянулась на щуплую девочку-уборщицу, неловко мнущуюся в паре шагов от меня.

— Вы не могли бы ненадолго пересесть? Всего на две минуточки.

Судя по ее виду, девушка заранее приготовилась к возмущенной тираде с моей стороны; как видно, от посетителей ей довелось наслушаться всякого. Но я барышня негордая, особенно этой ночью. Так что, бросив взгляд на темноволосого и не увидев возражений, я перебралась на его сторону. При этом предусмотрительно спрятав свои бумаги в сумку.

Усевшись на новом месте, я с немалым удивлением обнаружила кипу недельников, лежавшую на скамье возле моего соседа. Не съязвить по этому поводу было выше моих сил.

— Благородный господин внезапно ощутил себя домохозяйкой? — осведомилась я, подняв брови.

— А чем еще прикажешь здесь заняться в такое время? — равнодушно пожал плечами он.

— По-моему, у вас наверху осталось прекрасное занятие.

Я многозначительно возвела глаза к потолку.

— Сама-то чего здесь сидишь? — насмешливо фыркнул он.

Резонно.

— Да ладно тебе, не кипятись, — продолжил темноволосый, рассеянно перелистывая один из недельников. — Это ты подписываешься инициалами «А. А.»?

— Ну да, Абигайль Аткинсон, — не без удивления ответила я.

Ах да, он же знает, что я написала про грабителей. В таком случае несложно было определить, как подписаны мои статьи.

— У тебя неплохой слог, — заметил он. — И, кажется, нет ни одной нормальной темы. Грабители, брачные аферисты, циркачи, менестрели и даже восточные шаманы.

— На эти темы интересно писать, — пожала плечами я, — и читать об этом, кстати, тоже. А что вы называете нормальной темой? Светскую хронику? Так с чего вы взяли, что хоть кому-то интересно знать про все эти ваши балы, браки и сплетни? Тем более что за одно неосторожное слово можно с легкостью загреметь в Стонридскую тюрьму.

Может показаться, что я играла с огнем, столь непочтительно разговаривая с аристократом. Но дело в том, что было вполне очевидно: этот дворянин не слишком высокого полета. Среди аристократов ведь тоже не все равны; в их рядах иерархия почище, чем среди военных. Сначала, ясное дело, король, Рауль Первый, ну, потом кое-кто из его приближенных, это вне конкуренции. Дальше идут герцоги, затем графы, бароны и прочие. А дворяне попроще, без громких титулов и сверхъестественных богатств, не настолько уж и высоко стоят над нами, людьми без происхождения, зато с образованием и профессией. То есть разница, конечно, имеется, но не такая громадная, чтобы бояться лишний раз вздохнуть в их сторону. Разумеется, они вхожи в те дома и на те церемонии, куда нет доступа нам. И конечно, для нас в целом ряде сфер существует стеклянный потолок. Но даже он в последнее время становится все более хрупким. Особенно с тех пор, как сам король завел личного секретаря, обладающего академическим образованием, но лишенного дворянского происхождения. Новость, которая, кстати сказать, чрезвычайно воодушевила людей того класса, к которому принадлежала и я.

— Не заводись. — Похоже, мой тон темноволосого не разозлил, скорее так, позабавил. — Я не говорил, что ненормальная тема — это плохо. Скажи лучше, где ты находишь материалы. Как ты, к примеру, писала про грабителей?

— Обыкновенно. — Я даже растерялась от такого вопроса. — Пообщалась с ними, проанализировала беседы, сделала выводы, написала статью. На каком пункте остановиться поподробнее?

— На нулевом. Откуда ты вообще взяла грабителей? Они ведь по улице с табличками не шляются. Или ты долго ходила по темным переулкам в поисках приключений, ждала, пока тебя начнут грабить…

— Нет, пока ноги раздвинут, — язвительно скривилась я.

— Не важно, — отмахнулся он. — А как они появились, выскочила им навстречу с криком: «Разрешите взять у вас интервью?»

Я тихонько хмыкнула. Он даже не представляет себе, насколько это в моем духе. За исключением одного маленького нюанса: я заранее прорабатываю всевозможные детали и на дело иду хорошо подготовленной.

— Да я в Торнсайде кого угодно найду, не только грабителя! — воскликнула я. — У меня тут везде связи. Так что когда захотите подделать какой-нибудь документ, украсть фамильную реликвию или кого-нибудь убить — обращайтесь. Я запросто сведу вас с нужными людьми.

— И как я все эти годы жил без такой протекции? — тяжко вздохнул он. — До сих пор все это приходилось делать самому.

— Хотите чего-нибудь выпить? — поинтересовался приблизившийся к нам Дик.

— Что, решил размять ноги? — насмешливо спросила я.

— Да, чего-то засыпаю на ходу, — признался наливальщик. — Народу никого, а до конца смены еще пара часов.

Мне в голову внезапно пришла гениальная мысль. Рука сама потянулась к сумке и выудила несколько чистых листков.

— Дик, — ласково произнесла я, хищно сощурив глаза, — ты не стесняйся, присаживайся. Мимо тебя ведь ежедневно проходит очень много людей, верно?

— Ну да, — подтвердил, усаживаясь на скамью, наливальщик, не вполне еще понимающий, что к чему.

— И многие из них изливают перед тобой душу, делятся впечатлениями и планами на будущее, верно?

— Можно сказать и так.

— Прекрасно. — Более не таясь, я разложила на столе листы и обмакнула перо в чернильницу. — Тогда рассказывай. Какие чувства ты испытываешь по отношению к напивающимся за стойкой людям? Безразличие? Раздражение? А может быть, ты себя с ними отождествляешь?

— Если бы он со всеми себя отождествлял, то давно бы уже спился, — брякнул темноволосый.

Я эту фразу проигнорировала.

— Люди, принадлежащие к какому сословию, напиваются больше всего? — продолжала пытать парня я. — Дворяне, купцы, простолюдины, церковники? Каково соотношение пьющих мужчин и женщин? Какие напитки пользуются наибольшим спросом среди молодежи?

Дик под таким напором вжался в спинку скамьи.

— Парень, — сочувственно произнес мой сосед, — давай так: я ее подержу, а ты беги и ныряй за стойку.

Дик покосился на него, потом на меня и поспешно ретировался.

— Подумаешь! — разочарованно насупилась я, убирая в сумку так и не пригодившиеся листы. — Какие мы нежные!

Не дают, право слово, как следует отвлечься этой не слишком-то удачной ночью.

— Я всего лишь пожалел мальчика и принял огонь на себя, — насмешливо отозвался темноволосый. — Если у тебя плохое настроение сегодня ночью, это еще не повод интервьюировать все, что движется.

Я потянулась, чувствуя, что даже свет пары свечей начинает резать усталые глаза.

— Будешь много возникать, я тебя самого проинтервьюирую так, что мало не покажется, — пробурчала я, чувствуя, что вот-вот рухну под стол и усну прямо там.

Кажется, рухнуть мне помешала чья-то рука. Но подробностей я не запомнила, потому что все-таки заснула.

Меня разбудил пронзительный вопль. Я качнула головой, торопливо прогоняя сон и одновременно силясь разлепить веки. Затекшая шея тут же отозвалась тупой болью. Это ж надо было заснуть в такой странной позе… Глаза наконец-то приоткрылись, безошибочно определяя, что утро уже наступило. В зале по-прежнему было пусто, но маленькие окошки под потолком пропускали вполне яркий свет. Вскоре я поняла, почему так ноет шея. Оказывается, я умудрилась проспать полночи, положив голову на плечо своего соседа… Тот, видимо, тоже спал сидя, откинув голову назад, и был сейчас пробужден тем же возгласом, что и я.

На коже ощутимо закопошились мурашки. Неужели что-то было? Нет, ну это уже перебор. Первый встречный — еще куда ни шло, но два первых встречных за одну ночь?! Я снова прикрыла глаза, стараясь отстраниться от очередного, не менее пронзительного крика. Да нет, не может быть. Я не так много выпила. Просто, прободрствовав полночи, устала и заснула прямо здесь, только и всего. Видимо, с моим соседом произошло то же самое.

Успокоившись по этому поводу, я смогла наконец уделить внимание источнику громкого звука, коим оказалась Бетси. Уперев руки в бока, она возвышалась над нами подобно статуе древней богини-мстительницы и что-то возмущенно кричала. Я поморщилась. Вопли нещадно хлестали по еле ворочавшимся после сна мозгам, но я, кажется, начинала понимать, что произошло. Проснувшись поутру, Бетси обнаружила, что постель пуста и ее ночного кавалера в комнате нет. А спустившись в зал, увидела нас с темноволосым, мирно дремлющих практически в обнимку. В общем-то тот факт, что это зрелище не привело ее в восторг, можно понять. Вот только зачем же так орать?!