Торнсайдские хроники - Куно Ольга - Страница 24

Закончив адресованный мальчишке монолог, Кентон повел его в сторону выхода.

— Ну что ж, вернемся к делам, — предложила Рэйчел я. — Вы позволите мне самой выбрать, с кем из девушек побеседовать? Не то чтобы я вам не доверяла, но все-таки было бы лучше исключить любой риск предвзятости… В чем дело?

Краем глаза я заметила, как Кентон решительно возвратился в комнату вместе с Гаем, снова уселся на скамью и закинул ногу на ногу.

— Я не ослышался? Ты намерена выбирать девочек? — мило улыбнулся он. — Ты же не думала, что я могу это пропустить?

Глава 7

ЧЕЛОВЕК И ЗАКОН

Статья о домах свиданий была написана и готова к публикации. И это несмотря на все помехи со стороны Кентона, собиравшегося присутствовать на интервью, чтобы в случае необходимости спасать от меня девушек. Совершенно, кстати сказать, бессмысленное занятие. Уж если я вознамерилась сделать свою работу, то… от меня никто еще не уходил. Словом, ненадолго взяв на себя роль гостеприимной хозяйки, я выпроводила Алисдейра из заведения (кажется, попутно основательно подняв настроение юному Гаю), и дальше дело пошло.

Деньги на командировку в столицу куратор пока зажал — кажется, решил отомстить мне за шутку с распиской, выданной за оплату интимных услуг, да еще и — с моей подачи — на его собственное имя. Поэтому я смирилась с необходимостью в очередной раз отложить поездку и теперь выбирала тему для нового проекта. Я буквально разрывалась между фальшивомонетчиками, карточными шулерами и жиголо.

С профессиональной деятельностью все было в порядке, зато в других вопросах дела обстояли хуже. Люк оказался прав, как, впрочем, и всегда, когда коллега для разнообразия бывал серьезен. Рейвен действительно начал закручивать гайки. Сперва потихоньку, едва заметно, затем все более и более откровенно. Участились исчезновения более или менее значимых людей — зажиточных торговцев, глав гильдий и даже некоторых не сильно влиятельных дворян, так или иначе не поладивших с графом. И если поначалу о подлинной причине их исчезновения мало кто догадывался, кроме меня, то постепенно слухи начали распространяться по городу. Распространяться успешно, но шепотом, ибо все быстро поняли, что шутить на такие темы не стоит.

Наказания ужесточились, в воздухе постоянно витало чувство опасности. Все, что могло быть интерпретировано как неповиновение или нелояльность, каралось быстро и сурово, без мало-мальски объективного суда. Не то чтобы раньше горожане вольны были говорить, писать и делать, что им вздумается. Отнюдь. Мы как газетчики знали это особенно хорошо и очень тщательно обдумывали каждое слово, ложившееся затем на стол к переписчикам. Однако теперь ситуация резко изменилась к худшему. Складывалось такое впечатление, что Торнсайд отбросило во времени лет на сто пятьдесят, а то и двести назад. Стонрид, по слухам, был заполнен заключенными. Для наказаний у позорного столба все чаще использовались колодки. Публичные порки и повешения не являлись более редкостью. Крики с центральной площади порой доносились даже до нашей редакции, что не слишком способствовало рабочему энтузиазму. Нет, если бы кто-то из нас решился в красках описать происходящее в городе, энтузиазм пробудился бы моментально. Но таких смелых — а главное, таких глупых — среди нас не было.

Совершенно вопиющий случай, хоть и не самый страшный из происходивших в последнее время, произошел всего несколько дней назад. Чрезвычайно уважаемого и опытного лекаря, который за два десятилетия своей практики помог многим горожанам самых разных сословий, позорно выпороли на главной площади за то, что он якобы не справился со своей работой и не сумел излечить кого-то в замке. Не знаю, было ли это правдой, но даже если и да, наказывать за такое было неслыханно, тем более столь жестоким образом. Продолжать практику в Торнсайде после такой публичной экзекуции лекарь не мог и был вынужден спешно покинуть город, оставив пациентов, друзей, дом и привычный уклад жизни.

Недовольства новыми порядками временами подталкивали к действиям если не одиночек, то толпу, однако действия эти пресекались на корню не без помощи отряда, который привел с собой новый барон ван Дрейк.

В таком контексте мне оставалось только радоваться, что я не работаю в разделе новостей. При столь насыщенной городской жизни информация о том, что на псарне у сэра Ричарда Вэлли была выведена новая порода гончих, смотрелась весьма убого. Однако злободневных репортажей Фред не пропускал, и это был тот редкий случай, когда я была с ним полностью согласна.

Тем не менее до нас, газетчиков, волна перемен не докатиться в любом случае не могла. Мои коллеги чаще, чем прежде, оказывались теперь в охранном отделении и в КПЗ. Люк за последние десять дней умудрился угодить на беседу в охранку дважды.

Единственным позитивным моментом во всей этой истории казалось то, что, насколько я могла судить, граф начисто забыл о моем существовании и о своей блажи. Впрочем, одно происшествие заставило меня изменить мнение на этот счет.

По вторникам и пятницам на рыночной площади устраивалась весьма оживленная ярмарка. Желающие могли приобрести здесь гораздо больше товаров и по более низким ценам, чем в другие дни. Попутно можно было слегка развеяться, окунуться в шумный мир толпы, попить прохладной лимонной воды и заодно перекусить куском свежего пирога. При моей любви к готовке — самое милое дело.

В одну такую пятницу мы с Тесс и Рози вместе отправились за покупками. У Рози был уже хорошо заметен живот, но, к счастью, в наше время гулять по городу в таком положении никому не возбранялось. Настроение у подруги было лучше некуда: чувствовала она себя хорошо, а впереди вырисовывались радужные перспективы.

Мы стояли возле прилавка с тканями, горячо споря о качестве полупрозрачного голубого шелка, выдаваемого торговцем за перицианский. Рози верила, я сомневалась, а Тесс утверждала, что чем платить такие деньжищи, лучше ходить голой и впаривать окружающим мысль о том, что на тебе тоже перицианский шелк, но только совсем прозрачный. Я уже открыла было рот, чтобы высказаться насчет такого варианта, как вдруг услышала откуда-то из-за спины:

— Абигайль! Какая встреча!

От знакомого баритона по коже пробежали мурашки. Я обернулась.

— Ваше сиятельство, вы здесь? Какая честь!

К нам действительно приближался граф Торнсайдский собственной персоной, в окружении нескольких человек охраны. Лоточник поспешил застыть в глубоком поклоне.

Граф сделал охране знак, уведомлявший, что никакая особая опасность ему здесь не угрожает и можно слегка расслабиться и отступить от своего хозяина на пару шагов. С широкой улыбкой он окинул взглядом моих подруг и пробежался глазами по разложенным на прилавке шелкам.

— Не советую брать ничего, кроме разве что вот этого желтого эрральди, — заметил он, кивая на третий с левого края кусок ткани.

И заговорщицки нам подмигнул.

«Черт, — пронеслось в голове. — Все так же красив и обаятелен. И это при всем, что мне о нем известно».

— Мы чрезвычайно признательны вам за совет, — вежливо, но сухо ответила я, всеми силами борясь с искушением немедленно и не торгуясь купить голубой лжеперицианский шелк.

— Не стоит, — качнул головой Рейвен, — мне это совсем не трудно. Кстати сказать, я читал твою последнюю статью. Очень любопытный выбор темы.

— Вы нашли время? — неправдоподобно восхитилась я. — И как вам понравилось? Неужели вы узнали что-то новое для себя?

«Играешь с огнем», — услужливо подсказал внутренний голос.

«Какая разница, играть с огнем или нет, когда так и так находишься в эпицентре пожара», — флегматично ответил на это еще один голос, тоже внутренний.

— Признаться, я и сам был этому удивлен, — заметил Рейвен. — Скажи-ка, правильно ли я понял: в этой статье ты делаешь вывод, что деятельности описываемых тобой женщин следует придать легальный статус?

— Я не делаю однозначного вывода, — возразила я. — Но безусловно, эти женщины были бы рады такому развитию событий.