Торнсайдские хроники - Куно Ольга - Страница 17

— Никаких ошибок! — рявкнула я, отвешивая ему подзатыльник. — Отдай! Мири, от кого это?

Мири выдержала паузу, дабы убедиться в том, что все взгляды устремлены на нее, и торжественно сообщила:

— От графа Торнсайдского.

— Ого! — присвистнул Люк. — Ну, Аби, ты даешь! После того громилы я был готов ожидать от тебя популярности в любых кругах, но чтоб такое!

— Он что, положил на тебя глаз? — принялась допытываться Эмили.

— Может, в таком случае удастся раскрутить его на еще одно интервью? — мечтательно проговорил Фред.

— Да прекратите вы все! — вспыхнула я. — Неужели непонятно, что это простая человеческая благодарность? Я, между прочим, ему жизнь спасла. Так что напрасно вы так взбудоражились.

Дожили. Не хватало мне еще на пике карьеры самой угодить в светскую хронику собственного недельника!

— Я интересуюсь, и в каком же количестве цветов нынче проявляется простая человеческая благодарность? — ехидно осведомился Люк. — Сколько их там, двадцать пять? Тридцать? Сорок?

— А давайте посчитаем! — воодушевилась Мири.

Я с кислым лицом наблюдала за тем, как вконец обнаглевшие коллеги тычут пальцами в не раскрывшиеся еще тюльпаны.

— Прекратите считать мои цветы! — вяло возмутилась я, понимая, что толку от такого призыва не будет.

— Ты меня сбила! — попенял мне Люк. — Их было то ли двадцать восемь, то ли двадцать семь и оставалось еще с десяток. Теперь придется все начинать сначала.

По окончании повторного подсчета приятель пришел в полнейший восторг.

— Абигайль, клянусь шляпой моего дедушки, их здесь ровно тридцать восемь! Кажется, граф решил, что посылает тюльпаны тебе на могилку!

— Тогда давайте я один цветок заберу, и останется тридцать семь! — щедро предложила Эмили.

— Неправда, их тридцать девять! — не согласилась с Люком Мири.

— Где тридцать девять? Нет там тридцати девяти! — не сдавался приятель.

— Давай вместе пересчитаем.

Я схватилась за голову. Ну, граф, ну, удружил! Лучше бы прислал деньгами, честное слово! Такая корзинка небось стоит целое состояние.

— А вот этот, вот этот ты посчитал? — с энтузиазмом спрашивала Мири, указывая Люку на маленький зеленый бутончик, расположенный на одном стебле с большим тюльпаном, сочно-красным и почти раскрывшимся.

— Этот не считается, — безапелляционно возразил Люк. — Он не раскроется, цветы завянут раньше.

— Это совершенно не важно! — настаивала на своем Мири.

Я не вмешивалась. В конечном счете они сошлись на том, чтобы считать зеленый бутон половинкой. Таким образом, цветов оказалось тридцать восемь с половиной. Является ли данное число четным или нет, никто не знал, и Люк попросил меня непременно поинтересоваться на этот счет у графа при следующей встрече. Я заверила его, что именно так и поступлю, будучи абсолютно уверенной в том, что с Рейвеном больше не увижусь.

Но я ошиблась.

Пока же тема с подарком, спасибо Фреду, была закрыта.

— Не пора ли вспомнить и о работе? — ехидно спросил он. — А то мне уже начинает казаться, что я плачу вам жалованье за то, чтобы вы нюхали цветочки.

Коллеги с видимой неохотой возвратились на свои места.

— Кстати о графе, — продолжил главкур. — Не знаю, слышали вы или нет, но он вызвал из Кемптона Норберта Майлза, дворянина и своего давнего приятеля, которому, по слухам (пока неподтвержденным), собирается пожаловать баронство, оставшееся без хозяина после казни ван Дрейков.

— Хм, быстро он нашел, куда пристроить баронство, — заметил Люк.

— А ты как думал? — флегматично пожал плечами куратор. — Свято место, как говорится, пусто не бывает. Да и потом, этот Майлз приезжает не просто так, а с отрядом человек в сорок. Такое подкрепление в городе никогда не бывает лишним, а уж в свете последних событий — тем более.

— Ага, особенно если правитель планирует начать основательно закручивать гайки, — задумчиво заметил Люк.

Я с удивлением уставилась на приятеля, ожидая, что он продолжит развивать свою мысль. Но больше Люк ничего не сказал.

А на следующий день состоялась незапланированная встреча с графом. Я как раз выходила из посудной лавки. Приглядела там одну вазу, но мы с торговцем не сошлись в цене, и я решила покамест повременить с покупкой. Есть у меня одно простое правило на случай, если вещь слишком дорого стоит, но тем не менее все же мне по карману. Надо уйти от лавочника ни с чем и переждать одну ночь. Если наутро я все еще чувствую, что хочу эту вещь приобрести, значит, иду и покупаю. Если же за это время я полностью утратила к ней интерес, стало быть, тем лучше для кошелька.

Так вот, когда я выходила на улицу, мимо лавки проезжала, поскрипывая колесами, карета. Я едва успела разглядеть герб Торнсайдов, как экипаж остановился. Слуга, до того сидевший рядом с кучером на козлах, спрыгнул на землю, подошел к дверце кареты, затем поклонился и шагнул в моем направлении.

— Госпожа Абигайль Аткинсон? — предельно вежливо спросил он.

«Так уж прямо и госпожа», — подумала я, но вслух ответила, что да, она самая.

— Соблаговолите пройти к карете.

Эти слова были сопровождены приглашающим жестом.

«Любопытно, а что, если не соблаговолю? — лениво подумала я, направляясь к экипажу. — Оставите в покое или хоть силой, но дотащите?»

— Абигайль! — из окна показалось улыбающееся лицо Рейвена. — Как я рад вас видеть. Присаживайтесь, я подвезу вас туда, куда вам нужно.

— Благодарю вас, это не совсем удобно, — попыталась открутиться я. — К тому же я живу неподалеку, мне только в радость прогуляться, а вы наверняка спешите по делам.

— Никуда я не спешу, — возразил граф, и я поняла, что спорить дальше было бы неблагоразумно. — И потом, этот крюк не займет много времени, раз вы сами говорите, что здесь недалеко.

— Сдаюсь, — кивнула я, ставя ногу на ступеньку и одновременно прикидывая, как лучше себя вести, если Рейвен начнет ко мне приставать.

Вопрос заключался не в том, следует ли отдаваться графу в карете или нет. А в том, по какому именно месту ему в случае чего врезать и делать ли это сразу или для пущей уважительности выждать пару секунд?

— Давно бы так, — улыбнулся Рейвен, ничего не подозревающий о моих коварных планах.

Оказавшись в карете, я села не рядом с графом, а напротив. Возражать он не стал и вообще признаков недовольства не проявил. Я успела заметить, что подозвавший меня слуга на козлы не вернулся, а направился по улице куда-то в противоположную сторону. Карета тронулась, снова послышалось ворчливое поскрипывание усталых колес.

— Надеюсь, вы оправились после тех неприятных событий? — осведомился граф.

— Да, спасибо. Это было не так уж сложно.

Я по-прежнему чувствовала себя скованно. Надо же, а ведь уже второй раз за короткий срок катаюсь в карете!

— Вы получили мои цветы? — продолжил допрос Рейвен.

— Да, благодарю вас. Они произвели настоящий фурор в редакции, — без особого восторга заметила я.

— Полагаю, в следующий раз мне следует прислать цветы вам домой, чтобы это не наделало лишнего шума?

— Это вовсе не обязательно, — рассмеялась я в надежде, что он поймет: имеются в виду цветы вообще, а не только адрес для доставки.

— Это самое малое, что я мог сделать, — отмахнулся он. — Я обещал вам продолжение интервью, но оказался слишком занят делами.

— Не беда, мне было достаточно и тех материалов, которые я успела собрать.

— Я знаю. Читал. Вы отлично справились с задачей, впрочем, я в этом и не сомневался. И тем не менее я вам должен, а я терпеть не могу быть в долгу. Поэтому у меня родилась одна мысль. Вы, должно быть, знаете, что в замке скоро состоится бал в честь моего старого друга, Норберта Майлза, который завтра пребывает в Торнсайд?

— Я кое-что об этом слышала, — кивнула я.

— Так вот, я хотел бы пригласить вас на этот бал. Пусть это будет компенсацией за незавершенное интервью.

Я вздохнула.

— Видите ли, граф, я, конечно, весьма польщена, но… это было бы несколько неудобно. Согласитесь, мое социальное положение не позволяет присутствовать на подобных мероприятиях в качестве гостьи.