Охотница за нечистью. Часть 2 (СИ) - Гончарова Виктория - Страница 30

***

Замок был тих, на самом деле казалось, что в его стенах сквозит не только осенняя прохлада, но и страх, который не растопить ни одним камином. Элатайн хранил в себе память предков, он прошел века и помнил ещё те времена, когда Загадочным лесом управляли не эльфы, а фейри. Элатайн, конечно же, не был старше дерева Ливет, но видел достаточно войн и происшествий. Он пережил не одного Старшину гномов и принял не одного гостя, но ещё никогда этот замок не видел настоящих охотников, титулованной крови.

Тирон привел своих гостей с которыми не перекинулся ни одним словом даже с помощью суфлерства Мирославы в обеденную залу. Обеденная зала Тирона по великолепию и размерам перещеголяла даже зал для Званых ужинов Королевского двора. Пока охотники в абсолютном и весьма неудобном молчании проходили коридорами замка, то они не встретили ни одну живую душу, ни одну слугу. Зато они видели золото… повсюду. Золотые канделябры, золотые рамы зеркал и картин, позолоченные багеты, даже ножки некоторых стульев были с золотой огранкой.

Старшина гномов оставил своих гостей одних в обеденной зале, а сам, как думала Кристина, удалился обратно спать.

Трапезная зала уже была накрыта для завтрака, поэтому охотники приступили к процессу поглощения еды.

— Воланд, без обид, но эта стряпня намного лучше, чем твои жареные яйца дракона, — подметила Мира, совсем неженственно чавкая.

— То не яйца дракона были! — вспыхнув алым цветом, прорычал ведьмак.

— Это ты совету друидов рассказывать будешь, — Мира не удержалась от того, чтобы не закатить глаза. Но потом девушка резко перевела свой взгляд на Леру, и её улыбка померкла, Кристина, сидевшая рядом ещё ни разу не слышала в голосе своей подруги такую неприязнь к кому-либо: — А вот Алехнович ела яйца дракона, правда?

Валерия испугано посмотрела на Вьюжину, и тут же её взгляд обратно опустился в тарелку:

— Не ела, — обиженно прошептала она.

— Не цепляйся к ней, Мира! — Марк сидел напротив двоюродной сестры как раз возле Леры.

Кристина наградила Князева недоумевающим взглядом, но тот вообще избегал участи смотреть на неё. Девушка не понимала, почему он так носится с Лерой. Все эти дни, что они провели в Загадочном лесу, она то и дело наблюдала, как Марк, ободряюще улыбается Алехнович, помогает нести сумки, не то чтобы он отказывал когда-либо в помощи ей. Тине было ужасно неловко признаваться в этом себе, но она ревновала, но ведь не настолько, чтобы отпускать колкие замечания в её адрес, как это по непонятным ей причинам делала Мира.

— Что с тобой? — наклонившись к Вьюжиной, спросила Тина.

Мирослава, налив себе вина в бокал при этом, не открываясь взглядом от Леры, отхлебнула и, проигнорировав вопрос Кристины, вновь обратилась к девушке:

— Что такое, Лера? Приятно вновь почувствовать себя в безопасности? В опекунстве у Марка? — она отхлебнула напиток и её колющийся взгляд, которым она обычно награждала какую-нибудь нечисть, перевелся на Князева и вмиг буря, бушующая в её глазах угомонилась: — Прости, я не хотела.

Вот только обращалась с извинениями она не к Лере, а к Марку. Сама же Валерия сидела неподвижно, и как показалось Кристине, она совсем не обиделась, а наоборот выглядела она очень даже виноватой. Её плечи поникли, а глаза помрачнели, и Кристине стало жалко девушку.

— Что это только что было? — шепотом спросила Тина.

— Ничего, — ещё никогда Тина не проводила между своей подругой такие ассоциации, но в этот миг ей как никогда показалось, что сейчас Мира похожа на рычащего волчонка. — Я просто лицемеров не люблю.

***

После обеда их провели в огромную, кто бы сомневался, гостиную. Обставлена она была по-старинному, но на удивление гостей совсем не богато. Наверное, решила для себя Кристина, Тирон боялся того, что охотники или ведьмак, путешествующий с ними, что-нибудь прикарманят или случайно утащат с собой.

Лера зашла в комнату последней, незаметно она присела на диван и, наклонив голову на подушку, пыталась немного подремать. Девушка часто оставалась незаметной, по крайней мере, теперь, раньше ведь всё было по-другому, а теперь она радовалась тому, что была такой же примечательной как и тень.

Девушка напряглась, когда почувствовала, что возле неё присела Кристина, но та не стала с ней говорить и даже виду подавать, что заинтересована в разговоре.

Лера улыбнулась, ей не очень нравилась Ивашкова, она казалась какой-то грубой и порой отчужденной, и ей не нравилось её не определение по поводу отношений к Марку. Но она была благодарна Кристине, ведь та смогла залечить непонятные бесы Князева. Вначале Лера ужасно удивлялась тому, как он смотрит на эту девушку, иногда, когда Ивашкова не видела, он смотрел на неё с такой нежностью, что Валерии становилось грустно. На неё уже никто так не посмотрит. А ещё она удивлялась тому, как часто Марк смеялся с Ивашковой, и с каким трепетом он держит её за руку, как иногда робеет, отчего Алехнович совсем голову теряет. Марк Князев робеет! Если бы она не видела этого сама, то никогда бы не поверила. Валерия была совершенно точно убеждена: Марк влюблен.

— Спрашивай, — прошептала она.

Кристина резко повернула голову в её сторону и, наклонившись, произнесла:

— Я знаю Миру достаточно, чтобы сказать, что она дерзкая, порой грубая и злая, но она не бросается словами, которые могут ранить, а то, что она произнесла ранее, совершенно точно ранило тебя. Поэтому у меня возникает вопрос: что ты такого сделала ей?

Лера медленно подняла голову и, посмотрев на девушку своими грустными глазами, сказала:

— Ей ничего. Я Марку сделала, — она вытянула правую руку и повернула запястье, на котором Тина ранее уже видела вертикальный шрам, рассекающий синие вены.

— Я делала вещи, которые непростительны, Кристина.

— И что же ты делала? — обеспокоенно спросила Тина.

— Ты, правда, хочешь знать? Думаешь, твоя подруга просто так ненавидит меня? Я не корю её за это. Я тоже себя ненавижу... — она сглотнула комок, подступивший к горлу.

Что в этом такого? Она не раз рассказывала эту историю брату, Маше, семье. В конце концов, она не раз прокручивала свою жизнь у себя в голове. Ничего не случится с ней, если она поведает Кристине Ивашковой историю своей жизни, которую и так казалось, знают все.

— Прежде, чем я начну, ты должна знать: я преступница, самая что ни на есть настоящая, если судить по нашим законам. Существует всего три непреложных обета, которые не должны быть нарушены. Полагаю, ты знаешь их?

Кристина напрягла память, вспоминая Кодекс Законов Охотников. Она вспомнила Королевский двор и охотника, высеченного из камня при входе в замок. Статуя, держащая в руках пергамент с законами, была такой же несчастной, как и все в том дворе.

— Первое. Люди о нас не знают и знать не должны. Второе. Верши правосудие, не отступай от своего долга. Третье. Кровосмешение с нечистью — грех, — произнесла на память Валерия. — На самом деле их куда больше. Эти самые важные. Я нарушила последний, сделала непростительную вещь в нашем мире — влюбилась. И так получилось, что влюбилась я не в охотника, и черт его побери, даже не в человека. Знаешь, когда женщина или мужчина охотник связывает свою судьбу с обыкновенным смертным, то этот смертный отрекается от своей семьи, друзей и вообще каких-либо связей с его миром. Он становится помеченным. На предплечье, — она неосознанно похлопала себя по плечу, — накладывают метку обета в виде хоста династии. И он не сможет никому рассказать о том мире, в котором теперь живет. Это происходит постоянно. Почти все династии смешались с кровью обыкновенных. Кроме моей, — она рассказывала всё это так монотонно как стихотворение, заученное на память. — Династия Алехновичей самая жутко педантичная династия, чтобы ты знала. Мы следуем законам, как смерть следует за жизнью. Если бы в книге Верности было прописано убивать одного из членов нашей династии раз в год для жертвоприношения, то моя семья незамедлительно покорялась бы. Я же никогда не была такой. Я умела любить, понимаешь?