Сокровенное таинство - Питерс Эллис - Страница 12

Пока Кадфаэль отсутствовал, Николас и Хью успели разговориться и найти общий язык. Когда молодые люди обернулись, заслышав его шаги, монах сразу понял это по их лицам. Они были уже больше, чем просто товарищами по оружию, и вполне могли стать друзьями.

– Пойдемте со мной, – обратился Кадфаэль к Николасу, – я отведу вас к брату Хумилису.

– Брат, – негромко, но возбужденно говорил молодой человек, поднимаясь с монахом по лестнице, – я узнал, что ты взялся за лечение моего лорда, когда его одолел недуг. Лорд шериф сказал, что ты весьма сведущ в травах, снадобьях и врачевании.

– Наш лорд шериф, – усмехнулся Кадфаэль, – мой старый добрый друг и думает обо мне лучше, чем я того заслуживаю. Но я и впрямь лечу вашего лорда, и мы с ним пока как будто ладим. Не думайте, что у нас тут не чтут его по достоинству, – мы воздаем ему должное. Вы ведь, наверное, знаете, что ему пришлось пережить на Святой Земле, небось, вы тоже с ним там были?

– Да, это так. Я его вассал, родом из его владений. Когда он отослал на родину своих раненых воинов и попросил подкрепления им на смену, я отправился воевать в Палестину и вернулся вместе с ним, когда мой лорд рассудил, что на Востоке от него больше не будет пользы.

– Зато здесь, – промолвил Кадфаэль, – он может принести пользу, и немалую – у нас есть молодые братья, для которых он служит высоким примером. Возможно, сейчас с ним два молодых брата, и если один из них помедлит уйти, пусть останется – он заслужил это право. Он прибыл из Хайда вместе с братом Хумилисом.

Они прошли по коридору и остановились у входа в узкое, тускло освещенное помещение.

– Пожалуй, – с улыбкой сказал Кадфаэль, – вы обойдетесь без герольда, возвещающего о вашем прибытии. Заходите.

Глава четвертая

Вокруг ложа брата Хумилиса царил полумрак, не горела даже маленькая лампадка, зажигавшаяся обычно во время чтения: ведь один из его молодых друзей был неграмотен, а другой не мог читать вслух, сам же больной был еще слишком слаб, чтобы возиться с тяжелыми манускриптами, и сейчас с закрытыми глазами лежал в постели, обложенный подушками. Однако если Рун и не выучился пока читать по писаному, то память у него была отменная, и в эту минуту он с воодушевлением декламировал псалом Святого Августина, который затвердил наизусть со слов брата Павла. Он как раз добрался до середины, как вдруг почувствовал, что слушателей у него прибавилось. Паренек запнулся, растерянно замолчал и обернулся.

В дверном проеме стоял Николас Гарнэдж – он замешкался на пороге, дожидаясь, пока глаза привыкнут к сумраку. Когда Рун умолк, брат Хумилис открыл глаза и неожиданно увидел в ногах своей постели самого любимого и доверенного из своих прежних оруженосцев.

– Николас? – с сомнением вымолвил Хумилис и попытался приподняться, чтобы получше рассмотреть пришедшего.

Фиделис тут же наклонился, помог больному лечь повыше, подложил ему под спину подушку и безмолвно отступил в темный угол, чтобы не мешать гостю.

– Николас! Неужели это ты?!

Молодой человек сделал шаг вперед и, опустившись на колено, поцеловал протянутую ему исхудалую руку.

– Николас, что ты здесь делаешь? Ты для меня всегда желанный гость, но я никак не ожидал увидеть тебя в наших краях. Спасибо тебе за то, что ты взял на себя труд разыскать меня в этом приюте. Иди-ка сюда, садись поближе, дай я разгляжу тебя как следует!

Тем временем Рун молча проскользнул к выходу, поклонился на пороге и удалился. Фиделис собрался было последовать за ним, но Хумилис удержал его за руку.

– Нет, не уходи! Останься с нами. Николас, этому молодому брату я обязан столь многим, что никогда не смогу отплатить. В обители он служит мне так же преданно, как ты в свое время на поле брани.

– Каждый, кто, как я, имел честь служить под вашим знаменем, будет благодарен этому брату, – пылко воскликнул Николас, устремляя взгляд на почти неразличимое под низко надвинутым капюшоном лицо молодого монаха, в царящем сумраке тот казался почти бесплотным духом.

Возможно, Гарнэдж и удивился, получив в ответ лишь вежливый кивок, но не стал забивать себе этим голову и тратить время на размышления о странном поведении человека, которого, скорее всего, никогда больше не увидит. Он пододвинул табурет поближе к постели и присел, с тревогой всматриваясь в изможденное лицо своего лорда.

– Мне сказали, что вы уже поправляетесь, а между тем выглядите вы хуже, чем тогда в Хайде, когда я уехал, чтобы выполнить ваше поручение. Мне пришлось весь Винчестер перетряхнуть, чтобы разыскать приора из Хайда и выведать, куда вы направились. А стоило ли вам ехать так далеко? Не лучше ли было поселиться в Олдминстере – епископ был бы этому только рад.

– Зато я не уверен, что был бы так же рад епископу, – с легкой усмешкой отозвался брат Хумилис. – К тому же у меня были свои резоны, чтобы забраться так далеко на север. Я знаю это графство и этот город: в детстве я провел здесь несколько лет, но это были такие годы, которые запоминаются на всю жизнь. Не беспокойся об мне, Ник, мне здесь хорошо – ничуть не хуже, чем в любом другом месте, и куда лучше, чем могло бы быть. Впрочем, хватит обо мне, давай-ка поговорим о тебе: выкладывай, как у тебя дела и что за нужда привела тебя в мою келью?

– Благодаря вашим рекомендациям я получил повышение. Уильям Ипрес замолвил обо мне словечко королеве, меня хотели даже зачислить в ее личную стражу, но я предпочел остаться с Фиц Робертом. Мне больше по душе служить с англичанами, чем с фламандцами. Зато теперь я командую отрядом. Это ведь вам, милорд, – добавил молодой человек, радуясь и печалясь одновременно, – обязан я всем, что знаю и умею, – вам и сарацинам Мосула.

– Ну уж сюда-то тебя занесло, надеюсь, не по делам атабега Зенги, – улыбнулся Хумилис. – Оставь его королю Иерусалимскому, который давно уж сражается с этим достойным и опасным противником. А что стало с Винчестером с тех пор, как я уехал оттуда?

– Его окружила армия королевы. Мало кому удается выбраться оттуда, и в город не поступает никакой провизии. Люди императрицы заперлись в замке и держатся пока крепко, но их припасы наверняка на исходе. Мы выслали отряд на север и перекрыли дорогу у Андовера. Пока там затишье, вот я и испросил отпуск, чтобы съездить сюда по собственному делу. А нашим противникам остается лишь попробовать прорваться, иначе всем в замке грозит голодная смерть.

– Они уберутся из Винчестера не раньше, чем попытаются очистить дорогу и разжиться съестным, – предположил брат Хумилис и задумчиво нахмурил брови, обдумывая возможный ход событий. – И если решатся на прорыв, то скорее всего в направлении Оксфорда. Ну да ладно – если нынешнее затишье дало тебе возможность навестить меня, стало быть, хоть одно доброе дело из этого вышло. Но что же все-таки привело тебя в Шрусбери?

– Милорд, – начал Николас, склонившись к Хумилису и понизив голос, – помните, три года назад вы посылали меня в эти края, в манор Лэ. Я должен был уведомить Хэмфри Круса о том, что вы приняли постриг и не можете жениться на его дочери, с которой были помолвлены.

– Что-что, а такое не забывается, – хмуро подтвердил брат Хумилис.

– А я, милорд, никак не могу забыть эту девушку. Вы ведь видели ее шестилетней малышкой, перед тем как отправились в Крестовый поход, а когда я ее повстречал, ей минуло девятнадцать – это была уже настоящая леди. Я сообщил ее отцу, что вы велели, и, выполнив поручение, уехал, но с тех пор эта девушка не идет у меня из ума. Она была так мила, скромна и с таким достоинством выслушала мои слова. Милорд, если она до сих пор не замужем и не обручена, я хотел бы просить ее руки. Но я не могу ехать к ней, не получив вашего согласия и благословения.

– Сынок, – отозвался брат Хумилис с удивленной и радостной улыбкой, – видит Бог, с тех пор как я вынужден был отказаться от женитьбы, я больше всего на свете хотел бы видеть ее счастливой. Эта девушка вольна выйти замуж, за кого захочет, но я не мог бы пожелать ей лучшего мужа, чем ты. И если твое сватовство завершится успешно, это снимет с моей души камень, ибо я уверен, что с тобой ей будет лучше, чем было бы со мной. Рассуди сам, мой мальчик, ведь, вступая в орден, я отрекся от всего, чем владел в миру, – как же могу я притязать на обладание творением Господним? Отправляйся к ней – я благословляю вас обоих. Но не забудь вернуться и рассказать мне, чем закончится дело.