Смерть на земле горшечника - Питерс Эллис - Страница 30

Аббат Радульфус не сводил с Кадфаэля пристального взгляда. Наконец, словно очнувшись, он сказал:

— Чем скорее ты займешься этим делом, тем лучше. Возьми из конюшни мула, если рассчитываешь вернуться в тот же день. Куда ты намерен ехать? Хотя бы это могу я узнать?

— Расстояние не велико, — ответил Кадфаэль, — но верхом я доеду быстрее. Речь идет о маноре в Уиттингтоне.

Кадфаэль отправился в путь сразу же после заутрени, ему предстояло проехать шесть миль до места, где Гуннильд нашла себе пристанище и более не зависела от превратностей бродяжнической жизни. Он переправился через реку — выше по течению, чем находился манор Лонгнер, — и на другой стороне проехал по ходу небольшого ручья, впадавшего в Северн. По обе стороны дороги лежали поля. Справа, примерно в четверти мили, на холме он видел длинную полосу деревьев и кустарника — за ними находилась Земля Горшечника. Теперь она была заново вспахана и заканчивалась покатым луговым склоном. Остатки дома были уже разобраны, сад расчищен и выровнено место для новой застройки. Кадфаэль бросил на это место лишь короткий взгляд и больше не стал смотреть в ту сторону.

Дорога шла через поля, плавно поднимаясь к Аптону. За ним начинался проезжий тракт, вплоть до Уиттингтона, расположенного от Аптона в двух с лишним милях. Тракт проходил по зеленой, плодородной равнине. Два ручейка весело бежали между деревенскими домами, чтобы слиться на южной окраине деревни и вместе нестись дальше, до впадения в Тёрн.

Церквушка, что стояла посреди зеленой лужайки, как и ее соседка в Аптоне, принадлежала Шрусберийскому аббатству — несколько лет назад епископ де Клинтон подарил ее бенедиктинцам. За деревней, недалеко от ручья, стоял огороженный господский дом в окружении амбаров, коровников и конюшен. Цокольный этаж поддерживался деревянными стропилами, нижний этаж, жилого помещения был выложен каменной кладкой, крутые ступени вели к открытой входной двери. В этот ранний час по двору озабоченно сновали пекарь и доярка.

Брат Кадфаэль спешился у ворот и, держа мула на поводу, вошел во двор, оглядываясь по сторонам. Из коровника с большим глиняным кувшином вышла служанка — она, видимо, направлялась на маслобойню. При виде Кадфаэля она было остановилась, но тут из конюшни выбежал конюх и бросился к Кадфаэлю, чтобы взять у него поводья.

— Раненько, брат, вы к нам пожаловали. Чем могу служить? Хозяин уехал в Родингтон. Если у вас к нему дело, может, послать за ним? Если у вас есть время, дождитесь его возвращения. Хозяин всегда рад оказать услугу лицам духовного звания.

— Мне не хочется беспокоить без нужды твоего господина, — сказал Кадфаэль. — Я приехал, чтобы поблагодарить вашу молодую госпожу за ее доброту и помощь в одном важном деле. Как только я выскажу ей нашу благодарность — тотчас же поеду обратно. Я не знаю, как ее зовут, но это барышня лет восемнадцати, и у нее есть служанка по имени Гуннильд.

При упоминании этого имени конюх заулыбался и закивал, из чего Кадфаэль заключил, что Гуннильд хорошо приняли в этом доме. Если раньше среди челяди и ходили завистливые толки о превращении бродячей акробатки в любимицу камеристку, то теперь она сумела расположить к себе прислугу, и это служило доказательством ее здравомыслия.

— Так это же госпожа Пернель! — воскликнул конюх и, окликнув проходившего мимо парнишку, велел взять мула и позаботиться о нем.

— Молодая госпожа в доме, — обратился он затем к Кадфаэлю, — а миледи — ее матушка — уехала с хозяином. У нее какое-то дело к жене мельника в Родингтоне. Входите, пожалуйста, брат, я сейчас позову Гуннильд.

До них донеслись детские голоса и смех. Когда они начали подниматься по ступеням, из открытых дверей выбежали двое мальчиков — лет девяти и двенадцати. Перепрыгивая через ступени и чуть не сбив Кадфаэля с ног, они выбежали во двор и стрелой помчались в поле, издавая воинственные крики. За ними вприпрыжку бежала девочка лет пяти-шести. Пухлыми ручонками она придерживала юбку и спотыкалась, никак не поспевая за братьями. Конюх ловко подхватил ее и опустил с каменных ступеней на землю, и она что было сил бросилась догонять братьев на своих коротеньких ножках. Кадфаэль оглянулся и с улыбкой посмотрел ей вслед. Когда он вновь стал подниматься по ступеням, то увидел стоящую в дверном проеме девушку. Она с удивленной улыбкой смотрела на незнакомого монаха.

Ну конечно, то была не Гуннильд, а ее госпожа! Хью говорил, что ей недавно исполнилось восемнадцать лет. Почему же она до сих пор не замужем — по причине скромного приданого или же потому, что была старшей в этом выводке и в ее помощи нуждались? Потомством Жиль Отмир был обеспечен: два здоровых, крепких сына и две дочери были залогом его будущего благополучия, и, может быть, поэтому он не спешил с замужеством старшей дочери. Ведь с такой прелестной внешностью и, судя по всему, приветливым, добрым нравом она могла не слишком беспокоиться о приданом.

Девушка была невысока ростом, с округлыми формами, и вся — от мягких каштановых волос до кончика маленькой ножки — прямо-таки излучала свет, так чудесно она улыбалась. У нее было круглое личико с широко раскрытыми сияющими глазами, пухлые и яркие губки. В руке она держала только что поднятую с пола деревянную куколку младшей сестренки.

— Вот госпожа Пернель! — объявил конюх, чуть отступая назад. — Госпожа, этот почтенный брат желает поговорить с вами.

— Со мною? — спросила она, еще шире раскрывая глаза. — Войдите, брат, прошу вас. Вам действительно нужна я, а не моя матушка?

Ее голос гармонировал со светом, который она излучала: он был высокий и звонкий, как у ребенка, но очень мелодичный и певучий.

— Ну вот, здесь мы можем спокойно поговорить, — сказала Пернель по-прежнему с улыбкой, открывая дверь в холл. — Садитесь на скамью у окна, брат, отдохните с дороги.

Они сели в нише, у окна с неплотно прикрытыми ставнями — в это утро не чувствовалось ни малейшего ветерка. Хотя небо было затянуто облаками, света хватало: ведь сидеть напротив этой девушки было все равно что сидеть напротив зажженной лампы. Холл был в полном их распоряжении, хотя до Кадфаэля и доносились со двора громкие детские голоса.

— Вы приехали из Шрусбери, брат? — осведомилась она.

— Да, я прибыл по благословению нашего настоятеля, — отвечал Кадфаэль. — Я хотел поблагодарить вас за то, что вы без промедления послали к лорду шерифу вашу служанку Гуннильд. Это помогло освободить невиновного, которого подозревали в убийстве. И наш настоятель, и лорд шериф очень вам благодарны. Они приверженцы справедливости, а вы помогли спасти человека от несправедливого наказания.

— Иначе поступить мы не могли, раз узнали, что в этом есть необходимость, — просто ответила девушка. — Зачем же лишний день держать в тюрьме беднягу, если он не сделал ничего дурного?

— Но откуда вам стало известно о такой необходимости? — спросил Кадфаэль. Он приехал сюда задать именно этот вопрос, и она ответила ему предельно откровенно, не подозревая, как важен ее ответ.

— Мне рассказали об этом. Сюда приехал один молодой человек, повсюду разыскивающий женщину по имени Гуннильд, которая во время прошлогодней ярмарки в Шрусбери пробыла в каком-то пустом доме несколько дней. Он не ожидал, что встретит ее здесь — и это было для него большой удачей. Я, узнав, в чем дело, сразу же послала Гуннильд в сопровождении слуги к лорду шерифу. Вот и вся моя заслуга. Этот молодой человек попросил ее откликнуться и тем самым доказать, что она не умерла. Это, по его словам, могло спасти невиновного человека.

— Это делает ему честь, — сказал Кадфаэль, — что он так печется о справедливости.

— Вы правы! — горячо поддержала она Кадфаэля. — Мы не первые, кого он посетил. Он добрался даже до Крэсаджа, а уж потом попал к нам.

— Вам известно его имя?

— Я раньше его не встречала. Он сказал, что его зовут Сулиен Блаунт из Лонгнера.

— Он спросил именно вас?

— О нет! — Этот вопрос удивил ее и позабавил, и Кадфаэль уже не был убежден, что его настойчивые расспросы не насторожили девушку. Впрочем, у нее не было причин молчать. — Он спросил моего отца, но отец как раз отлучился из дому, а я находилась во дворе. Так что это вышло совершенно случайно, что он заговорил со мной.