Смерть на земле горшечника - Питерс Эллис - Страница 24

— При этом доме, — не веря такой удаче, спросил Кадфаэль, — есть гончарная мастерская? Где находится это место?

— На том берегу реки, рядом с манором Лонгнер. Но в мастерской никто не работает. Там все разрушено.

— И ты ночевал там во время нынешней ярмарки?

— Теперь дожди, — уныло ответил старик. — В прошлом году было тепло и сухо, и я подумал, что нынче будет так же. Но такая, видать, моя судьба — меня прогоняют, как бездомного пса, и я дрожу от холода под изгородью, на голой земле.

— Расскажи-ка мне о том, что было в прошлом году, — сказал Кадфаэль. — Человек, прогнавший тебя, был разносчиком и пришел на ярмарку продавать свой товар? И что же, он оставался в доме до конца ярмарки?

— Да. Он и его женщина. — Старик сообразил, что его сообщение вызвало интерес, и почувствовал себя важной персоной, не говоря о том, что надеялся использовать это к собственной выгоде. — Это была бешеная, необузданная женщина, этакая черноволосая мерзавка. Они во всем были схожи! При моей попытке подползти ближе к дому, она окатила меня ледяной водой.

— Ты видел, как они уходили оттуда? Они ушли вместе?

— Нет, не видел. Они еще оставались там, а мне удалось наняться разносчиком к одному типу, направлявшемуся в Бейстон — он закупил товару больше, чем мог продать в одиночку.

— А в этом году? Ты видел того рыжего разносчика на ярмарке?

— Да, он был там, — равнодушно отвечал старик. — У меня никаких дел с ним не было, но я его видел.

— А та женщина с ним была?

— Нет, в этом году она не появлялась. Он был все время один или сидел с парнями в таверне, а где он спал — кто это знает?.. Дом горшечника теперь уже никуда не годится. Я слыхал, что та женщина была бродячей акробаткой. Ее имени я не знаю.

Ударение, сделанное на слове «ее», не прошло мимо ушей Кадфаэля. Когда он задавал следующий вопрос, у него было такое чувство, будто он снимает крышку с волшебного кувшина, откуда сейчас прозвучит имя, а с ним — и разгадка тайны.

— А его имя тебе известно?

— Конечно! Его знают в каждой палатке, в каждой пивной! Это Бритрик — он приходит из Руитона. Закупает товар на городских рынках и продает его повсюду, и в этом графстве, и в Уэльсе. Он много времени проводит в пути, но никогда не уходит слишком далеко. Дела у него идут неплохо — так я слыхал!

— Ну что ж, — сказал Кадфаэль, глубоко вздохнув, — не держи на него зла и пожелай ему удачи. Она ему не помешает. У тебя — одни печали, у Бритрика — другие, ему не легче. Радуйся теплу и покою, делай то, что советует брат Освин, и тяготы твои исчезнут. Пожелай того всем людям на свете, и пусть душа твоя станет добрее.

Старик внимательно выслушал эти слова, с любопытством наблюдая, как они направляются к выходу. Кадфаэль уже взялся рукой за щеколду, когда сзади послышался на удивление громкий и звучный голос:

— Надо отдать должное его вкусу: эта шлюха была красавица, будь она проклята!

Глава седьмая

Итак, теперь они знали имя — талисман, способный оживить память. Имена обладают мощной магической силой. После двухдневного пребывания в приюте Святого Жиля Кадфаэль вернулся и поведал Хью о рассказе старика. Теперь они располагали достаточными сведениями о разносчике из Руитона — хоть хронику пиши! При одном упоминании имени Бритрика на рынке или на площадке, где торгуют лошадьми, языки у всех развязывались. Одного люди не знали о Бритрике, а именно, что во время прошлогодней ярмарки он ночевал в доме на Земле Горшечника, который уже с месяц пустовал, но был еще в хорошем состоянии.

Ничего не знали об этом и в Лонгнере.

Тайный жилец с раннего утра уходил на целый день со своим товаром, так же поступала и его женщина, зарабатывавшая себе на жизнь тем, что развлекала толпу. У обоих хватало благоразумия, чтобы закрывать за собой дверь и содержать дом в порядке. Если же, как рассказывал старик, случалось им воевать друг с другом, они занимались этим по ночам и внутри дома. Ни один человек из Лонгнера не ходил на тот участок с тех пор, как Дженерис ушла. Холодом и запустением веяло от этого места для тех, кто знал его раньше, и они избегали даже проходить мимо. И люди не знали, что туда забредал жалкий старик в поисках ночлега, но в тот раз он был изгнан оттуда своим более сильным и везучим конкурентом.

Вдова кузнеца, опрятная маленькая старушка с блестящими, круглыми, как у малиновки, глазками, при упоминании о Бритрике навострила уши.

— О, я знаю его, милорд! — заявила она. — в прошлые годы он часто появлялся в наших краях со своим товаром. Мы тогда жили в Саттоне, там у мужа была кузница. Бритрик регулярно обходил окрестные деревни. Я покупала у него соль и другие нужные веши. Торговля у него шла бойко, трудился он не покладая рук — когда был трезвый, зато во хмелю становился буйным. Помнится, я видела его на прошлогодней ярмарке, но ничего у него не купила. Я ничего не знала о том, что ночи он проводил в доме горшечника. Я тогда еще в том доме не бывала, лишь месяца через два после ярмарки приор из Хомонда определил меня присматривать за домом. Мой муж той весной умер, и я попросила, чтобы мне подобрали какое-нибудь место. Я обратилась именно в это аббатство, потому что муж выполнял для них кузнечные работы, и они были им довольны.

— А женщина? — спросил Хью. — Бродячая акробатка и, как я слышал, черноволосая красавица? Ты видела Бритрика с нею?

— Да, у него была женщина. — Тут вдова на пару секунд задумалась, что-то вспоминая, — Видела я ее несколько раз. Как-то я покупала рыбу у торговца, чья палатка стояла рядом с таверной Уэта, в углу площадки, где торгуют лошадьми. Так вот, она явилась туда, чтобы увести его, прежде чем он пропьет свою дневную выручку, а заодно и то, что заработала она. Это я помню. Были они шумные, крикливые. Он, выпив, становился свирепым, да и она от него не отставала. Один раз я наблюдала, как они кляли друг дружку на чем свет стоит, а потом помирились и ушли вместе, как ни в чем не бывало, да она еще и поддерживала его, чтобы не упал, а все продолжала браниться. Вы говорите — красавица? — Вдова задумалась и хмыкнула. — Может, кто так и считает, но не я. Дерзкая, черноглазая, черноволосая и тощая, как глиста.

— Мне говорили, — заметил Хью, — в этом году Бритрик тоже приходил на ярмарку.

— Да, он был здесь. С виду вроде живется ему хорошо. Говорят, бродячие торговцы неплохо зарабатывают. Может, через год-другой он уже сможет арендовать палатку и будет платить пошлину здешнему аббатству.

— А женщина? Она и в этом году была с ним?

— Нет, ее я больше не видела. — Старушка уже сообразила, что эти расспросы неспроста: все в Шрусбери знали, что до сих пор не установили имя мертвой женщины, найденной на Земле Горшечника, и что расследование продолжается.

— В этом году я всего три раза была в Форгейте, на ярмарке, — сказала старушка. — Наверное, о ней больше знают те, кто живет там. А мне она на глаза не попадалась. Одному Господу известно, что он сделал с нею! — добавила она и перекрестилась, как и подобает добродетельной женщине, никогда не нарушавшей законы. — Но что-то я сомневаюсь, — добавила она, выразительно глядя на шерифа, — что вам удастся найти кого-нибудь, кто видел ее с прошлогодней ярмарки.

— А, вы о том человеке, милорд! — воскликнул Уильям Рид, старший казначей аббатства, в чьи обязанности входило собирать налоги и пошлину с торговцев и ремесленников, поставлявших свой товар на ежегодную ярмарку. — Да, мне он знаком. Мошенник! Впрочем, я знавал и почище него. Ему полагалось платить совсем небольшую пошлину за то, чтобы торговать здесь. Товару же он приносил столько, что вряд ли Геркулесу под силу было бы поднять. Вы ведь знаете, как это делается. С торговцем, арендующим палатку на три дня, хлопот мало: известно, где его искать. Он платит пошлину — и все дела. Но этот приносил товар на себе, издали меня видел и норовил сбежать. Он хотел вынудить меня гоняться за ним, тратить время и силы, чтобы взять пустячную пошлину, в общем, играть с ним в прятки среди сотен палаток, где толпится народ. Нет уж, увольте, это не для меня. Так что он обычно умудрялся не платить положенное, хотя на ярмарку всегда является вовремя и дело его процветает. Вот и все, что я о нем знаю.