Датское лето - Питерс Эллис - Страница 7

— Мое имя Мейрион, я много лет служу этой церкви. Новым руководством я назначен главой капитула. Если вам что-нибудь потребуется, только скажите, и я обо всем позабочусь.

Он говорил на официальном английском с легкими заминками, так как был валлийцем. Его дородность подчеркивала горделивую осанку. Лицо с резкими чертами было красиво своеобразной красотой, а черных волос едва коснулась седина.

Девушка пошла в отца и цветом волос, и темными глазами, но в ее взгляде искрился озорной смех, а во взгляде отца читалось легкое беспокойство. Это был гордый, честолюбивый человек, однако не совсем уверенный в себе и своих силах. К тому же сейчас он, видимо, находился в затруднительном положении, став лицом, приближенным к нормандскому епископу. Такое тоже возможно. Раз существует признанная дочь, присутствие которой надо объяснять, значит, должна быть и жена. В Кентербери вряд ли будут от этого в восторге.

Монахи заверили хозяина, что предоставленное им жилище вполне удобно, а по монашеским понятиям даже роскошно. Марк с удовольствием извлек из сумы запечатанное письмо к епископу Роже, красиво надписанное, и маленький резной ларец из дерева, в котором хранился серебряный крест. Каноник Мейрион издал восхищенный вздох, поскольку серебряных дел мастер из Личфилда был настоящим художником и работа его была прекрасна.

— Епископ будет очень доволен, можете не сомневаться. Мне нет нужды скрывать от вас, так как вы принадлежите к Церкви, что у его светлости совсем непростое положение и любая поддержка для него ценна. Вы позволите мне высказать предложение? Было бы хорошо, если бы вы появились в зале, когда все соберутся за столом, и исполнили свое поручение при всех. Я введу вас в зал и сам буду вашим герольдом, причем оставлю вам места за столом епископа. — Он откровенно дал понять, что нужно максимально использовать не только это официальное приветствие из Личфилда, но и из Кентербери от Теобальда и напомнить, что в святом Асафе признана власть римской церкви и назначен нормандский прелат. Принц прибыл сюда вместе с двором и войском, а каноник Мейрион хочет противопоставить им брата Марка, который, несмотря на свой тщедушный рост, является символом церковной власти.

— А что до тебя, брат, то хотя и нет необходимости переводить для епископа, было бы хорошо, если бы ты повторял по-валлийски все, что брат Марк будет говорить в зале. Принц немного понимает по-английски, но иные из его военачальников не знают этот язык. — Было ясно, что в намерения Мейриона входило, чтобы все поголовно, вплоть до последнего стражника, поняли суть происходящего. — Я непременно заранее извещу епископа о вашем приезде, но больше не скажу никому ни слова.

— Хайвел аб Овейн уже видел нас, — заметил Кадфаэль.

— И непременно расскажет отцу. Но это ничуть не уменьшит впечатления от вашего появления. Да, очень удачно, что вы прибыли именно сегодня — ведь завтра принц вместе со своим двором отбывает обратно в Эбер.

— В таком случае, — сказал Марк, решив быть искренним с хозяином, который был с ним столь откровенен, — мы сможем к ним присоединиться, так как у меня есть письмо и к епископу Меуригу в Бангор.

Услышав это, каноник на минуту задумался, затем одобрительно кивнул. В конце концов, сам он был валлийцем, хотя и вовсю старался услужить нормандскому начальству.

— Хорошо! Твой епископ мудр. Это ставит нас в равное положение, и принц будет доволен. Кстати, моя дочь Хелед и я также едем вместе с отрядом принца. Должна состояться ее помолвка с одним господином из свиты принца. У жениха владения в Англси, и он будет нас встречать в Бангоре. Так что мы с вами попутчики.

— Приятно оказаться в таком обществе, — сказал Марк.

— Я приду за вами, как только все усядутся за стол, — пообещал каноник, весьма довольный, и удалился, дав приезжим хоть часок передохнуть.

Только когда Мейрион ушел, появилась девушка с блюдом медовых лепешек и кувшином эля. Она молча прислуживала и явно не собиралась уходить. Прервав угрюмое молчание, она резко спросила:

— Что он вам сказал?

— Что он вместе со своей дочерью завтра отправляется в Бангор, так же как и мы. По-моему, — продолжал Кадфаэль спокойным тоном, глядя в лицо девушки, — мы доедем вместе с сопровождением принца до Эбера.

— Значит, он все же признает, что он — мой отец, — заметила девушка, презрительно скривив губы.

— Да, признает. А почему бы ему не говорить об этом с гордостью? Если ты взглянешь в зеркало, — искренне произнес Кадфаэль, — то увидишь, что вполне естественно хвастаться такой дочкой. — Эти слова вызвали у девушки невольную улыбку. Кадфаэль поспешил воспользоваться этой зацепкой: — Что такое у вас происходит? Что-то грозит со стороны нового епископа? Если он хочет избавиться от всех женатых священников в своей епархии, то взваливает на себя непосильную ношу. А твой отец — человек незаурядный, и новому начальству ни к чему такого терять.

— Вот именно, — согласилась девушка, оттаивая, — и епископ хочет его удержать. Отцу пришлось бы еще труднее, если бы моя мать не была при смерти, когда прибыл епископ Жильбер. Было ясно, что она долго не протянет, и они ждали! Можете себе представить? Ждать, когда умрет жена, чтобы не расставаться с ее мужем, который им необходим! И она умерла прошлым Рождеством. С тех пор я веду его хозяйство, стряпаю и убираю, и я думала, что так всегда и будет. Но нет, ведь я напоминаю им о браке, который епископ называет незаконным и кощунственным. По мнению Жильбера, мне вообще не следовало родиться! Даже если отец будет соблюдать безбрачие всю оставшуюся жизнь, я-то здесь и постоянно напоминаю о том, что ему хочется забыть. Да, именно ему, а не только епископу! Я препятствую его продвижению по службе!

— Ты к нему явно несправедлива, — возразил потрясенный Марк. — Я уверен, что он любит тебя, а ты — его.

— Эта любовь никогда раньше не подвергалась испытаниям, — просто сказала Хелед. — Никто не ставил нам в вину любовь. О, отец не желает мне зла, и епископ тоже. Но оба они искренне хотят, чтобы я уехала куда-нибудь подальше с их глаз и больше не беспокоила.

— Так вот почему они собираются выдать тебя за этого человека с Англси, — печально заметил Кадфаэль. — Это самый дальний уголок Северного Уэльса. Да, тогда епископу, конечно, будет спокойней. А как же ты? Знаешь ли ты человека, которого тебе прочат в мужья?

— Нет, это человек принца. Овейн хотел как лучше, за что я ему и благодарна. Епископ собирался отослать меня в монастырь Англии и постричь в монахини. Овейн Гуинеддский сказал, что этого не следует делать, если только я сама не хочу стать монахиней. Он спросил меня перед всеми в зале о моем решении, а я громко и ясно ответила «нет». Тогда принц предложил выдать меня замуж. Его человек ищет себе жену, и говорят, он замечательный парень, не очень молодой, но и не старый — ему тридцать с небольшим. Он недурен собой и к тому же пользуется большим уважением. По крайней мере, это лучше, — заключила девушка без особого энтузиазма, — чем быть заточенной в английском монастыре.

— Да, конечно, — с жаром согласился брат Кадфаэль, — если твоя душа туда не стремится. А я сомневаюсь, чтобы тебе когда-нибудь захотелось стать монахиней. Конечно, так лучше, чем жить здесь, чувствуя себя обузой. Ты ничего не имеешь против замужества?

— Нет! — поспешно воскликнула она.

— И ты не знаешь ничего, что бы говорило не в пользу человека, за которого тебя сватает принц?

— Только то, что я не сама его выбрала, — ответила Хелед, упрямо поджав яркие губы.

— Возможно, он тебе понравится, когда ты его увидишь. И это будет не первый раз, когда умная сваха знает, что делает, — глубокомысленно изрек брат Кадфаэль.

— Так или иначе, — сказала она, со вздохом поднимаясь, — у меня нет выбора. Мой отец едет, чтобы присматривать за мной, а каноник Морган, который так же непреклонен, как сам епископ, едет, чтобы присматривать за нами обоими. Еще один скандал — и он может распроститься со всяким продвижением при Жильбере. Я могла бы погубить его, если бы захотела, — продолжала Хелед, мстительно намекая на что-то, но в то же время понимая, что это неосуществимо, несмотря на весь ее гнев и презрение. И уже стоя в дверях, она, озаренная вечерним светом, обернулась и добавила: — Я прекрасно проживу и без него. Рано или поздно мне пришлось бы уйти к мужу. Но знаете, что меня больше всего злит? Он так легко от меня отказался и так рад избавлению!