Как же быть? - Кулешов Александр Петрович - Страница 21

Они доедали мороженое, когда откуда-то снизу раздался дикий вопль, за ним последовал шум, крики, а через несколько минут послышался нарастающий рёв полицейских сирен. С душераздирающим визгом тормозов машины остановились у игорного дома.

Оставив деньги на столе, Лори и Кенни кубарем скатились по лестнице, ведущей в игорные залы. Впрочем, то же сделало и большинство посетителей ресторана. Они успели вовремя. В зале игорных автоматов, с трудом протолкавшись вперёд, они увидели следующую картину. На полу, лицом вниз, лежал широкоплечий парень в элегантном костюме. Из спины у него торчал нож. Вокруг суетились фотографы криминальной полиции, детективы.

В стороне, безучастный ко всему, стоял худой, однорукий человек. Трое полицейских крепко держали его за плечи. Один приковал свою руку к единственной руке человека. Этого человека Лори знал. То был Хог. Хог жил в нескольких километрах от города, он был инвалидом войны, получал грошовую пенсию и прирабатывал тем, что привозил в кафетерий «Запада-III» молоко с соседних ферм. Раза два Лори перекинулся с ним парой слов.

В зале стояла непривычная тишина. Не слышно было лязганья автоматов, остановились колёса лотерей, заглохла рулетка. Люди стояли молча, и только щёлканье блицев, шарканье полицейских башмаков и короткие, негромкие фразы, которыми обменивались детективы, нарушали тишину.

Наконец убитого накрыли простынёй, уложили на носилки и вынесли к машине. Увели и Хога, такого же молчаливого и безучастного. Группа хроникёров окружила полицейского лейтенанта. Лори узнал его. Это был тот же, кого он видел в квартире налогового инспектора, куда приехал с Лемом. Впрочем, в Сто первом было не так уж много полицейских лейтенантов, куда меньше, чем игорных домов. Среди журналистов Лори узнал Руго.

— Так что ж он всё-таки сказал, лейтенант? Он отрицает?

Репортёры наперебой забрасывали полицейского вопросами а тот, здоровенный, краснолицый, отбивался от них и орал:

— А что он мог сказать? Свидетелей двести человек! «Ты убил?» — спрашиваю. «Я убил», — отвечает. Вот и весь разговор.

— Но почему он это сделал? — не унимались репортёры. — Может, с целью грабежа?

— Да вы что, ребята, сдурели, — набросился на них лейтенант, — какой грабёж? Этот парень таких, как Хог, дюжину раскидает, а у Хога одна рука! Однорукий грабитель! Ха-ха-ха! — И лейтенант в восторге от своей остроты захохотал так, что зазвенели автоматы.

— Ну так что же? — настаивали журналисты, — Может, ревность, а? У Хога не было молодой жены?.. Или только месть?

— Не знаю, ребята, право, не знаю, — Лейтенант вытирал свою бычью шею красным платком, — Ну, не знаю. Потом выясним. Допросим и выясним.

Лори и не заметил, как очутился около Руго.

— Рой, — обрадовался репортёр, — как дела? А я вот, видишь, ещё скриплю. Других убивают, а меня нет. Но скоро придёт и мой черёд… — Он внимательно посмотрел на Лори. — Надо бы мне поговорить с тобой. Есть тут один разговорчик, одно дельце. Я давно мозгую, всех перебрал, лучше тебя нет. Не знаю почему, но чувствую — один только ты и подходишь… Знаешь что, пойдём-ка на крышу, хлебнём пивца.

— Я не один, — замялся Лори. Перспектива выпивки с Руго, когда рядом была Кенни, а впереди целый день и вечер, не восхищала его.

Но тут вмешалась Кенни.

— Почему ты не представляешь меня? — спросила она.

— Мистер Руго, Кенни, — неохотно пробормотал Лори.

— Ну и отлично, отлично, — просиял Руго, — отличная у тебя подруга. Может, и она выпьет с нами пива? А, Кенни?

Охотно! — неожиданно заявила Кенни.

И Лори ничего не оставалось делать, как принять приглашение старого репортёра.

Пока они поднимались пешком в ресторан, Лори разглядел Руго более внимательно. Руго постарел и ещё больше опустился. Теперь уже лысой была вся его голова, кости лица заострились. Костюм стал ещё более засаленным и мятым, походка более шаркающей, а взгляд более тусклым.

Когда они уселись за столик и официант поставил перед ними длинные узкие стаканы с пивом, Руго схватился за свой дрожащими руками и пил до тех пор, пока стакан не опустел. Он тут же сделал официанту знак, чтобы принесли ещё. Первой заговорила Кенни.

— Как это ужасно, — сказала она, — взять и вот так убить человека ни за что ни про что, без всякой причины.

— Откуда тебе известно, что нет причины? — заметил Лори. — Просто мы не знаем.

— Ну какая может быть причина. — Кенни пожала плечами. — Что этот парень ему сделал?

Руго некоторое время молчал, глядя на свой снова опустевший стакан. Потом поднял глаза на Кенни. В его взгляде были печаль и какая-то непонятная теплота.

— Ты права, девочка, — медленно заговорил он, — тот парень ничего ему не сделал. А причина всё-таки есть. И я знаю её. Знаю, знаю… Я и Хога этого давно знаю. Ещё с тех времён, когда мы были помоложе, когда у меня было побольше волос, а у него рук. И сегодня я разговаривал с ним в «Зодиаке»… — Руго помолчал. — Это было минут за пятнадцать до случившегося. Так что я-то понимаю, почему так случилось, хотя он, Хог, вряд ли сумеет объяснить им. Да он и не будет объяснять. Он, может, и сам не очень хорошо понимает. Не знаю, поймёте ли вы. А я вот понимаю. Да…

Опять наступило молчание.

— Так расскажите, господин Руго, расскажите! — воскликнула Кенни. — Я должна понять.

— Ну что ж, попробую объяснить, но не ручаюсь, что вы поймёте, не ручаюсь. Во всяком случае, попробую. Слушайте.

И, поглощая пиво стакан за стаканом, порой умолкая, словно уносясь мыслями куда-то в другие края, Руго поведал им историю преступления «однорукого грабителя» Хога.

… Хог шагал из своей деревушки в Сто первый. Не такой уж это был близкий путь, тем более по горам. А Хогу уже исполнилось пятьдесят. Он мог, конечно, попросить подвезти его — кто отказал бы пожилому человеку, да ещё инвалиду? Но Хог всегда шёл эти пять-шесть километров пешком и даже не поворачивал головы, когда очередная широкая, сверкающая лаком машина догоняла его и со свистом проносилась дальше.

Шагая по горной дороге, Хог мечтал.

Вообще-то говоря, он не был мечтателем, но именно здесь на этой горной дороге, он любил помечтать.

Дорога напоминала ему его жизнь. Она то поднималась вверх к снежным склонам, сверкавшим в лучах горячего солнца, то проваливалась в глубокие долины, где было темно, холодно и тоскливо.

Когда-то и для него светило солнце и голубели небеса. В своё время он был неплохим бейсболистом, и это помогло ему окончить университет. Но после перелома ноги с бейсболом было покончено, а работы он так и не нашёл. Настали неважные времена. Началась война. Хогу повезло — его направили в штаб. Вот в то время Шерли и стала его невестой. Но перед самым концом войны он всё же попал на фронт. За неделю до перемирия ему оторвало руку. Шерли писала в госпиталь, что всё равно она ждёт его. Когда он вернулся, они сыграли свадьбу и поселились здесь, на берегу озера. Тучи рассеялись, небо снова стало голубым…

Хог остановился, чтобы перевести дыхание и закурить. Он отдыхал, глядя на лежащее у его ног озеро. Далеко-далеко уходила его тёмно-синяя гладь, окаймлённая ослепительно белыми вершинами, с которых к самым берегам сбегали, как ровные цепи солдат, зелёные ели. Над вершинами без конца и без края раскинулось небо — другое синее озеро, и, словно отражения гор, застыли в нём белые неподвижные облака. Над виллами, отелями, пансионами с утра и до утра горели разноцветные неоновые рекламы, сверкали названия гостиниц и игорных домов. А по ночам вся дорога, окаймлявшая озеро, превращалась в гигантскую стокилометровую улицу, где из дверей ресторанов и игорных клубов неслись звуки музыки и весёлые крики.

Но в этот час усталый взгляд Хота отдыхал на озёрной синеве. Когда то они с Шерли любили брести вот так по дороге, а потом остановиться и, обнявшись, долго смотреть на суровый, величественный и прекрасный горный пейзаж. Это было давно. Тогда дорога жизни последний раз вознесла Хога к солнечным вершинам, а потом надолго нырнула в глухое ущелье.