Свиток Мертвого моря - - Страница 4

2

Стоя на крепостном валу средневекового замка и обозревая руины Библоса, Дайна решила, что ей незачем сожалеть о ночных клубах Бейрута. День был чудесный — голубое небо, кудрявые облака, теплый бриз со Средиземного моря. Она пыталась представить, как выглядело это место до начала раскопок, — холм высотой в двадцать метров, усеянный домами, деревьями и садами. Под современным городом залегали слоями, как пирожное наполеон, скрытые во мраке остатки цивилизаций, сменявших одна другую на протяжении семи тысяч лет. Наслоения последних столетий теперь исчезли, срытые неутомимыми лопатами археологов. Здания, погребенные шесть тысячелетий назад, виднелись среди более свежих развалин.

Дайна неохотно повиновалась оклику мистера Авада — гида их группы. Это был приятный маленький человек, превосходно говоривший по-английски. Естественно, ему хотелось держать под присмотром своих разношерстных подопечных. Но его постоянные возгласы «Теперь сюда, пожалуйста!» нарушали размышления Дайны. Она вела не дневник, а записную книжку случайных впечатлений, которые могли позабавить ее отца, и пригодные для записи мысли было не так легко сформулировать. Дайне хотелось нанять машину и приехать в Библос одной, по у нее не было на это ни времени, ни денег. Завтра она должна присоединиться к экскурсионному туру, который организовал для нее отец, поэтому у нее был только один шанс посетить Библос.

Мистер Авад объяснял, что замок крестоносцев датируется двенадцатым веком. Он хорошо сохранился — башни устояли, а тяжелые стены служили мрачным напоминанием о кровавых битвах, происходивших здесь во имя кроткого Князя Мира. Библос был одним из укрепленных городов, воздвигнутых франкскими рыцарями во время крестовых походов. Он целый век оборонялся от неверных, покуда Саладин[10] не захватил его в 1187 году.

Дайна слушала лекцию не без скрытой усмешки. Взгляды ее отца на «священные войны за освобождение Гроба Господня» были взглядами просвещенного человека, и она всегда испытывала тайную симпатию к Саладину. Смутные воспоминания о давно прочитанной книге — кажется, Вальтера Скотта — вызывали у нее видение изысканного джентльмена с ястребиным лицом в шелковой мантии и расшитом золотом тюрбане, которое, возможно, было столь же неточным, сколь романтичным. Глядя па спокойное смуглое лицо мистера Авада, она удивлялась, как ему удается с таким энтузиазмом описывать покорение его родины шайкой кровавых фанатиков, пусть даже это покорение произошло много веков тому назад, а его слушатели были потомками тех же фанатиков. Конечно, Ливан был наполовину христианским, и возможно, энтузиазм мистера Авада был подлинным. Ливанские христиане, с которыми ей приходилось беседовать, мягко выражаясь, не особенно симпатизировали своим мусульманским соотечественникам.

Дайна послушно следовала сквозь столетия вместе с мистером Авадом, но продолжала думать о своем. Теперешние войны и взаимная вражда не являлись новостью — этот регион тысячелетиями служил перекрестком для различных народов, идей и религий. Тот факт, что их соприкосновения в большинстве случаев были кровавыми и вдохновленными ненавистью, выглядел печальным комментарием по поводу человеческой натуры в целом. Обвиняюще указывать пальцем на какую-либо группу не имело смысла — все были одинаково нехороши.

— Вторжение аморитов[11] было отмечено пожарами и разрушениями, — педантично вещал мистер Авад. — За двести десять лет до Рождества Христова великая миграция завоевателей, положивших конец шумерской культуре в Месопотамии и изгнавших Авраама из халдейского Ура, послужила причиной падения Библоса. Горящий город, вопли испуганных детей, женщины, бегущие от завоевателей, трупы на улицах...

Дайна поежилась, хотя солнце жарило вовсю. На мгновение она перенеслась в ту давнюю эпоху и смотрела в искаженное лицо женщины, держащей на руках мертвого ребенка, покуда пламя лизало ее разорванную одежду. Даже бесстрастный исторический ярлык не мог скрыть того, что давно исчезнувшие преамориты тоже были людьми. Гиксосы[12] и финикийцы, израильтяне и египтяне, римляне и греки жили в этих местах в течение более чем семи тысяч лет; одна цивилизация сменяла другую, иногда мирно, по чаще посредством войн и разрушений. От безымянного доисторического вождя, проламывавшего врагам головы булавой, до Александра Великого и Ричарда Львиное Сердце люди убивали друг друга, чтобы захватить и удержать эту покрытую шрамами битв землю. И то же самое продолжалось теперь...

Мысли были не из приятных, и Дайна не хотела на них задерживаться, а тем более записывать их. Она решительно тряхнула головой и перенесла внимание на холодные камни и сухие даты. Больше никаких размышлений о давно минувших трагедиях.

Дайна посмотрела через плечо на замок, намеренно сосредоточиваясь па обветренных серых камнях и зубчатых степах, вырисовывающихся на фоне голубого неба. Современный вход к развалинам проходил через замок — они воспользовались им, а сейчас там появились другие туристы. Она обратила внимание на одного человека, так как он, казалось, потерял не то гида, не то ребенка, не то еще что-то. Мужчина беспокойно озирался по сторонам, останавливал людей и задавал им вопросы. С непокрытой головой, в рубашке цвета хаки и слаксах, он походил на археолога, потерявшего драгоценный черепок. Раскопки еще не закончились — часть руин была закрыта для посетителей, потому что там продолжались работы.

Большинство археологических предприятий скучны для непрофессионалов. Подобно многим древним руинам, Библос состоял в основном из фундамента высотой не более фута и походил на лабиринт крысиных или мышиных нор, увеличенный в длину и ширину, но не в высоту. Нетренированному глазу было трудно отделить один маленький дом от прижатого к нему другого, а тем более различить уровни, на которых смешивались разные поселения. Дайне же, с детства напичканной библейской археологией, место казалось необычайно интересным. Она ощущала прилив возбуждения, стоя в проходе между двумя стенами, служившем городскими воротами в двадцать третьем веке до Рождества Христова. Мистер Авад показывал следы пожаров — последствия аморитского вторжения, — сохранившиеся на камнях и пережившие тысячелетия.

Сердито уставившись в спину ничего не подозревающему мистеру Аваду, Дайна поплелась вместе с группой к очередному объекту. Ее чрезмерная реакция на следы давних кровопролитий казалась нелепой даже ей самой, ибо она была сыта по горло археологическими увлечениями отца, да и, в конце концов, что такое археология, если не изучение мертвых вещей? Но Дайна понимала, что дело не в смерти, а в насилии и боли. Следующая остановка мистера Авада — у царских гробниц — не вызвала у нее никаких чувств.

— Вы просто шайка кладбищенских воров, — с горечью говорила она отцу. — То, как вы радуетесь, глядя на гробы и трухлявые кости...

Отец мягко напомнил, что гробницы повествуют о многих религиозных обычаях и часто хранят в себе предметы повседневной жизни. Дайна с отвращением фыркала, но вскоре поддалась мрачному очарованию древних захоронений.

Стоя на каменистом склоне холма под тенью узловатых оливковых деревьев, она с интересом разглядывала саркофаг финикийского царя девятнадцатого века до Рождества Христова. Как и все саркофаги, он представлял собой большой каменный ящик со съемной крышкой, в который помещали деревянный гроб или тело умершего, если тот был достаточно богат, чтобы позволить себе такую роскошь. Со снятой крышкой большинство саркофагов весьма неромантически напоминали гигантские кормушки для свиней.

Тем не менее было приятно наблюдать в тени деревьев, как тени серо-зеленых листьев двигаются по выветрившейся каменной поверхности саркофага. Дайна пропустила мимо ушей предложение мистера Авада пойти к развалинам римского театра. Ей не хотелось па них смотреть. Она прекрасно знала, как выглядят римские театры, и подозревала, что в ближайшие дни ей предстоит неоднократно их созерцать. Этот район некогда был римской провинцией, а римляне строили на века. Она бы с удовольствием осталась у финикийского саркофага и присоединилась потом к группе уже у автобуса.